Единственное, что было сейчас на стороне разведчика, это неожиданность и его расположение под лестницей. Даже сейчас, грохоча по ступеням, «грузины» его не видели.
Бросившись вперед, майор сокрушительным ударом справа пробил первому в подбородок. В последний момент тот успел среагировать, но его реакция сыграла против хозяина – бойца развернуло, и сила инерции откинула его в сторону.
Молниеносно развернувшись, Стольников вонзил апперкот слева в тело второго.
Все трое как кули повалились вниз.
Если удар по первому получился слегка смазанным и пришелся не точно в подбородок, а в скулу, то со вторым получилось все просто идеально. И без того задыхающийся от собственного кашля «грузин», хватая побелевшими губами воздух, отлетел в стену, а потом понес свое тело обратно к лестнице. О том, чтобы сопротивляться, он даже не помышлял.
Скрежет железа – лестничных перил – заставил майора вскочить и обернуться. Как он и предполагал, парень оказался из числа крепышей. Удар он держал со знанием дела. В одно мгновение пришедший в себя боец отшатнулся от стены, на которую ему пришлось отлететь, и рывком двинулся на Стольникова.
Дважды нырнув к поясу врага, Саша пятился назад и копил силы. Руки противника летали над его головой, попадать ни под один из этих ударов не хотелось. Вместе с тем он ждал мгновения, удобного для атаки.
Разведчик и «грузин» наконец-то столкнулись.
И тот и другой были хороши. Умение нырять под удары и уклоняться в сторону позволяло противникам некоторое время сохранять жизнь. Стольников уже несколько раз получил по корпусу, но удары не были направлены в печень или сердце, поэтому и не были опасны. Лишь единожды он пропустил удар в голову, не успев нырнуть, и рука бандита прошлась по его темени – вскользь, но чувствительно.
Боли не было. В кровь вбрасывались такие дозы адреналина, что самочувствие, казалось, наоборот, улучшилось. Была лишь жажда смести со своего пути препятствие. Стольникову нужно было продолжить движение, боец имел другую цель.
Вскоре бандит допустил ошибку. Саша увидел перед собой открытый подбородок «грузина», он в первое мгновение даже не поверил. Не может, не должен опытный боец так раскрыться… Эта мысль пронеслась в его голове в тот момент, когда его рука уже летела к цели…
Человек Ждана опустил руки и выпрямился во весь рост. Колени его дрогнули, глаза помутнели. Он повалился на пол, тяжелея с каждой секундой.
Проход был свободен. Не желая вхолостую терять энергию для разворота к лестнице, Стольников хлестко приложился к скуле еще не опустившегося на пол боевика. Вот теперь можно бежать.
Он знал, что его встретят. Не может быть, чтобы бойня на перроне перед выходом в Другую Чечню не пробудила ни у кого из оставшихся там желания сообщить Ждану о прорыве. Полковник еще пять часов назад получил информацию о продвижении кого-то из группы Стольникова в НИИ. И, конечно, бывший бравый лейтенант космических войск, а ныне человек Аль-Каиды Ждан был уверен, что этот нахал – майор Стольников.
Поэтому и речи не могло идти о том, чтобы сойти на конечной. Пробегая по перрону, Саша видел изрешеченную пулями кабину машиниста. Но ни крови, ни длинноволосого он не заметил. Значит, поволокли его прямиком к Ждану. Должен же нынешний руководитель НИИ знать, куда пошел Стольников!
И эти торопыги на лестнице – они из тех, что сейчас рыщут по НИИ и подземелью в поисках майора.
Саша знал – пройти пост, ведущий наверх, в институт, просто так невозможно. Первый капкан он обошел потому, что никто его не ждал одного. Теперь же капкан номер два будет установлен таким образом, чтобы осечки не произошло.
На этаже раздались крики. Он сразу узнал голос фрика. «Не надо меня бить! – визжал длинноволосый. – Он спрыгнул с поезда, когда я сбрасывал скорость!» Неразборчивый крик и тут же: «Откуда мне знать, куда он пошел?!»
«Молодец, принт», – похвалил Стольников, уже поняв, что уйти, не выхватив фрика из рук «грузин», не сможет.
На удивление легко, Стольников и его спутник не только вошли в холл, но и прошли наверх, оставшись незамеченными. Невнимательность персонала простить можно. Днем они сходят с ума от работы, а ночью по этой причине не хватает сил на бдительность.
Увидев в этом добрый знак, он направился к лестнице. Здесь, в НИИ, Саша ориентировался уже хорошо.
– Запомни, Перепелищев, здесь две комнаты и подсобка. Твоя задача просто не мешать. Запомнил?
– Я не Перепелищев, но я запомнил.
Скинув куртку и положив ее в стороне от двери, Стольников приложил палец к губам и аккуратно постучал. Терпеливо, ненавязчиво, осторожно, словно боясь разбудить.
– Дружище… Дружище!.. – было видно, что фрик нервничает. – Что-то я очкую…
Видя, что нервоз спутника может испортить план, майор быстро шагнул к стене и снял с нее тяжелую раму с чеченским пейзажем.
– Только не визжи, как четверть часа назад.
Пепелищеву затея пришлась по душе.
– Да? – раздалось за дверью.
– Это чей автомат у двери стоит? – спросил Стольников.
Дверь распахнулась, и он со всего размаха надел Аргунское ущелье на голову человека, толком разглядеть которого Пепелищев даже не успел. Просто вышел человек и тут же влетел обратно с огромной рамой на шее. Странный человек этот Стольников.
Отшатнувшись от двери, Пепелищев прижал одну ладонь к груди, вторую к лицу. Он видел, как его бородатый спутник врывается в комнату и ударом ноги ломает картину вместе с чем-то, что, ломаясь, издает иной звук, чем треск рамы. Кто-то из них упал. Стоящий в коридоре фрик слышал, как слева в прихожей отлетела в сторону, грохнув по стене, створка двери, а справа раскололось и рассыпалось что-то, очень похожее на стекло из двери шкафа. После увиденного на станции Пепелищеву страшно было заглядывать внутрь, и поэтому кошмарную картину происходящего в апартаментах он рисовал лишь благодаря фантазии. А в помещении что-то падало на пол, крушилось, звенело, дребезжало, и лишь по выделяющимся из общей какофонии звукам Пепелищев догадывался о том, что Стольников дерется с кем-то уже в дальней комнате.
Выглянув, он увидел мужчину лет сорока пяти на вид, который лежал на полу. По пояс он находился в столе, стеклянная столешница которого была выбита. Поняв, что он не встанет, фрик ступил в коридор и вгляделся в черты человека, лежащего с пейзажем на шее, полуоткрытыми глазами и распухшей челюстью. Да, так и есть. Это был майор Гордеев, начальник железной дороги НИИ.
И тут Пепелищев содрогнулся от ужаса. Второй был ужасен и огромен… И это именно он со Стольниковым сейчас ломали мебель в служебном помещении. Потрусив руками, Пепелищев прикрыл дверь в коридор и огляделся. Из оружия в прихожей находилась лишь стальная вешалка «а-ля партком». Взвалив ее себе на плечи, он развернулся. Дверь в помещение была закрыта. Вероятно, от удара створка захлопнулась, и язычок английского замка сработал. Теперь, чтобы повернуть ручку, нужно опустить на пол вешалку. Но в гостиной похожий на медведя сержант (если Пепелищев правильно понимал эти проклятые знаки различия) ломал человека, который спас его от неминуемой гибели…
И он, отойдя в сторону туалета и держа вешалку на плече, как таран, прицелился в место соединения двух запертых створок. А потом снялся с места и с криком побежал…
А в соседней комнате Стольников чувствовал, что не все хорошо заканчивается, что хорошо начинается. Быстро забитый гол в начале игры не сыграл никакой роли. Первый мяч в сетке ворот майора оказался сразу, когда он ворвался в смежное помещение. Он чувствовал, что принцип внезапности свое уже отыграл, и теперь он будет встречен как положено. Майор даже ожидал увидеть двоих, а не одного, он даже предполагал, что увидит оружие. Но тот, кто предстал пред его глазами сразу при входе, предвосхитил самые худшие опасения. Кажется, ему не нужно было ни подмоги, ни оружия. Огромный мужик лет сорока пяти, или более того, весом не менее сотни килограммов, с бычьей шеей и детским виноватым взглядом поднялся из кресла и, отложив упаковку чипсов, пошел навстречу гостю. По телевизору давали, кажется, «Откройте, полиция!» с Филиппом Нуаре. Кажется, потому что экрана Стольников не видел, но краем уха услышал: «За нашей спиной тушеная свинина с морковью…» Так герой Нуаре предупреждал напарника о присутствии рядом ажанов из отдела внутренних расследований.
Схватив подвернувшийся под руку стул, он со всего размаха врезал им амбалу по голове. Тот даже не моргнул. Стул разлетелся в щепки, угодив по виску, темени и плечу жертвы. Но кто теперь жертва, а кто палач – этот вопрос уже висел в воздухе. Почесав ухо, здоровяк сменил курс и направился к отошедшему в другой угол майору. Добравшись до полированного стола, разделявшего их, мужик решил Стольникова развлечь. Упершись в стол обеими руками, он отшатнулся назад и с размаху врезал лбом о столешницу. Обе половины столика подлетели вверх крылами гигантской бабочки и с гулким стуком приземлились на пол.
Подняв с пола чайную ложечку, амбал постучал себя по лбу. От звука, который при этом раздался, разведчик похолодел.
– Тюнинг, – объяснил колосс, улыбаясь двумя рядами огромных, как белоснежные бобы, зубов. – В девяносто девятом под Карамахи голову лопатой пробили, так теперь стальная пластина стоит.
Сглотнув, Стольников добрался до подоконника. Пресекая непреодолимое желание выпрыгнуть наружу вместе с оконной рамой, он уперся ногой в стол и толкнул его останки в сторону противника. Тот остановил его и врезал сверху кулаком. Стол развалился на четыре ножки.
– Бесполезно, – услышал разведчик в свой адрес. – Хоть что делай.
Рванув на себя штору, Саша обрушил на себя тяжелый карниз и тут же двинул им амбала по голове справа. Карниз разлетелся, по полу и стенам зацокали деревянные кольца.
Нож и пистолет лежали в разных углах комнаты. Они вылетели из рук майора сразу при появлении. Первым был выбит нож, следом – пистолет.
Чувствуя себя в жарких объятиях, Стольников качнулся и головой нанес врагу удар, от которого повалился бы наземь бык. Но тот лишь рассмеялся в ответ на это коварство, сам же Саша почувствовал в голове гул, и разноцветные круги перед его глазами стали смешиваться друг с другом в хаотичном порядке.