— А за пределами корабля? — я встал на ноги, привыкать так привыкать, честно говоря, что-то такое я и подозревал, просто счёл за лучшее уточнить.
— В штатном расписании имеется одна гуманоидная мобильная платформа, — успокоила она меня, — с расширенным функционалом и способностью работать в очень неблагоприятных условиях. Ещё могу брать под контроль различные машины и агрегаты — главное, чтобы в них имелась возможность удалённого управления.
— Понятно, — кивнул я, — а почему только одна, платформа эта гуманоидная, имею в виду, это же можно целую команду собрать, наверное. Абордажную, а? И в трюме где-нибудь спрятать, на всякий случай!
— Можно, почему нет, — мне даже показалось по голосу, что она пожала плечами, здорово она всё-таки эмоции симулирует, — только всё это будут платформы узкоспециализированные, с ограниченным функционалом, сугубо рабочего назначения, а если понадобится что-то большее, то контролировать их, кроме меня, будет ещё и планетарный искин, если вообще не системный. Или не будет, например, потому что не сможет из-за расстояния, но тогда и у меня не получится, из-за встроенных ограничений. На всякий случай встроенных, как вы говорите, то есть во избежание. Я понятно излагаю?
— Понятно, что ничего не понятно, — вздохнул я, — ладно, привыкну. Теперь поехали по регламенту. Ходовая рубка мной уже освоена, — с этими словами я оглянулся и понял, что это действительно так. Кэлпи умудрилась за время обучающего экзамена вбить в меня очень многое, в том числе и знание о том, как тут всё устроено и как всем этим управлять. — Идём на пятый этаж. Олег, я на экскурсию! Дима, ты со мной или остаёшься?
Мой бывший стрелок, а теперь бортинженер, едва лишь заметно дёрнул головой, давая понять, что услышал и понял, Дима же, отказавшись меня сопровождать, направился к нему на помощь, и я с лёгкой душой встал на очерченную на полу окружность, обозначавшую стартовый пятачок внутрикорабельного лифта. Можно было бы, конечно, спуститься по лестнице, тут были и лестницы, напоминавшие флотские, то есть очень узкие и очень крутые, плюс я сам мог вырастить между переборками какое-то подобие пожарного лаза, но для порядка почему бы и не прокатиться, здорово же, в той жизни не накатался.
Лифт мягко опустил меня этажом ниже, стены его кокона исчезли, а я с любопытством огляделся по сторонам. Помещение было действительно, что называется, жилым, то есть просторным и довольно уютным, хотя двадцать человек команды полного штатного расписания здесь разместились бы с трудом.
Я сделал несколько шагов вперёд, в сторону столовой, она же кают-компания нашего корабля и тут же остановился, вспомнив, что по всем писаным и неписаным давним традициям капитану, то есть мне, туда хода нет. Только по приглашению или в случае крайней необходимости, и лучше эти правила, даже когда никто не видит, не нарушать.
Ну и ладно, не очень-то и хотелось, тем более что посмотреть можно и отсюда, из дверей, открыть то я их могу, мне любые двери на этом корабле подвластны просто по определению.
Я с любопытством осмотрел здоровый стол на двадцать человек по центру кают-компании, причём во главе стола имелось нарочито почётное место для старшего офицера и улыбнулся, представив себе там Олега, уж он-то своего не упустит.
Ещё там были стилизованные под что-то праздничное буфет и бар, я просто такого стиля ещё не знал, из будущего же всё, но получилось очень уютно и с комфортом, имелись даже высокие барные стулья без спинки и с подставкой для ног, больше похожие на табуреты-переростки.
По другой стороне стояли два длинных, широких дивана, ещё имелось несколько отдельных кресел с журнальными вроде бы столиками между ними, и как корабелы умудрились запихнуть всё это в довольно небольшое помещение, я не понимал, но получилось просторно, ощущения захламленности и заставленности не возникало, все двадцать человек гипотетической полной команды одновременно будут тут чувствовать себя довольно уютно, это точно.
— Нормально так, — оценил кают-компанию я, — а где же мой… кубрик?
— Капитанская каюта дальше по коридору, — ответила Кэлпи и подсветила пол несколькими жёлтыми стрелочками, — следуйте к ней вот по этим указателям.
Стрелочки вывели меня куда-то вправо, в отдельный небольшой коридор, и там я остановился перед двумя дверьми, неотличимыми друг от друга.
— И какая моя? — спросил я, потому что ни одной таблички с пояснениями тут не было, вообще всё одинаковое.
— Любая из двух, — ответила Кэлпи, — станет вашей после того, как вы её выберете. Эти каюты предназначены для основных членов экипажа, в нашем случае для капитана с бортинженером и не отличаются ничем, они зеркальны.
— Тогда посмотрим, — решил я и, открыв обе двери одновременно, осмотрелся. Каюты действительно были зеркальны друг другу и мне больше почему-то глянулась правая. — Эту беру!
— Принято! — отозвалась Кэлпи, а на поверхности двери моей каюты, на уровне глаз, тут же зажглись и больше уже не думали потухать золотые аккуратные буквы, сообщавшие всем любопытным, если таковые найдутся, что здесь теперь живёт Артемьев А. Г., капитан корабля.
Каюта моя оказалась довольно просторной, квадратов в двадцать пять, если не больше, и там тоже всё было заставлено по уму. У дальней стены имелась кровать откровенно буржуйского вида, у нас бы её назвали полутораспальной, одному в самый раз, а мне так тем более, было и кресло рядом с ней, и столик, и тумбочка, и полочки, и шкафы в стенах, было и отдельно огороженное рабочее место с просторным, хоть собак гоняй, столом и комфортнейшим, прямо-таки адмиральским, мягким креслом с подголовником, подлокотниками, массажем, подогревом и подставкой для ног, но больше всего меня порадовала отдельная небольшая дверь рядом с выходом из каюты.
За этой незначительной дверью притаился капитанский гальюн, если уж говорить флотскими терминами, да не просто гальюн, там был и умывальник, и шкафчик с зеркалом над ним, и тумбочка под ним, и душевая кабина, которая умела многое, от простой помывки до обеззараживания с дезинфекцией, были и ещё какие-то приборы, которые я сейчас опознавать не стал, времени мало, и всё было в основном белым, залитым ярким энергичным светом, но свет этот можно было и приглушить, по желанию, для пущего уюта, а ещё тут пахло свежестью и чистотой.
— Это ж просто праздник какой-то, — выдал я, рассмотрев всё это великолепие. В самом деле, чёрт с ней, с мебелью в каюте, тем более что вся она была встроенной и её можно было менять по настроению и личному вкусу, ничего сложного в этом нет, но вот единоличный нужник, в который можно больше никого не пускать — именно это для меня всегда было недостижимой и настоящей роскошью, а не все вот эти ваши буржуйские штучки наподобие золочёных канделябров в доме или мраморной статуи в огороде. У Олега, кстати, в каюте был точно такой же гальюн, а вот остальным членам команды повезло меньше, хотя и там всё должно быть на уровне.
— Рада, что вам понравилось, — довольно безразлично, чисто из вежливости и для продолжения разговора ответила Кэлпи, хотя я ответа не требовал, ну не понимала она, чему я радуюсь, да и куда ей. — Продолжим знакомство? И, если есть вопросы, задавайте.
— Задам, если будут, — успокоил я её и немного ещё постоял на пороге своей каюты. Мне захотелось что-нибудь бросить на кровать вот хотя бы, что-нибудь своё, личное, какую-нибудь вещь, чтобы застолбить помещение, но ничего у меня не было, ни в карманах, ни в руках, да и откуда ему, этому личному, ещё взяться-то. Ладно, оставлю на будущее, но надо будет хотя бы гранёный стакан в серебряном подстаканнике раздобыть, вот как у нашего комэска был, да поставить его вон туда хотя бы, к небольшому кухонному агрегату, потому что чай из стакана самый вкусный.
Потом мы осмотрели ещё две нормальных каюты, не хуже наших с Олегом, потом ещё две двухместных, но уже поуже да попроще, а за ними был самый настоящий кубрик для всех остальных, с откидными койками в три яруса, но это уже на самый крайний случай, как я понял, непредвиденных пассажиров возить, всё-таки полноценная штатная команда нам здесь не светила.
Ещё тут был небольшой спортзал, напичканный хитроумными тренажёрами, была небольшая комната отдыха, чтобы всем одновременно в кают-компании не толкаться, вдруг у кого-нибудь случится несовпадение характеров, было помещение с рабочими местами, был мощный санузел с душевыми и парной, а больше ничего тут не было, всё же не пассажирский лайнер, чувствовалось в нашем корабле что-то вот такое, полувоенное, что ли.
— Жилой этаж осмотрен, — доложился я Кэлпи, встав на лифтовый пятачок, — едем на научный?
— Есть на научный, — отозвалась она, и пол мягко дрогнул у меня под ногами, и вот я уже стоял в тесном коридоре четвёртого этажа, или, вернее, всё же палубы, так будет правильнее. — Разрешите вопрос, капитан?
— Разрешаю, — отозвался я, осматриваясь по сторонам.
— А в чём смысл этого осмотра? — с лёгким недоумением в голосе спросила она. — ведь всё же есть на подробном плане, вам достаточно просто посмотреть. Любое помещение или оборудование тут же визуализируется в деталях, дополняется описанием, чем личное посещение лучше?
— Ну, — замялся я, — это простое человеческое любопытство, наверное. Да и вдруг тут есть то, чего на плане нету, а я и знать не буду, что тогда? Дырка там в полу неучтённая, или вдруг где крыса лишняя бегает, например. Это я так шучу, кстати.
— Принимается, — чуть помедлив, ответила Кэлпи, — первое принимается, второе полностью исключено. Но я вас поняла.
— А раз поняла, — я ещё раз огляделся в этом тесном коридоре со множеством дверей в такие же тесные, заставленные оборудованием помещения, тут уже никто уютом не заморачивался, тут царила только целесообразность, — то давай продолжим.
И мы продолжили. Вообще, как я понял, лаборатории, в которых можно было много со вкусом и плодотворно поработать, находились этажом ниже, на третьей палубе, здесь же всё свободное место было занято оборудованием, в первую очередь вычислительным, и было его ну очень много, и всё оно было мощным, как говорится, по последнему слову науки и техники.