Почти все постройки имели одинаковые пропорции, отличались лишь мелочами. Сержант не видел ни одного жилого дома выше двух этажей, зато разглядел большое здание с колоннами, возвышающееся на городом. Несколько сторожевых башен торчали на одинаковом расстоянии друг от друга. Стена выходила из скалы, подковой огибала город, тянулась на север и там снова врастала в основание гряды. Высоту ее определить было трудно. Рядом не имелось ни единого ориентира, который мог бы подсказать точные размеры того, что видели разведчики.
Издали огромный город был похож на грузинское село, домики которого стоят на разной высоте. Вдоль всей стены тянулся ров, о глубине которого можно было судить только приблизительно. Вероятно, когда-то он был заполнен водой. Люди, жившие за этими стенами, не забывали об обороне.
Видеть такое в глубине Другой Чечни было удивительно, Баскаков почувствовал, как колкие мурашки пробежались по его спине. Одиннадцать лет назад он, вошедший в эту страну с другими разведчиками, встретил людей, не знакомых с цивилизацией двадцать первого века. Жители этого города тоже, конечно, не имели даже приблизительного представления о телефоне и радио. Но удивляться этому не стоило.
Величие и размеры этого города указывали на то, что он возник в незапамятные времена. Поблизости от него не было ни одного дерева. Земля перед городом словно утратила способность поддерживать жизнь растений. Только в двух-трех километрах от стены природа рассыпала редкий кустарник. Присмотревшись, Баскаков понял, что это дикие яблони.
– Никогда в жизни я не видел ничего подобного, – произнес кто-то.
Баскаков не понял, чьи это слова. Видимо, не один он был подавлен и смят величием того, что увидели разведчики.
– Наверное, так выглядел когда-то Паммуккале, который в Турции, – предположил Мамаев.
За годы скитаний, игры в прятки с ФСБ и военной разведкой он несколько раз бывал в тех местах.
– Но там просто городок, особенно по сравнению с этим.
– Да, если бы Паммуккале не был разрушен землетрясениями, то он мог выглядеть так же, – отозвался Акимов.
– Хватит болтать! – Баскаков опустил бинокль и посмотрел на лейтенанта. – Пойдем дальше или задержимся здесь до прибытия наших?
– Ибрагимов войдет в город, – уверенно ответил Акимов.
– А он умеет воевать там так же хорошо, как мы?
Как бы то ни было, пришла пора позаботиться о пропитании. Его можно было добыть только на охоте. В случае удачи костер придется разводить внутри дома, чтобы не привлекать ненужного внимания. Первая вылазка Айдарова закончилась неудачей, но его вины в том не было.
– Я обязуюсь подстрелить козу, – пообещал Татарин.
– А я ее обдеру, – поддержал Мамаев.
– Среди вас есть только один шашлычных дел мастер, – встрял Акимов. – Это я.
– Тогда хватит здесь стоять, а то горные духи разозлятся.
Группа начала спускаться с вершины. Через двадцать минут разведчики достигли равнины.
Глава 18
– У вас осталось девять минут! – напомнил Ибрагимов, и эхо гулко прокатилось по лесу.
– Ты теперь каждую минуту напоминать будешь? – крикнул ему Жулин. – Ключ, соображай, соображай! Что-то не хочется умирать.
– Я соображаю! Только ничего путного в голову не приходит!
– Ну, во-первых, нужно избавиться от всего лишнего.
С этими словами прапорщик стянул с себя рюкзак и вытряхнул содержимое. Веревки и альпинистское снаряжение с шумом рассыпались по траве. Олег осмотрел все это хозяйство и понял, что оно действительно лишнее. Вид предметов, унесенных из Села, не навел его ни на одну умную мысль.
Взгляд Жулина упал на дневник. Он уселся и машинально открыл его на последней странице.
«11.40. Спускаюсь с вершины. Впечатления от увиденного: ужасно болит голова, таблетки не помогают. В СВД осталось пять патронов. Было десять, но вечером охотился за козлом. Жарил мясо на камнях за стеной. Ночью мучили кошмары. Не смог записать ни строчки. Возвращаюсь прежним маршрутом. К 14.00 нужно успеть на встречу с Пловцовым».
– Пловцовым?.. – повторил прапорщик, отваливаясь на спину и не сводя глаз с блокнота. – Пловцовым, Пловцовым…
– Что ты там бормочешь? – спросил Ключников.
– Подожди, я малость занят.
Жулин прочел последнюю запись в блокноте:
«13.35. Неотвязно преследует подозрение, что за мной следят. Несколько раз оборачивался, ничего не заметил. В квадрате 36–70 обнаружил нечто интересное. Под самой высокой сосной провалился ногой в яму. Яма глубокая, диаметром не более 50 см. Нужно сообщить Пловцову и потом исследовать. Голова разламывается от боли. Несколько раз сбивался с пути. Осталось спуститься к подножию».
Это была последняя запись Жулин захлопнул блокнот, на мгновение замер, потом повернулся к товарищу и спросил:
– Ключ, как была фамилия штурмана, с которым мы впервые оказались в Другой Чечне? Ну, ты помнишь, он управлял «вертушкой», когда мы летели к Ведено. Потом нас подбили, пришлось отступать, и Стольников ввел нас в тоннель.
– Пловцов. А что?
– Ничего. – Жулин покачал головой и рассмеялся. – Если это тот самый, то не один Ждан сюда вернулся.
– Объяснить-то можешь?
– У вас осталось семь минут! – донеслось сверху.
– Я тебя будильником себе возьму!.. – крикнул Ключников Ибрагимову.
Жулин поднял пластиковый пакет и вынул из него карту, которая распахнулась с легким треском. Было заметно, что ею когда-то пользовались, но она слишком долго пролежала в свернутом виде.
– Тридцать шесть – семьдесят, – пробормотал прапорщик, водя по ней пальцем. – А ты знаешь, Ключ, до Чечни я служил в Казахстане, и моя воинская часть носила как раз этот номер. Какое совпадение. Месяц назад я увидел бы в этом повод заказать в номер бутылку виски.
– Ты заказывал в номер виски? А я в светлое время суток боялся нос высунуть из гостиницы. А ты где пил виски? В каком городе?
– Да, кажется, уже во всех. Ни разу не пил дома, представляешь?.. Кстати, Ключ, мы сейчас находимся как раз в квадрате тридцать шесть – семьдесят.
– И что с того?
– Найди мне самую высокую сосну.
– Может, мы лучше вместе подумаем, как отсюда смыться?
– Этим я сейчас и занимаюсь. Вот только смыться у нас не получится. Ищи сосну!
– Да вон она, за спиной торчит, как минарет!..
Жулин обернулся.
В сотне метров от них, западнее засады, организованной Ибрагимовым, над верхушками деревьев высилась крона сосны, похожая на дачный домик. Ее вершина имела странную треугольную форму.
– Нам нужно срочно оказаться рядом с этой сосной. – Прапорщик спрятал карту за пазуху, поднял «Вал».
Ключников заметил, как оживились глаза приятеля, и осведомился:
– Что ты задумал?..
– У вас осталось пять минут!
– Да заткнись ты уже!.. – срывая голос, прокричал Жулин, раздраженный тем, что его перебили. – Нам нужно оказаться у той сосны.
– Это хороший план. Конечно, еще лучше нам оказаться бы сейчас у какой-нибудь японской сосны, но и это решение неплохое. За исключением того, что именно перед этой сосной сидит засада Ибрагимова! Там его люди!..
– Значит, нам нужно убить их.
– Это и есть твой план? И что нам делать потом? – Ключников хохотнул. – Спускаться и продолжать крошить людей Ибрагимова?
– Нет. Просто убить всех, кто находится рядом с этой сосной!
– У вас три минуты! – Голос подполковника с каждым разом становился все грубее и глуше.
– Запомни, к сосне и ни шагу дальше! – приказал Жулин. – Вперед!
Он сжался и припустил в восточном направлении. Ключников поторопился за ним.
Люди, оставленные для засады, обнаружили себя раньше, чем рассчитывал прапорщик. Разведчики пробежали пятьдесят метров, когда послышался дружный залп из винтовок, свидетельствующий о том, что их маневр разгадан. Это входило в план Ибрагимова. Если разведчики пойдут напролом, их везде будет ждать плотный огонь.
Жулин упрямо двигался к сосне. Уханье его «Вала» тонуло в общем шуме. Справа, косолапя и сдерживая бег – уклон стал круче – двигался и стрелял Ключников.
Прапорщик вдруг увидел молодого лейтенанта со штурмовой винтовкой в руках. Ее коричневый корпус неожиданно появился из травы и тут же замер.
Жулин моментально провел по нему очередью. «Вал» лязгнул затвором и выбросил четыре пустые гильзы.
Еще шаг, и прапорщик увидел лейтенанта. Девятимиллиметровая пуля угодила ему под левую ключицу, разорвала мышцу и заставила офицера повалиться на землю спиной. Он скользил по ней, как на санях. Жулин бежал следом и смотрел в лицо этого лейтенанта, совсем мальчишки, побледневшее от болевого шока.
Справа от него Ключников бил очередями, очищая перед собой путь. Пуля, выпущенная им, с громким хлопком пробила грудь дюжего «грузина». Тот от боли лишился сил. Ему хотелось стонать, но его легкие в этот момент медленно наполнялись кровью. Его не спасла бы сейчас и бригада хирургов, не помог бы никакой операционный стол.
Жулин наконец-то нажал на спуск, и пуля разбила голову лейтенанта.
– Зачем ты ввязался в это дело, парень? – бормотал прапорщик, неудержимо стремясь к сосне. – Ключ!..
– Я здесь!
– Держись, я в шаге!
У подножия дерева-великана прапорщик сменил магазин и дождался, когда рядом усядется Ключников.
– Здесь, под сосной, должна быть яма! Ищи!..
– Яма?.. – глухо прокричал боец. – Это и был твой план?!
– А ты предложил что-то получше?
Прапорщик вскочил и в упор расстрелял двух солдат Ибрагимова, мчащихся к сосне. Пули встретили их на противоходе. Один завалился на бок и закричал, второй отлетел назад, словно наткнувшись на волейбольную сетку. Еще одного застрелил Ключников.
Жулин как сумасшедший рыскал вокруг ствола в три обхвата и короткими очередями палил по появляющимся людям в грузинской форме. Он сожалел о том, что не мог потратить даже долю секунды на то, чтобы перевести предохранитель на одиночную стрельбу. Ему было обидно, что сейчас каждая вторая пуля уходила мимо.