Ему не нужно было оправдывать своего брата. Что бы не наговорил мне Джаред тогда после ужина или в больнице, я все равно считала его хорошим человеком.
— Дилан, вы все умеете стрелять? — я не ожидала, что люди, работающие в магазине товаров, имели такую подготовку. Ладно, научиться нажимать на курок и даже попадать в цель, можно в видеоиграх и в тире. Но убийство — это совсем другое. Лично я, стреляя, попадала в девять мишеней из десяти, и то в не лучшие дни. Но меня воротило даже от мысли лишить кого-то жизни. Сколько раз мне предлагали сходить на охоту? И я всегда предпочитала отправиться в зал, где Скотт мучил меня чуть ли не до потери сознания. Меня с детства учили самообороне и выносливости. Я родилась очень хрупкой комплекции, но благодаря усиленным тренировкам могла отразить нападение. Правда, спарринги проводились только среди сотрудников моего отца, и каждый из них, будучи профессионалами своего дела, а в первую очередь мужчинами, могли запросто уложить меня на лопатки.
— Зачем тебе это? — грубовато спросил Дилан, жестко добавив. — Собираешь сведения? Каким-то непостижимым образом ты оказалась в этой проклятой семейке, которая задалась целью портить всем жизнь. Ты отличаешься от них… почему-то…
— Меня воспитывал Скотт, — ляпнула я и инстинктивно прикрыла рот ладонью.
— Что? — переспросил Дилан, нахмурившись. Я решила сказать правду. Может, если открыться ему, он отплатит тем же?
— Я не такая, потому что меня воспитывал старший брат и телохранитель. С матерью мы изредка встречались за ужином, а с отцом я виделась только раз в месяц, когда он приезжал на выходные. Я понимаю, что ты не можешь принять его как хорошего человека, после того, что он тебе сделал, — я вдохнула воздух впервые за всю маленькую речь и продолжила. — Но он любит меня. По-своему. Но, — набравшись смелости, я приблизила свое лицо к его. — Не смей приравнивать меня к мерзавцу, который не останавливается даже перед убийством, только чтобы подзаработать деньжат.
Выпалив тираду на одном дыхание, я встала, сердито поправляя на себе кофту и перебрасывая ремешок сумочки через плечо. Я была зла. Чертовски зла. На отца, за его вечную ложь, на мать — за ее равнодушное и, порой, глупое поведение, на Дилана, который считал, что я точно такая же, как мои родители — расчетливая лгунья.
— Эшли, — позвал Дилан, судя по звуку, следовавший за мной. — Я не говорил, что ты похожа на них.
Прокрутив наш диалог в голове, я была вынуждена признать, что он прав, но извиняться не собиралась. Это уже второй раз за последние сутки, когда я срываюсь. Надо что-то делать. Может, посетить психолога? Я отогнала эту мысль в первую очередь, потому что воспользоваться специалистом предложил папа. А в данный период я его слишком презирала, чтобы послушаться совета.
— Эшли, подожди.
Я развернулась, чуть не столкнувшись с ним.
— Дилан, мне жаль, что жизнь была к тебе несправедлива, правда, — я с искренним сожалением говорила эти слова. — Но и я живу не в идеальном мире.
Он должен был понять. Мне нравились наши отношения, когда мы вместе работали в магазине, как двое нормальных подростков. Почти каждый день мы проводили вместе, и рядом с ним, таким забавным и находчивым, я забывала про все. А теперь он с безучастным видом смотрел на меня, словно мы незнакомцы, случайно столкнувшиеся на улице.
— Я знаю, — только и сказал он, и я оцепенела, потому что ожидала, что он снова начнет спорить или рассказывать очередную ужасающую историю про моего отца.
С минуту мы молча стояли друг напротив друга. Я не отрывала взгляда от эмоций, плещущихся в его шоколадного цвета глазах, тщетно пытаясь определить их происхождение.
— Дилан… — я запнулась, потому что он внезапно дернулся. Не отводя от меня взгляда, он потянулся рукой к шеи и, на мгновение зажмурившись, вздрогнул. Медленно Дилан поставил кулак между нами и разжал. На его ладони лежало что-то, напоминающее маленький шприц. Присмотревшись, я поняла, что это дротик, наполненный какой-то жидкостью.
— Это ты? — прохрипел Дилан, и мои глаза расширились, когда он покачнулся. Сейчас в его глазах светилась обида и…отвращение.
— Я не понимаю, — пролепетала я и пошатнулась, когда в мою грудь с противным звуком врезался дротик. Дилан упал на колени, а потом завалился на спину. Его глаза закрылись.
Мои пальцы обвились вокруг дротика, и я с силой потянула, кусая губы от боли, которая прошла так же неожиданно, как и появилась. Я попыталась сфокусировать зрение, но перед глазами все плыло. Ноги стали ватными, а потом подкосились, будто их лишили опоры в виде костей. Затылок пронзила резкая боль, и мои веки закрылись.
Глава№ 16
Незнакомые звуки разбудили меня. Голова раскалывалась, и мне не хотелось открывать глаза. Но они широко распахнулись, когда до моих ушей донесся нечеловеческий крик.
Моя грудь вздымалась и опускалась вниз из-за быстрого дыхания. Я села, сдерживая стон от жгучей боли в затылке. Коснувшись рукой головы в месте ушиба, я почувствовала легкую тошноту при виде красноты на кончиках пальцев. Вниз по спине текла теплая струйка. Стараясь не думать о ней, я огляделась. Это была небольшая комната, больше похожая на бункер с железными стенами. Я свесила ноги с кровати, которой, судя по виду заржавевших ножек и старого матраца, было лет сорок, не меньше. Мои стопы коснулись воды, заливавшей тонким слоем пол, но я не отдернула их, а наоборот встала, вздрагивая от холода.
Внезапно железная дверь распахнулась, и в комнату ввалился клубок, состоящий из дерущихся человеческих тел. Взвизгнув, я отскочила в сторону, когда Дилан с плеском упал на спину в воду. Темноволосый мужчина уже сидел на нем, нанося удары в челюсть. Недолго думая, я запрыгнула на него сзади, обвив руками его шею, в попытке задушить. Взревев, мужчина встал и попятился назад, пока с силой не впечатал меня в стену. Вспышка боли на миг ослепила меня, вызвав звон в ушах. Мои руки расцепились, и я ничком скатилась вниз, не в силах пошевелиться. Но мое вмешательство дало время Дилану подняться и отразить очередной удар противника. Спустя несколько минут он сделал удушающий захват, полностью контролируя ситуацию, когда раздался тихий щелчок.
— Лучше отпусти его, иначе, она умрет.
В мой правый висок уперлось что-то холодное. Сердце пропустило один удар, а потом пустилось в пляс, будто желая выпрыгнуть из груди. Я посмотрела на Дилана, чувствуя, как по щеке катиться слеза. Им нужна была я. Я — рычаг давления на моего отца. Он оказался здесь случайно. Он не должен был быть здесь.
Наши взгляды встретились. Брови Дилана сошлись на переносице, пока он о чем-то размышлял. Прикусив губу, он отступил, одновременно толкая мужчину от себя и поднимая руки. Черт возьми. Он сдался.
Его соперник вышел вперед на свет, и я задохнулась от изумления, уставившись на его лицо. Его рука взметнулась и опустилась на мою щеку, которую тут же обожгло болью. Я снова повалилась на спину, как в замедленной съемке ожидая тот момент, когда голова столкнется с полом.
Бум.
— Эшли, открой глаза, — раздался голос откуда-то издалека. Во всяком случае, мне так казалось.
Когда мне удалось выполнить просьбу, взгляд уткнулся в грязный потолок. Рядом со мной на кровати сидела женщина в белом халате и ободряюще мне улыбалась. Я повернула голову. У противоположной стены на такой же импровизированной кровати, что и я, сидел Дилан. Нахмурившись, он наблюдал за мной. Его рука была прикована наручниками к прутьям кровати.
— Эшли, я обработала твою рану на затылке, — сообщила женщина, и я медленно перевела взгляд на нее. — Ваш ужин на столе.
Она встала, и я, выпрямившись, хотела последовать за ней, но не смогла сдвинуться с места. Вокруг моей левой ноги в несколько раз была обмотана цепь, прикрепленная к кровати. Женщина поспешила уйти и закрыла дверь. Раздался щелчок замка. Нас заперли.
Я снова посмотрела на Дилана, и, приглядевшись, заметила, что его состояние намного хуже моего. Лицо покрывали синяки, повязка на лбу с пятнами крови, проступающими на ней, порванная футболка, рваные на колене джинсы.
— Мне жаль, — хрипло проговорила я, не без ужаса глядя на него.
— Бывало и хуже, — Дилан, отворачиваясь, лег на спину и закрыл глаза.
Я, задрав ноги на кровать, придвинулась к стене и положила руки на колени, наблюдая за соседом, который, похоже, уснул. Ужин — два бутерброда и бутылка воды — действительно лежал на столе, но мне не хотелось двигаться, хотя мой желудок чрезвычайно возражал против подобной лени, потому что в нем не было ни росинки со вчерашнего вечера.
— Еда не отравлена, — неожиданно заговорил Дилан и приоткрыл один глаз. — Ты можешь спокойно поесть.
Ха. Кажется, урчание моего желудка достигли его ушей.
— А ты не хочешь? — задала встречный вопрос я, и он подергал рукой, звеня наручниками. Я слезла с кровати, потянулась к столику, схватила тарелку и бутылку и попыталась подойти к кровати Дилана, но цепь, натянувшись, чуть не свалила меня с ног. Мне пришлось допрыгнуть до середины пути на одной ноге. Дилан сел, и я, запихнув один бутерброд в рот, отдала ему тарелку. Вернувшись к себе, я снова расположилась в той же позе.
— Спасибо, — Дилан поднял руку с зажатым в нем бутербродом.
— Не за что, — отмахнулась я и, отпив немного воды, кинула ему бутылку. Дилан поймал ее, а я легла на подушку лицом к нему. — Этот человек… — начала я, и он взглянул на меня, вопросительно вскинув брови. — Я его знаю. Он несколько раз приходил в магазин… И однажды стал…э-э…ну… — я никак не могла подобрать подходящее слово. — Приставать ко мне.
Дилан перестал есть. Замерев, он внимательно меня разглядывал, и мне стало неуютно. Я опустила взгляд на свои сцепленные пальцы, когда он заговорил:
— Почему ты не сказала мне?
— А зачем? — я снова взглянула на него.
— Он трогал тебя?
— Что за допрос? — вскинулась я, в тайне радуясь его беспокойству, и покачала головой. — Не произошло ничего такого, с чем я бы не справилась.