Ну, или парой сломанных о рулевое колесо ребер, если он не пристегнулся.
Бодрым пенсионером, сломавшим о рулевое колесо три ребра и получившим вывих запястья, оказался маньяк и серийный убийца Геннадий Тимочкин. После столкновения он пытался завести заглохший автомобиль, но не сумел сделать этого до приезда очевидцев. Тогда он попробовал покинуть место происшествия пешком, однако, внимание неравнодушных граждан привлекли звуки, доносящиеся из багажника автомобиля, где находилась очередная жертва Тимочкина, которую он вез к месту расправы.
Девушка была спасена, а Тимочкина задержали до приезда милиции.
В девяностом году суд признал Тимочкина виновным по шести доказанным эпизодам и приговорил к расстрелу.
Если бы не спровоцированное физруком ДТП, Тимочкина бы так и не поймали, он умер бы от сердечной недостаточности в тысяча девятьсот девяносто шестом году, и на его счету было бы еще полтора десятка отнятых жизней.
АФС. «Влияние физрука на пространственно-временной континуум и вот это вот все. Том второй.»
Машину я оставил на пустыре, заехав на ней так далеко, как только мог.
Подъехать к искомым развалинам у меня не получилось, колеса завязли в очередной выбоине, выбраться из которой «волга» без помощи трактора или пяти-шести молодых люберецких парней уже бы не смогла. Так что я вытащил с заднего дивана мертвое и довольно упитанное тело, взвалил его на плечо и последние несколько сотен метров прошел пешком.
Поскольку никто так и не начал палить по мне из темноты, я решил, что Седьмой все-таки был один и не имел возможности телепортироваться туда-сюда постоянно. Я, собственно говоря, и исходил из того, что у него такой возможности нет.
Не зря же он в прошлый раз начал удирать от меня на машине.
Сгрузив труп в дальнем конце подвала, куда был только один проход, я сел на холодный бетон, навалившись спиной на другой холодный бетон, проверил диктофон, достал пистолет и позволил себе немного перевести дыхание.
Происходящее уже давно вышло за рамки запланированного, но я все равно должен был довести операцию до конца. Не исключаю, что вместо Седьмого сюда придет рота спецназа, и вот тогда диктофон мне точно не пригодится.
Минут через пять я услышал шаги. Это был один человек, и он то ли не умел ходить тихо, или просто даже не пытался. Не доходя до моего тупика несколько десятков метров он остановился и включил фонарик.
А я включил диктофон.
— Василий?
Я промолчал.
— Василий, я знаю, что вы там, — сказал он. — Я один и не собираюсь на вас нападать. Я просто хочу с вами поговорить.
— Подойди поближе, — предложил я.
— Конечно, — он подошел и посветил на себя фонариком, продемонстрировав, что во второй руке у него ничего нет.
Это был Седьмой, в том же костюме, только изрядно помятом и с порванной левой штаниной. Видать, не так просто ему оказалось сюда добраться.
— Мое время здесь ограничено, поэтому я сразу перейду к делу, — сказал он. — Василий, вы знаете, что за человека вы похитили?
— Какая-то партийная шишка городского масштаба, — сказал я. — Деньги у него, я знаю, водятся, вот хочу выкуп за него попросить. Сколько брать не подскажешь? Пять тысяч или сразу десять? Или, может быть, сто?
— Если дело только в деньгах, я могу вам с этим помочь, — сказал Седьмой. Видимо, сарказм в будущем уже отменили. — Но вы должны пообещать мне, что ни один волос не упадет с головы этого человека.
— А чо бы нет? — спросил я. Пообещать такое сейчас было проще простого, и даже прическа его действительно пострадает, вряд ли это станет худшим событием, что случилось с ним за сегодня.
— Это Игорь Павлович Шубин, — сказал Седьмой. — Член городского комитета КПСС, но дело не в том, кто он сейчас, а в том, кем он должен стать. Я не знаю, из какого времени вы пришли, и возможно, мои слова покажутся вам бредом, но через десять с небольшим лет, когда президент Ельцин заявит о своей досрочной отставке, этот человек станет его преемником, пробудет у власти восемь лет и продолжит его курс либеральных реформ, и это очень важно для нашего будущего.
— Для нашего или для вашего? — поинтересовался я.
— Василий, если с этим человеком что-то случится, история может пойти совсем другим путем, и катастрофа для нас станет практически неминуема…
— Ты так произносишь слова «нас», что я сразу начинаю думать, будто мы в это понятие не входим, — заметил я. — Только вы. И поскольку я понятия не имею, кто вы такие, сопереживания ваши проблемы у меня не вызывают. Может, расскажете мне все поподробнее?
У него было действительно очень странное «мы» и «нас». И ни слова о стране он почему-то не сказал. После ухода Ельцина страну ожидало много сложностей, и бытовало мнение, что по крайней мере с какой-то довольно значительной ее частью президент Шубин справился не самым лучшим образом, и, наверное, можно было как-то и по-другому…
Но пусть этот чертов хронодиверсант сам мне все расскажет.
Надеюсь, я правильную кнопку на диктофоне нажал.
Конечно же, он нажал правильную кнопку. Но никакой роли в истории эта диктофонная запись не сыграла.
АФС. «Влияние физрука на пространственно-временной континуум и вот это вот все. Том второй.»
— Сначала вы должны пообещать мне, что с ним ничего не произойдет.
— С ним ничего не произойдет, — легко согласился я. — Обещаю. А теперь расскажите, почему вы неоднократно пытались меня убить.
— Неоднократно? — удивился он. — Но ведь сегодня я увидел вас первый раз… а, ну да…
Он помрачнел и увял. Это по тону голоса было заметно, что даже не надо было его лицо видеть.
— Значит… О… Это все усложняет, я не могу…
Похоже, хронодиверсант завис. Как бы он еще в перезагрузку не ушел.
— Так все же, почему? Может быть, я таки заслуживаю ответа?
— Работа у меня такая, — грустно сказал он. — Но то, что вы здесь и вы меня знаете, означает, что тогда у меня ничего не выйдет. А то, что я буду там, означает, что у меня ничего не выйдет и сейчас… Черт, черт, черт…
Бедолага так расстроился, что мне даже стало его жаль. Немного.
Все-таки, он неоднократно в меня стрелял.
— Фигня случается, — сказал я ему.
— Особенно когда имеешь дело с агентами хаоса, вроде вас, — согласился он. — И там, в будущем… то есть, в прошлом, что с нами произошло? Как все было?
— Пусть для тебя это станет сюрпризом, — сказал я. — Или нет, давай по-другому. Я расскажу тебе о том, что было, а ты расскажешь мне о катастрофе.
— Боюсь, что у меня нет таких полномочий, — сказал он.
— Тогда как ты предлагаешь сегодня разойтись? — поинтересовался я.
— Давайте для начала отпустим Игоря Павловича домой.
— С этим могут возникнуть небольшие проблемы, — сказал я.
— Вы… Могу я посмотреть?
— Валяй.
Он подошел поближе и посветил фонариком. И увидел… ну, все он увидел.
— Что же вы наделали⁉
— Так-то это не совсем я.
— Вы не понимаете… это же значит, что вся линия… о черт, мы обречены… — и вот опять это странное «мы», в которое я никак не попадал. — Может быть, еще есть шанс все исправить… или…
В общем, где бы он там ни работал, сотрудник из него был так себе. В экстремальных ситуациях терялся, вплоть до истерики, удары судьбы держать не умел, к проигрышам не привык…
— О, нет, нет, нет, только не сейчас! — вдруг возопил он и принялся трясти левым запястьем, на котором обнаружился невиданный мной ранее прибор, нечто среднее между «эппл вотч» и «Пип-боем». — Но почему сейчас…
За его спиной открылся портал, заполненный серым туманом, в котором блуждали золотистые искорки. Если это то, что я думаю, то проколы в пространственно-временном континууме выглядят довольно красиво.
— Нет! — продолжал вопить он, пока его засасывало в воронку портала.
А я уже говорил, что я сначала делаю, а соображаю уже потом?
В общем, если вы думаете, что он ушел в свое туманное будущее, а я остался в подвале недостроенного спортивного комплекса рядом с мертвым трупом человека, который должен был стать вторым президентом страны, и просто наблюдал, как неторопливо схлопывается пространственно-временная воронка, в которой исчезает человек, который так толком ничего мне не рассказал, то черта с два вы угадали.
Это совсем не такая история.
Я прыгнул следом.