Привалившись к стене, капитан ждал. Вскоре случилось то, на что он рассчитывал. В азарте погони один из боевиков, выбежав из-за поворота с автоматом в руке, оказался не готов к встрече. Ударив его ногой в лицо, капитан склонился над упавшим бандитом и, захватив голову, тихо проговорил:
— Где заводоуправление, барбос?
Боевик никак не мог прийти в себя. В его голове шумело, тошнота подкатывала к горлу.
— Я тебе сейчас голову сверну, барбос. Где заводоуправление?
— В ста метрах отсюда, — прохрипел тот.
— Рукой покажи.
Тот показал на стальную, выкрашенную серой краской дверь. На высоте груди человека рядом с ней располагался магнитный замок.
— Ключик давай, буратино.
Бандит стал понемногу приходить в себя. Руки у него были свободными, он мог в любой момент найти на бедре нож и всадить Стольникову в шею или выхватить пистолет. Чтобы этого не случилось, Саша сел ниже, повалил его на бок и придавил правую его руку коленом.
— Ключ, змееныш!
Тот, суетясь, выхватил из нагрудного кармана пластиковую карточку и поднял над головой. Не медля, Стольников рывком провернул его голову.
Раздался треск позвонков, бандит обмяк и мгновенно стал тяжелым. Подняв с пола карточку, Саша кинулся к двери. За спиной слышалась дробь приближающихся шагов.
— Дьявол, вы везде, негодяи! — пробормотал капитан, чиркая ключом по замку. «Будет весело, если не подойдет», — подумал он.
Но глазок на замке вспыхнул зеленой лампочкой, и Стольников, рванув дверь на себя, заскочил внутрь, тут же вставил ствол автомата между ручкой и косяком.
Дверь дернули, автомат дрогнул.
— Плохо без оружия-то! — прокричал Стольников, уже видя окруженный стеклянными стенами огромный куб в глубине тоннеля. — И стекла, поди, пуленепробиваемые!
В несколько прыжков преодолев лестницу, он вбежал на подиум, на котором стоял «куб», и заскочил внутрь. Несколько людей, среди которых затесался всего один кавказской наружности, изумленно уставились на окровавленного, в поту, в разодранной форме капитана. Они были в серых халатах, ни намека на военное обмундирование, и ни у одного — никакого оружия. Видимо, это была бригада инженеров.
— Кто тут главный? — рявкнул Стольников.
— А ти кто? — отозвался кавказец.
Справедливо рассудив, что этот человек не может управлять техническими процессами, Стольников подошел к нему и ударил кулаком в кадык. Хрящи были сломаны, кровь хлынула изо рта чеха, и Стольников развернулся к остальным.
— Это неправильный ответ, — и он подошел к следующему. — Кто тут главный?
Не сводя глаз с барахтающегося на полу кавказца, инженер показал пальцем на замершего рядом мужчину лет сорока.
— Ты?
— Да…
— А чего молчишь, урод? — рявкнул Стольников и дал ему леща.
Но даже пощечины хватило, чтобы стоявшего перед ним человека снесло с ног и тот оказался на полу.
— Ты знаешь, как угробить все это волшебство? — Стольников рывком поднял его и подвел к пульту управления. — Только не заставляй меня бить тебя, это плохо закончится.
— Я понял, понял. Это я понял, — зачастил инженер. — Я не понял, что значит — «угробить»?
— Угробить, это значит — разрушить, вывести из строя, сделать непригодным для эксплуатации. Это понятно, академик?!
Дверь сотрясалась от ударов. Автомат чуть развернуло, теперь он располагался почти вертикально. Хороший удар мог запросто выбить его из ручки.
— Чисто теоретически…
— Мне не нужно теоретически, я хочу, чтобы ты выполнил мое требование практически! Если сейчас вышибут дверь, первым, кто умрет, будешь ты, понял?!
— Собственно… — засуетился растерянно инженер. — Ко мне до сего дня никто не обращался с такой просьбой, все чаще наоборот…
— Жизнь меняется, мужик! Теперь нужно наоборот! Раньше президентом был Ельцин, теперь, наоборот, Путин, хотя разницы никакой!
— Есть только один способ.
— Какой?
— Увеличить напряжение. Проще говоря… Господи, я не знаю, чего вы добиваетесь, если пожара, который не потушить, тогда — да, я могу это сделать!
Все, включая Стольникова, вдруг вскинули головы. Несколько динамиков под потолком заговорили голосом Алхоева:
— Сашья! Твои люди у меня. И прапорщик Жулин тоже у меня… Все твои люди у меня…
— Делай, — побледнев, приказал Стольников.
— Мама, — произнес кто-то за его спиной.
— Увеличивай напряжение! — вскричал Саша.
Постучав по клавишам, инженер ввел какую-то информацию в компьютер.
— Сашья, не делай глупостей, я не умру, а ви вся умрете! — Когда Алхоев нервничал, он начинал говорить с сильным акцентом.
Его голос заглушил странный рев, который усиливался с каждой минутой.
— Нам нужно бежать, иначе мы и правда все погибнем, — робко пробормотал один из инженеров. Сейчас повсюду начнутся короткие замыкания…
И, словно в подтверждение его слов, раздался грохот, и внутрь помещения влетела дверь, которую старательно выбивали люди Алхоева. Сначала Стольников подумал, что ее на самом деле подорвали, но вскоре стало понятно, что боевики тут ни при чем. Несколько окровавленных, обожженных тел с криками влетели вслед за взрывом в комнату.
— Бегите все! — прокричал инженер, тот, кто работал с компьютером. — Скоро здесь нечем будет дышать!
Стольников бросился туда, где зияла рваной пастью дыра от двери. Проем дымился, но огня видно не было. А все, кто мог стрелять, корчились от боли внутри куба заводоуправления.
Хрустя стеклом, Стольников метнулся в дверной проем, но пробежать успел не больше тридцати метров. Кто-то бросился на него из-за поворота, он упал, еще успев поморщиться от страшной боли в затылке, и потерял сознание…
12
Он очнулся от той же боли. Только вокруг не было слышно ни шума механизмов, ни гула вентиляции, ни взрывов, которые раздались за секунду до его падения. Он лежал на полу в полной тишине. Пол дощатый, воздух — свежий, пахнет деревом и травой.
С трудом оторвавшись от пола, Стольников сел и вытянул ноги. Перед ним на полу, поджав ноги, сидел Алхоев, комната была заполнена его людьми, которые, впрочем, не обращали на капитана никакого внимания.
— А может, мне тебя кончить? — рука Алхоева двинулась к рукоятке пистолета за ремнем, и глаза его сузились до щелок.
В тот момент дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вбежал Дага. Тяжелое дыхание срывалось с губ его, лоб был покрыт испариной. Через секунду стало ясно, почему он так взволнован.
— Магомед, беда! «Федералы» дом обложили!
«Какие федералы? — напрягся Стольников. — Где я?»
— Что? — полевой командир машинально бросил взгляд в сторону Стольникова. Сообразив, что тот здесь ни при чем, схватил его за плечо и поволок двери. — Людей в окна!
Более глупого распоряжения капитан не слышал. Ситуацию новой не назовешь — сколько раз приходилось ему, офицеру-разведчику, оказываться в окруженном доме. Не было времени вспоминать, но сейчас, торопясь по лестнице вниз между Алхоевым и Дагой, которому было приказано охранять ценного пленника, Саша мог припомнить три случая — один под Бамутом и два в Дача-Борзой, когда выводил свою группу из осажденных объектов, придерживаясь главного правила: прорываться из окружения можно лишь в том случае, когда противник не осведомлен о наличии твоих сил и средств.
— Стрелять по неверным! — орал приготовившимся к отражению атаки русских Дага. Он бегал из комнаты в комнату, лично проверяя исполнение собственных, только что прозвучавших команд. — Вокруг «зеленка» — эти суки как за стеной! Стрелять длинными очередями, веером, из всех окон!
Стольников под его приглядом вынужден был ходить следом и участвовать в этом самоубийстве.
— Алхоев, что происходит? — спросил Саша. — Где я?
— Ты уничтожил завод, скотина!
— Правда?
— Мы в трех километрах от бункера, в доме, который я минуту назад считал безопасным! А теперь его окружает ФСБ!
— Какая ФСБ?
— Ну не местная же! Оттуда!
— Оттуда? — повторил Стольников. — Как здесь оказались федералы?
— Так же, как и ты, сволочь!..
— Костычев?
Вместо ответа Алхоев размахнулся и пнул его в лицо. В глазах капитана полыхнул огонь, он откинулся и снова ударился головой, на этот раз о стену.
Костычев… Как-то незаметно вышло так, что он превратился во врага Стольникова. Со своими обязанностями и преданностью делу, смысл которого Саша никак не мог уловить. Казалось бы, все просто без объяснений — подполковник ФСБ, заместитель начальника Управления по Северному Кавказу Костычев обязан был помогать Стольникову прийти в себя после выхода из лабиринта, организовать взаимодействие и спешить на выручку тем, кто остался в крепости. Но с первых же часов возвращения капитана Костычев дал понять, что Стольников для него — враг. Враг, который ищет возможности нанести удар.
— Как мог оказаться здесь Костычев?! — вскричал Саша, сплевывая кровь и пытаясь сесть. — В Эту Чечню можно войти только с навигатором!
— Я же говорил тебе, Стольников, что ты не понимаешь, куда вляпался!
Капитан пытался собраться и заставить работать мозги. После удара в голове шумело, скула и затылок разламывались от боли, но понимать простые вещи Саша был еще в состоянии.
— Алхоев! Один навигатор был у тебя, с него сняли копию, и эта копия — у меня! Я ручаюсь за то, что в бригаде ни тот, ни другой не оказывались в руках ФСБ! Тогда откуда навигатор у Костычева, и почему он без труда, по моим следам, завел в этот район спецназ?!
— Ты идиот, Стольников, ты самый настоящий идиот! — воскликнул Алхоев. — Подумай еще!
Костычев и его помощник Мякишев появлялись в бригаде часто, чтобы не сказать — жили в ней. И никогда ранее ФСБ в их лицах не проявляла такого жгучего интереса к персоне командира разведвзвода. Но стоило Стольникову войти в Эту Чечню и выйти из нее с навигатором, как он стал «объектом номер один» в их повседневной деятельности. Арест в Ханкале, содержание под стражей в госпитале, активный поиск его в бригаде после побега…