Мной людям заданный урок».
Окончен путь его. На нем лежат все виды
Природы разных стран с обновами границ,
Громады Альпов, Рейн, Каир и пирамиды,
Маренго, Иена, Аустерлиц,
Порабощенный Рим и пленная тиара,
Покорных королей склоненные главы,
Фридланд, Ваграм, Смоленск и в пламени пожара
Твердыня пышущей Москвы.
Окончен этот путь – чрез горы, через стены,
Через моря, пески и скатерти снегов,
От Корсики до острова Елены,
От берегов тревожных Сены
До Немана и Нила берегов,
От первославного Тулона
До рокового Ватерло,
От школьничьей скамьи до трона,
От трона до цепей, и от цепей до склона
К свободной вечности, – всё было и прошло
–
От одного из дивных в мире видов –
Гробницы гения средь моря на скале
До гроба в Доме инвалидов
На этой ветреной земле.
Услышанная молитва
И, с тьмой преград в докучной битве,
Мелькнула мне среди борьбы
И здесь, в услышанной молитве,
Насмешка новая судьбы.
Бездна
Те искры – ангельские чувства –
Дар слепо веровать, любить;
Тот мрак – дар женского искусства
Прельщать, и мучить, и губить.
Те перлы – верх земных сокровищ,
Способность всё, что в мире есть,
Святому долгу в жертву несть;
А пасти, зубы тех чудовищ –
Коварство, зависть, злость и месть.
Отрывки (Из книги любви)
Когда настанет оный миг.
Когда нарушу я молчанье
И пред тобою на признанье
Уполномочу мой язык,
И от тебя пред оком света
Я стану требовать ответа
На мой вопрос, и в слове «нет»
Явиться должен твой ответ –
Прошу тебя: без замедленья
Мои надежды разрушай,
И грудь мою без сожаленья
Прямым ударом отверженья
С возможной силой поражай!
Да разразится тяжким громом
Твой приговор! Несчастья весть –
Я в сердце, с бурями знакомом,
Найду способность перенесть,
И вновь над этим тщетной страстью
Измятым сердцем – голова
Спокойно вступит с гордой властью
В свои суровые права.
Но если… если жизни слово
Я должен выслушать тогда,
И будет мне в тот миг готово
В твоих устах не «нет», но «да» –
О, пощади больного друга!
Не вдруг открой блаженства дверь,
Но прежде жар его недуга
Отрадой легкою умерь!
Мне счастье страшно: в миг ответа
Не вдруг, не разом ты облей
Лучами радостного света
Туманный взгляд души моей,
Да от всегдашнего ненастья
Себя к живому блеску счастья
Я постепенно приучу!
С судьбой враждебной вечно споря,
Я умереть не мог от горя,
А от блаженства – не хочу.
Радость и горе
О радость! Тебя захватив, как добычу,
Люблю я тобою делиться с людьми.
Тебя не скрывая, собратий я кличу:
Идите – и всяк свою долю возьми!
Ты соком из гроздий любви набежала, –
О братья! Вот нектар! Идите на пир!
Мне много, хоть капля мне в чашу упала, –
Хочу угостить я и каплей весь мир.
Идите сюда, мои юные други!
К совету, – вот радость! Куда ее деть?
Приди ко мне, старец, забудь про недуги!
Тряхни стариною! Давай молодеть!
Красавица дева, мой змей черноокой!
Приди, – тебе в очи я радость мою
В уста твои, в перси, глубоко, глубоко
Мятежным лобзаньем моим перелью!
Но ежели горе мне в душу запало –
Прочь, люди! Оно нераздельно мое.
Вам капли не дам я тогда из фиала,
В который несладкое влито питье.
Всё выпью один я, – и скрытое горе
Мне сердце уширит и грудь разведет,
И ляжет страданья в них целое море,
И скорби волна берегов не найдет.
Все скорби снесу я к пределу дороги,
Назначенной смертным, в молчанье святом.
Не собственность наша – нет, это – залоги!
Я знаю: их выкупит небо потом.
Холодное объяснение
Когда-то я любил тебя. Тех дней
Могу ль забыть я жаркую тревогу?
Тяжел, тяжел был бред души моей,
И этот бред окончен, слава богу.
Прошедших мук не проклинаю я
И ныне встреч с тобой не избегаю,
И кажется, что ныне близ тебя
Измученным я сердцем отдыхаю.
С покорностью смотрю в глаза судьбе,
Еще не стар, но не безумно молод,
И пред тобой я чувствую в себе
Один святой, благоговейный холод.
На сердце – снег, но то не снег долин,
Истоптанный средь мрака и тумана,
Нет – это снег заоблачных вершин,
Льдяной венец погасшего вулкана,
И весь тебе, как солнцу, он открыт;
Весь мир в тени, а он тебя встречает
И отблеском лучей твоих горит,
Но от огня лучей твоих не тает.
Реки
Так катятся жизни извивы и волны,
Необщая доля твореньям дана, –
Те – временной силы, те – немощи полны, –
Но дальше – связует их вечность одна.
И что ж? – Океан испаряет могучий
Ту влагу, что взял он от вьющихся рек,
И, свежим дождем опрокинув из тучи,
Проточный опять возвращает ей бег.
И суетной жизни земной волнотечность,
Ее очищая небесным путем,
Земле возвращает бездонная вечность
И жизненным паром и жизни дождем.
Мечтание
Заветным мечтаньям о деве пленительной
Я предан в полночной тиши.
Алина! Как мил мне твой голос томительный!
Как очи твои хороши!
Ты вдруг озарила мне душу унылую, –
Люблю, изнываю любя!
Тебя – ненаглядную, светлую, милую,
Тебя, моя радость, тебя!
Но слышу, – сон входит ко мне невидимкою
И веет воскрыльем одежд,
Уже он коснулся волшебною дымкою
Моих тяготеющих вежд.
«Склонись, – он мне шепчет, – ты видишь, – полночная
Давно расстилается тень,
Томлений пора миновалась урочная,
Давно закатился твой день!
Так вижу я: мгла над холмами зелеными,
Спят люди, темнеет эфир,
Но в мире живет под иными законами
Влюбленных мечтательный мир.
Свое у них солнце, – оно не скрывается,
Как жалкое солнце других,
Всегда его свет в их очах разливается,
А жар его – в сердце у них.
Оставь меня, сон! Золотого, желанного
Не дашь ты видения мне!
Я образа милой, красою венчанного,
Быть может, не встречу во сне.
А бодрому мне сей в тумане рисуется,
Мелькает, улыбкой блестит…
Божественный призрак. Душа им любуется
И робким желаньем горит.
Но если, но если, о, сон обольстительный!
Волшебным крылом осеня,
С прекрасною девой любви упоительной
Готов съединить ты меня, –
Приди, обними меня, ангел беспечности!
Мне бурную грудь спеленай
И с призраком милым в объятия вечности
Украдкой меня передай!
Москва
Близко… Сердце встрепенулось,
Ближе… ближе… Вот видна!
Вот раскрылась, развернулась,
Храмы блещут – вот она!
Так – она! – Давно ль из пепла?
А взгляните, какова!
Встала, выросла, окрепла,
И по-прежнему жива!
И кресты церквей далече,
В радость сердцу и очам,
Идут в золоте навстречу
Золотым небес лучам, –
И спокойный, величавый,
Бодрый сторож русской славы –
Кремль – и красен, и велик, –
И светла, златовенчанна
Колокольня Иоанна
Движет звучный свой язык;
Только с бурей поборолась –
Глядь! Опять в лучах горит
И во весь свой медный голос
С божьим небом говорит.
Город – досыта простору!
Город – есть на что взглянуть!
Город – под гору да в гору!
Так и эдак повернуть!
Он не в вытяжку, не стройно,
Но широко, но спокойно
На холмах по-барски лег,
Дал разгул своим палатам,
И рассыпался по скатам,
И раскинулся, как мог.
Много прожил он на свете,
Помнит предков времена,
И в живом его привете
Нараспашку Русь видна.
Русь… Блестящий в чинном строе
Ей Петрополь голова,
Ты ей – сердце ретивое,
Благодатная Москва!
Хладный, строгий, многодумный
Он, воспитанник Петра,
Полн заботою разумной
О стяжании добра.
Он – питомец полуночи –
К морю Финскому приник;
У него России очи,
Слух, и дума, и язык.
А она – Москва родная –
В грудь России залегла
И в себе родного края
Жилы жаркие сплела,
И богата русской кровью,
И кипучею любовью
К славе царской горяча,
Исполинов коронует,
И трезвонит, и ликует,
Бьет по всем струнам сплеча;
Но когда ей угрожает
Силы вражеской напор,
Для себя сама слагает
Славный жертвенный костер
И, врагов завидя знамя,
К древней близкое стене,
Повергается во пламя
И красуется в огне,
И как феникс, вылетая
Из трескучего огня,
Снова блещет, золотая,
С кликом: «Русь! целуй меня!»
Италия
Есть дивный край, – художник внемлет
Его призыв и рвется в путь.
Там небо с жадностью объемлет
Земли изнеженную грудь.
Могучих сил и блеска полны,
Нося по безднам корабли,