м. Окно частично закрывал большой платан, который наверняка посадил пессимистичный специалист по городскому планированию, не ожидавший, что, когда это дерево окончательно вырастет, здесь всё ещё будут дома.
Оуэн сидел здесь уже десять минут, убеждая себя, что он просто ждёт, когда ливень ослабнет, и обдумывая, что он скажет, разрабатывая самое лучшее и самое логичное объяснение для Меган. На самом деле он чувствовал себя так, словно снова был студентом, когда он впервые договорился о встрече с ней. Тогда он стоял у общежития, нерешительный, взволнованный.
В тот день она раньше закончила свою работу в столовой, и он с трудом верил своей удаче в том, что ему удалось пригласить её на свидание в тот вечер. Позже он понял, что фактически это она сделала так, чтобы он пригласил её. Так что в нём возникло какое-то новое, непривычное чувство незащищённости, с того момента он беспокоился обо всём – правильную ли футболку он надел, в правильную ли комнату в общежитии он идёт, правильно ли он произносит её имя, нужно ли ему репетировать, что он скажет, или это будет звучать слишком неестественно, правильный ли фильм он выбрал, нет ли у неё аллергии на китайскую кухню…
Очередной порыв ветра качнул «Порше». В желтоватом свете уличного фонаря было видно, что Оуэн барабанит пальцами. Со смесью смущения и раздражения он заметил, что он как будто рассеянно рисовал пальцами в пыли на приборной панели. Была ли эта фигура похожа на сердце? Во всяком случае, он имел в виду не это. И что бы подумала Меган, если бы он вдруг решил подвезти её куда-нибудь, и она увидела бы это? Он стёр каракули ладонью. В итоге в пыли появился смазанный участок, и из-за этого приборная панель стала выглядеть ещё неряшливее. Оуэн натянул манжету рубашки на ладонь и провёл рукой по приборной панели. Теперь машина выглядела аккуратнее, зато на левом рукаве появилось пятно сероватой пыли.
Он раздражённо вздохнул, откинулся на подголовник и осмотрел «Порше». На пассажирском сиденье, прикрытые его пальто, лежали три старых пакета из-под чипсов, один – съеденный лишь наполовину. Рядом с ними валялась согнутая пластмассовая чайная ложечка и недоеденная баночка малинового йогурта, который он прихватил со своего стола на базе, думая, что доест по пути. Оуэн отстегнул ремень безопасности, чтобы заглянуть под сиденье, где он обнаружил песок, три стикера с координатами и пару забытых пальчиковых батареек. Скорее всего, разряженных, но на всякий случай он сунул их в карман куртки.
Он попытался сунуть туда же пакеты из-под чипсов, но подумал, что это просто глупо. Он приехал, чтобы увидеться с ней впервые за больше чем пять лет, и он приносит ей целый карман пустых пакетов из-под чипсов и малиновый йогурт. Ему надо было остановиться по дороге и купить ей цветы. Розы, ей нравились розы, не правда ли? Или это будет слишком броско? Или бутылка вина. Но он никогда не разбирался хорошо в годах изготовления вин и всегда покупал третью из наименее дорогих бутылок в «Threshers»[55]. Меган дразнила его из-за этого, потому что она состояла в клубе ценителей вина в университете и могла отличить «Мерло» от «Камамбера»[56]. Сейчас он мало помнил об этом, кроме информации о мацерации вина и того, как рассердилась Меган, когда он пошутил о «длине».
Оуэн открыл бардачок. Зажёгся свет, и он увидел тусклый блеск бекаранского сканера. Это была лучшая идея. Инопланетное устройство в его руке было прохладным, когда он засовывал его в карман куртки. Оуэн запихнул пакеты из-под чипсов и пластмассовую ложку в бардачок и закрыл его.
Он не переоделся, уходя из Хаба, и по-прежнему был одет в стандартную для Торчвуда одежду: чёрная куртка, тёмные брюки и рубашка. Возможно, идеальный вариант для того, чтобы быть сбитым в темноте небрежным водителем, мчащимся домой в Кинкойд через Уайтчёрч. Оуэн не стал заезжать домой, чтобы сменить одежду, потому что это задержало бы его на пути к Меган. Так что казалось немного ненормальным сидеть здесь, просто глядя на окно её комнаты. Теперь он не был тем нерешительным студентом, отнюдь. И, конечно, он больше не был тем неуклюжим парнем, каким был, когда они с Меган разошлись. Когда он бросил её.
Он влез в пальто, решив не выходить из машины, прежде чем надеть его, потому что знал, что вымокнет до нитки за несколько секунд. Квартира была в тридцати метрах от того места, где он остановился. Оуэн распахнул дверцу автомобиля, выскочил на улицу и дважды запер «Бокстер», щёлкнув по браслету на запястье. Ветер и дождь создавали почти физический барьер, когда он бежал, чтобы укрыться под деревом. Он схватился за ствол, поскользнувшись там, где корни платана вылезали из-под земли. Затем он поспешил к лестнице.
Крыша дома немного защищала от бури, так что, несмотря на дождь, Оуэн медленно, шаг за шагом, поднимался по ступенькам. Наверху он нажал на кнопку дверного звонка, обозначенную маленьким кружочком с подсветкой. Послышалось «динь» и длинный гул, потому что кнопка запала. Оуэн нажал снова, но безрезультатно. Он хлопнул по звонку ладонью. Он колотил по кнопке кулаком, когда дверь открылась и на него упала полоска света. Меган стояла в дверях и разглядывала его. Оценивала его.
— Получилось «динь», и никакого «дон», — сказал он ей извиняющимся тоном. Он показал на дверной звонок, который всё ещё неистово гудел.
Она знакомо захихикала.
— Надеюсь, ты не говоришь этого всем девушкам.
Она щёлкнула по звонку ногтем, и кнопка высунулась обратно.
Оуэн смотрел на неё несколько секунд, которые показались ему бесконечностью.
— Ты не собираешься предложить мне войти? — спросил он. Меган отошла в сторону, придерживая дверь открытой.
— Ты кто, вампир?
— Даже не шути об этом, — сказал Оуэн, когда она кивком головы пригласила его войти. — Я имею в виду это.
Меган велела ему снять мокрые туфли и, увидев его носки, – их тоже. Она помогла ему снять мокрое пальто, чтобы повесить его на вешалку, и оставила его стоять босиком на холодном линолеуме, отправившись поискать что-нибудь, чтобы он мог высушить волосы.
Он смотрел, как она исчезла за ближайшей дверью; её тонкий кардиган развевался у неё за спиной. Меган была такой же стройной, какой он её помнил, и это подчёркивали её джинсы «Wrangler». Он обнаружил в кармане куртки малиновый йогурт и спрятал его за грудой рекламных листовок на маленьком столике у двери.
Из небольшой ванной комнаты эхом донёсся голос Меган, говорившей, что Оуэн должен был встретиться с ней сразу, как только нашёл её, и что у неё едва хватило времени, чтобы убрать разбросанные документы, не говоря уж о том, чтобы пропылесосить. Оуэн думал о том, как представлял себе её южноваллийский акцент, когда они разговаривали в «Другой реальности», и теперь, когда он мог слышать его в действительности, он звучал точно так же, как Оуэн его помнил. Он закрыл глаза и вообразил, что снова находится в их квартире в Болхэме, и они перекрикиваются друг с другом, вспоминая, что случилось за день в университете.
Когда он снова открыл глаза, Меган покачивала перед ним зелёным полотенцем для рук.
— Боюсь, это самое чистое, какое у меня есть. Она наблюдала, как он вытирает волосы.
— Пока ты здесь, я поставлю чайник. Проходи. Спасибо за йогурт.
Она свернула вправо, на кухню, махнув рукой в противоположном направлении.
Оуэн остановился в дверях спальни. Большая двуспальная кровать с розовым пуховым одеялом с узором «индийский огурец» в тон подушкам. Картина с пианино в залитой солнцем комнате на противоположной стене. Груды бумаг на одной прикроватной тумбочке и простая лампа на другой. Квадратная плетёная корзина для белья, такая полная, что её крышка не закрывалась.
Он босиком прошёл в комнату, которую имела в виду Меган. Гостиная-столовая была, очевидно, самой большой комнатой в квартире, но она казалось тесной из-за того, сколько в ней было всякого хлама. Оуэн чувствовал запах остатков китайской еды, который не вполне перебивался цветочным освежителем воздуха. Круглый бумажный абажур в центре потолка не светился, но две лампы в стиле ар-деко на противоположных стенах мягко освещали комнату.
У внешней стены, рядом с окном, был разложен и накрыт кремовой узорчатой скатертью складной обеденный стол. С трёх сторон от него стояли четыре стула с синей тканевой обивкой, без подлокотников.
В углу примостился маленький портативный компьютер. Оуэн отметил, что он слегка потрескивал – очевидно, пластиковый корпус остывал, потому что компьютер только что выключили. Оставшуюся часть комнаты занимал потёртый кожаный диван, рядом с которым стоял крошечный плетёный журнальный столик со стеклянной столешницей, и продавленное зелёное кресло, такое огромное, что Оуэн с трудом представлял себе, как его умудрились сюда пронести. Он увидел, как его отражение в восьмиугольном зеркале над диваном сморщило нос.
Он плюхнулся в зелёное кресло. Оно стояло напротив телевизора, и Оуэн задумался, не было ли это любимым местом Меган. Поэтому он встал и снова подошёл к обеденному столу. Перед одним из синих стульев громоздился пыльный монитор с плоским экраном, беспроводная клавиатура и мышь. Системный блок компьютера прятался под столом.
— Это отсюда ты заходишь в игру? — крикнул Оуэн, обернувшись через плечо, чтобы Меган могла услышать его на кухне. Он не разобрал, что она крикнула ему в ответ. Осмотрел стоящую рядом стойку для журналов – «Radio Times», «Guardian», вырванные страницы из «BMJ»[57]. — Не понимаю, ты живёшь одна или нет, — добавил он своим обычным голосом.
— Не суй нос не в своё дело, — мягко парировала Меган.
Пока он смотрел журналы, она вошла в комнату у него за спиной. У неё в руках был круглый поднос, на котором стояла открытая бутылка и два больших винных бокала. Она сняла свой тонкий кардиган, и её кремовый топ в рубчик подчёркивал её тонкие руки и округлость груди. Оуэн притворился, что смотрит не на грудь Меган, а на её волосы.