а аргументов, и все они вроде бы веские. Да и ладно если бы просто он, этот искусственный, посмотрел на мир твоими глазами, это можно пережить, но ведь так не получается, потому что есть встроенные ограничения, есть целая прописанная процедура.
Кэлпи нам рассказала по пути домой, что они, эти искусственные, в момент такого единения начинают мощную работу по анализу, по разбору ситуации, они соотносят её со своими базами данных, со вложенными в них сценариями поведения, со всей мировой литературой, в общем, они в этот момент пытаются разобраться, что такое хорошо и что такое плохо на твоём конкретном примере, как говорится, в режиме реального времени.
И чёрт бы с ним, точнее с ней, Кэлпи я уже доверял полностью и воспринимал её как свою в доску, но ведь она же поделилась кое-чем из пережитого с другими искинами, потому что оно, это пережитое, было признано ценным, а в таких случаях твоё личное мнение никого не интересует — поработай, как говорится, на благо общества хоть так.
А потому я поступил следующим образом: оставил полное единение для аварийных ситуаций и прочих форс-мажоров, тем более что по регламенту так и предписывалось делать. Для несения же вахты и вообще нахождения в космосе или просто на корабле оставил лишь некоторые сильные эмоции и оформленные в слова мысли с желаниями, дав возможность смотреть на всё моими глазами, плюс оставил ещё полный доступ к своему нейрокомпу.
А вот для обычной жизни эмоциональное состояние и мысли убрал почти полностью, оставив только нейрокомп, поговорить друг с другом мы сможем и через него. Олег, правда, раскрылся побольше, ну да ведь он бортинженер, ему по должности положено.
И потому сейчас я смог спокойно поплескаться в личном душе, вот она, роскошь в чистом виде, смог выйти из него голым, никого не стесняясь, чтобы обсохнуть полностью уже на свежем воздухе и нормально одеться, ведь сегодня мне нужно было предстать перед экипажем при полном параде.
Заправив постельное, я открыл двери встроенного одежного шкафа и переложил на кровать свою униформу, что, как говорила Кэлпи, лишь немногим отличалась по своим защитным свойствам от скафандра. Ну, это она хватила, конечно, вещи это всё же несравнимые в принципе.
Трусы, носки и пара белья, подозрительно напомнившие мне обычные тельняшку с кальсонами, разве что на тельняшке синих полосок не было, пришлись впору и облапили тело, как вторая кожа. Мало ли, что они мне напомнили, это было последнее слово науки и техники, и всё для моего комфорта. В таком и замёрзнуть не замёрзнешь, и вспотеть не вспотеешь, и от небольших перегрузок оно тебя убережёт, компенсирует кровоток, если вдруг такое случится, и от взрывной компрессии-декомпрессии тоже, вообще функций на этом белье висело множество, от экранирующих в обе стороны до диагностических.
Паутинная ткань миллиметра два толщиной, из самой настоящей, без дураков, паутины, пронизанная дополнительными защитными сетками из других волокон, бельё это не весило практически ничего и было настолько удобным, что почти не ощущалось на теле. Да, были ещё встроенные сенсоры и датчики, всё это там было, конечно, вот только разве что собственных мозгов не имелось, мой нейрокомп справлялся.
А вот с форменным кителем, брюками и ботинками дело обстояло куда как сложнее, ведь там, кроме обилия всякого защитного и автономного, там ещё были встроенные гравикомпенсаторы, позволяющие непродолжительное время выдерживать многие и многие «же» аварийных перегрузок и ударных воздействий.
Вообще здоровский был костюм, хоть и не скафандр, правда что. От по-настоящему жёсткого излучения он, конечно, не убережёт, от мощного перегрева тоже, зато от охлаждения до космических температур очень даже, да и автономность на уровне, вшитые батареи позволяют.
Я быстро натянул на себя всё, и костюм ужался по моей фигуре, потом я включил аварийный режим для пробы и почувствовал, как ботинки, штаны и китель соединились в единое герметичное целое, на кистях рук выросли перчатки, а голову окружил какой-то несолидно выглядящий пузырь, чем-то похожий на мыльный.
Но, хоть он и выглядел несолидно, зато мог выдержать сотни атмосфер внешнего давления, можно и по ледяным планетам гулять, насколько батарей хватит, и в открытый космос выйти. Мощный мундир, чего уж там, но ведь он ещё, вдобавок ко всему, и смотрелся симпатично.
Я невольно покрутился перед зеркалом, убрав с головы защитный пузырь, и понял, что именно так и должен выглядеть настоящий космический волк будущего. Строго, солидно, и вместе с тем очень стильно, мне понравилось, разве что форменного головного убора в комплекте не шло, но это было понятно, с этим я смирился, хоть и вздохнул с сожалением. В самом деле, случись что, тут же выскакивает защитный пузырь, сбивает тебе фуражку или пилотку на лицо, вот и вертись потом, как хочешь.
Затем я с удовольствием убрал в шкаф старую одежду, вот, уже и личными вещами обрастать начал, нацепил на правую руку старые часы, мне почему-то было удобнее в сложных ситуациях искать циферблат именно на правой руке, быстрее получалось и, окинув чисто прибранную каюту на прощанье взглядом, вышел в коридор, завтракать.
В кают-компании уже гремели посудой, оттуда тянуло чем-то вкусным, но знакомым, со вчера знакомым, ещё там тихо переговаривались бортинженер с Кэлпи, ладно, понятно всё.
— Доедать будем, — подтвердил мои сомнения Олег, увидев меня на пороге и поздоровавшись просто кивком головы, — вчерашнее. Чего ты морщишься, смотри — стазис же в грузовом отсеке! Каким вчера положили, таким сегодня и достали, свежее, даже подогревать не надо!
— Да я и не морщусь, — удивился я таким заявлениям, — с чего ты взял? Интересно просто стало. А то я вдруг понял, что вообще не знаю, кто у нас за это дело отвечает, кто меню составляет, кто пищевые картриджи заказывает и вообще… Думал, подойду к кухонному аппарату, закажу чего-нибудь, да и всё на этом. А у вас тут целый пир.
— Если не понял, то напрягись, — посоветовал мне Олег, — и догадайся, кто тут и чего. Ладно, садись давай, готово всё уже.
— Я отвечаю, — Кэлпи, к моему удивлению, уселась вместе с нами, а перед ней стоял одинокий стакан с каким-то сложно заваренным чаем, но немного совсем, чисто для запаха, — у меня теоретическая база больше. Правильное питание — это ко мне. Получаю данные с ваших нейрокомпов, обрабатываю, и на их основе создаю здоровое, сбалансированное меню, интересно даже.
— Ну, — улыбнулся я ей, — всё, камень с души упал, можешь не сомневаться. Единственное, у нас привычка есть дурная, с голодных времён, доедать всё, что перед нами поставили, ты это учитывай тоже.
— В целях экономии? — тут же встала она с места, чтобы убрать, по её мнению, что-то лишнее, оно Олег не отдал, вцепившись в тарелку с вроде бы совсем свежим, как будто его только что делали, салатом.
— Не совсем, — покачал головой я, наблюдая за ними, — там сложнее всё, так с разбега и не объяснить.
— Да отдай ты! — Олег наконец прожевал кусок мяса и отвоевал тарелку, — вцепилась же! Ты, Кэлпи, между мной и моей пайкой не вставай никогда, договорились? А ты, Саня, не морочь ей голову, понял? И вообще, на Востоке, например, так принято было, сразу много разных плошек с едой на любой вкус одновременно, вот и я так же хочу.
— Договорились, — кивнула она, усевшись на место, — и понятно. Я успела сейчас посмотреть отношение людей вашего времени к еде. Могу сказать, оно очень сильно отличается от нынешних традиций, но совсем не отличается от того, как обстояло дело сразу после импакта. Буду учитывать.
— Вот вообще не удивительно, — и Олег начал наконец спокойно есть, — а удивительно то, как потомки с голода не крякнули, или от тоски не повесились, на водорослёвой-то диете, вот уж чудо из чудес. Ладно, как тебе чай?
— Очень вкусный и сложный аромат, — принюхалась она к своему стакану, — спасибо большое. И приятного аппетита.
— И тебе, — пожелал ей я и принялся за еду. Вообще мы привыкли к тому, что за едой разговаривать не следует, а следует быстро есть, потому что поговорить можно и потом, за чаем, чай упустить в случае чего не так обидно, да и допить его можно быстро.
На столе стояло всё вчерашнее, только тёплое ещё, как будто и не прошла целая ночь, так что я уже знал, что тут мне нравится, поэтому быстро накидался рисом с мясом и морковкой, двух минут не прошло, потом доел не сильно острый салат, для пущей свежести, и откинулся на спинку стула, ухватив стакан с чаем.
— Мне вот что непонятно, — признался я, посмотрев на Кэлпи, — мне цель сегодняшнего полёта не совсем ясна. Можешь просветить?
Нет, так-то всё в программе испытательного полёта выглядело логично, предписывалось нам добраться на максимальной скорости до местного газового гиганта, который в этой звёздной системе без лишних изысков назвали Зевсом, повертеться в его радиационных поясах и метеоритных кольцах, попрыгать от одного его спутника к другому, а их там было чуть меньше сотни, потом нырнуть в его атмосферу поглубже да и провести там восемь часов минимум, а лучше ещё больше, но по возможности, причём на это указывалось особо.
И вот этот минимум и эта оговорка про возможности почему-то меня удивили, так-то и ежу было понятно, что корабль способен на многое, ничего невыполнимого для корабля в этой программе нет, он годами может в такой атмосфере болтаться, разве что экипаж с ума сойдёт, а больше никаких трудностей я там не видел.
— Могу, капитан, — Кэлпи выпрямилась на стуле и сложила руки перед собой, как прилежная ученица, — и просвещаю. Сегодняшнее испытание, капитан, оно не только для меня, как для корабля, оно скорее для меня, как личности, да и для вас тоже — будем исследовать феномен отрыва.
— Ага, — про феномен отрыва я уже знал, успели просветить. Оказывается, на заре космической эры зафиксировали интересный факт: когда люди попадали за пределы земной атмосферы, то у них у всех мозги вставали немного набекрень, если только можно так назвать мягкое изменённое состояние сознания. Сначала на это не обратили особого внимания, ну ошалел самую малость человек, так ведь и понятно с чего, что тут удивительного, но потом, когда стали летать чуть дальше земной орбиты, к Луне вот хотя бы, это проявилось сильнее, и от этого уже нельзя было просто так отмахнуться.