Старик перевел взгляд на новоприбывших и особенно пристально глянул почему-то на Люка.
– Мы хотели бы посмотреть музей, – радостно сообщил отец.
– А мальцу сколько лет?
– Четырнадцать.
– Двадцать долларов, будьте любезны.
Юрайя Клак напомнил Люку дедулю – каким тот был, пока не помер: высоченный, мосластый, будто кожу ему выдали на размер меньше, чем скелет. Щеки запавшие, так что скулы выпирают, как набалдашники из сияющего, старого, отполированного дерева. И костяшки пальцев такие же.
– Начинайте с усадьбы, – сказал Юрайя Клак. – За дверями направо.
По обеим сторонам гравийной дорожки, ведущей к большому дому, выстроились плуги, телеги и прочая полевая машинерия – настолько скучная, что Люк даже головы не повернул. Отец, напротив, все внимательно осмотрел – словно хоть что-то в этом понимал. Да он и морковного семечка за всю жизнь в грядку не бросил, а все туда же!
– Вот это, наверное, будет большой плуг, – объявил отец торжественным тоном музейного экскурсовода. – А вон то, рядом, средний плуг…
– А дальше ржавый и сломанный плуг… – ухмыльнулся Люк.
– …первый трактор, использованный в фермерском хозяйстве…
– …и превосходная коллекция колючей проволоки!
Было что-то пугающее в том, как все эти железяки аккуратно разложены на фанере с пронумерованными узлами и сочленениями – каждая способна причинить смерть.
– Некоторые образцы действительно великолепны, – пафосно заявил Люк.
– Изумительное собрание, – не отстал отец.
Некоторое время они хохотали в один голос. В первый, практически, раз с начала путешествия. Не так уж все и плохо, подумал Люк. Он еще вернется и расскажет друзьям про этот музей – реально самый убогий в мире!
Усадьба оказалась чертовски большой каменной махиной. Нижний этаж – сплошь столы-козлы, заставленные всякой мелочевкой. С точки зрения Люка – один в один школьная ярмарка поделок: крошечные тележки с запряженными в них лошадками, модели фермерских домиков и лавок, древние жестянки вокруг. Индейские куклы перемежаются диснеевскими игрушками, рядом допотопная касса, дальше табельные часы. И вправду деревня-призрак – населенная деревянными людьми и отмороженными куклами, будто прямиком из века мертвых детишек.
– Есть на свете что-нибудь, чего они не собирают? – громко поинтересовался Люк.
– Марки, наверное. Не припомню тут ни одной марки.
– Сдается мне, это вообще никакой не музей, правда? – продолжил Люк уже шепотом.
Отец покачал головой.
– По мне, так просто куча барахла.
Люк нехотя проследовал наверх, на следующий этаж, и принялся нарезать круги по главному холлу. Большинство комнат загорожены шнуром, так что можно только заглядывать внутрь, глазея на мебель: вон кровать, вон туалетный столик с водруженным на него умывальным тазом, вон стол со сдвижной крышкой, а на нем – плесневелые книжки. Куча манекенов в исторических костюмах. Пластик на лицах и пальцах облупился, кое-где руки не слишком аккуратно подсоединили, так что они торчат под странными углами и кажется, что манекенам неудобно.
Люк все время включал телефон, чтобы проверить время, – не хотелось бы проморгать шофера обратно, на станцию. Тут наверняка даже сети нет. По залу бродила только еще одна семья – мама, папа, дочка, и девочке явно было не веселее, чем ему. Товарищи по несчастью молча обменялись понимающими взглядами. Уж на что гнусно в поезде, но застрять здесь было бы еще гнуснее.
Однако уже в следующем зале брови у Люка поползли вверх. Там оказался бродячий цирк с разными палатками, и на каждой – линялый, но до сих пор кричаще-яркий плакат: «Корделия, женщина-змея», «Кардиффский великан», «Вечное сердце». Люк жадно запорхал от палатки к палатке. Женщина-змея разочаровала сразу: несколько больших лоскутьев змеиной кожи грубо сшиты в подобие человеческого торса. Кардиффский великан впечатлил несколько больше – огромное тело, будто вмерзшее в глыбу камня. Похоже на те человеческие окаменелости, которые выкопали в Помпеях после извержения вулкана. Зато вечное сердце – вот где самая жуть. Плавает себе в большущей канистре мутной воды и выглядит совершенно настоящим, пухлым таким и влажным. Да еще на маленькой табличке под ним написано:
«Сердце поэта Перси Биши Шелли, оставшееся нетленным даже после кремации тела. Иногда оно бьется».
В дальнем конце экспозиции красовалась деревянная будка без окон. Надпись на двери гласила:
«Мальчик-призрак».
Люк подергал за ручку, но дверь оказалась заперта.
– Это за дополнительную плату, – произнес голос Юрайи Клака, внезапно материализовавшегося сбоку. Пахло от хозяина музея свежевыстиранным бельем и пилюлями от кашля.
– Что такое мальчик-призрак? – недоверчиво спросил Люк.
– Это гвоздь экспозиции. Дополнительная плата – два доллара. За три пущу обоих.
– Честная сделка, – согласился отец, подходя.
Люк не сомневался, что внутри окажется очередная старая кукла, но пока мистер Клак трясущимися руками отпирал будку, холодок предвкушения все-таки забегал у него по спине. Отец подмигнул ему, и Люк переступил порог. Внутри горела в китайском фонарике одна-единственная лампочка, отбрасывая тусклый красный свет. Пахло благовониями, но запах плесени они перебить все равно не могли.
Возле стены стоял черный лакированный секретер со множеством маленьких квадратных ящичков. На нем – китайские нефритовые баночки, курильница, что-то вроде письменного прибора и кисти для туши. Раскиданные по полу пластмассовые игрушки – машинка и вертолет – выглядели как-то совсем не к месту. На стенах пришпилены картинки гор и Великой стены, явно вырезанные из календаря или какого-нибудь журнала. Посреди комнаты стояла единственная табуретка с красной подушкой на ней.
– Да тут же никого нет, – возмутился Люк, но от одного звука собственного голоса у него пушок на руках встал дыбом.
– Может, у него обеденный перерыв, – хихикнул сзади отец.
– Он вон там, на табуретке, – просто сказал мистер Клак.
Люк посмотрел.
– Я ничего не вижу.
– Не смотри на него в упор, – посоветовал мистер Клак. – Гляди немного в сторону.
Люк так и сделал. В боковом зрении над табуреткой и правда замаячило какое-то дымное пятно. Он быстро посмотрел напрямую – пятно мстительно исчезло. Снова в сторону – и на этот раз пятно соблаговолило сгуститься и принять очертания головы, рук и туловища мальчика-китайца возрастом примерно как Люк.
– Ты его видишь? – повернулся он к отцу. – Там какой-то хитрый трюк, что-то вроде видеопроекции.
Люк завертел головой, выискивая притулившийся под потолком видеопроектор или, на худой конец, косой луч света, в котором живописно танцуют пылинки. Ничего подобного в будке не обнаружилось. Разочарованно упершись взглядом в стену, он принялся разглядывать мальчика на табуретке. На нем какие-то бурые холщовые брюки и курточка. Воротник и пуговицы выглядят ужасно старомодными.
– Хорошо сидит, а? – любезно вставил мистер Клак. – У него там раньше кресло стояло, но, кажется, ему больше нравится табуретка.
Мальчик-призрак тем временем постучал задником изношенной туфли по перекладине табуретки. Больше у него не двигалось ничего, даже грудь не поднималась от дыхания. Зато потом он повернул голову, и Люк понял, что привидение смотрит прямо на него. Он отшагнул в сторону, потом еще – взгляд не отпускал. Как они это делают, интересно? Слишком оно мудрено для старика Клака и его недомузея.
– Мы за ним хорошо присматриваем, – сказал довольный хозяин. – Вот, всякие знакомые вещички из родной страны…
– Вон те на самом деле из Индонезии, – встрял отец, показывая на парочку прибитых к стене теневых кукол. Уж в этом-то Люков предок разбирался.
– Агась, – кивнул мистер Клак. – Просто хотели, чтобы малец чувствовал себя как дома.
– Привет, – сказал Люк, интересуясь, до каких пределов простираются возможности иллюзии.
– Он не особенно разговорчивый, – поделился мистер Клак. – По крайней мере, ко мне попал уже таким. Папа утверждал, что раньше он иногда разговаривал. Наверное, надоело. Во всяком случае, он знает только по-китайски.
Ага, очень удобно, подумал про себя Люк.
– У вас тут небось китайским никто не владеет? – спросил отец.
Наверное, подыгрывает, подумал Люк, не думает же он, что все взаправду.
– В Луговине-то? Да у нас тут вообще народу немного.
Мальчик-призрак между тем открыл рот и что-то действительно произнес – но так тихо, что Люк ничего не расслышал.
– Видал? – оживился мистер Клак. – Он пытается что-то тебе сказать. У меня прямо предчувствие было, что он с тобой заговорит. Тебе небось лет сколько ему, да? Слушай! Он наверняка еще попробует.
И действительно, мальчик-призрак снова разомкнул губы и что-то проговорил. На иностранном языке, подумал Люк.
– Я не понял, что он сказал.
Люк расстроился – его явно пытались выставить дураком, кому такое понравится? Но при мысли о том, что а вдруг оно настоящее, у него аж все зачесалось.
Отец Люка тем временем разгуливал вокруг китайского мальчика, изучая его под разными углами. Потом протянул руку.
– А вот когда его трогают, ему не нравится, – без лишнего пафоса сказал мистер Клак.
– Да ну?
– Он тогда вот чего делает…
Отцова рука коснулась плеча привидения – и отдернулась.
– Что такое? – с интересом спросил Люк.
Отец пожевал губами, облизнул их и скривился, словно в рот ему попало что-то омерзительное. Потом достал бумажный платок из кармана и сплюнул в него.
– Словно алюминиевой фольги в рот напихали. Бррр!
– Ты серьезно?
– А я вам говорил… – вставил мистер Клак.
– Это же не по-настоящему, – воскликнул Люк, уже, наконец, испугавшись. – Папа?
– И как же так получилось, что к вам во владение попал призрак? – спросил тот, не обращая на сына никакого внимания.
Шутит он, что ли, с этим мистером Клаком? Люк бы даже удрал из комнаты, но голос старика завораживает, да и интересно на самом деле – как?..