Но, открыв дверь своей каюты и решительно шагнув в коридор, прямо к жилищу Олега, замер, не веря своим глазам, и смог только ошеломлённо поздороваться.
— Здрасьте… — промямлил я, а стоявшая ко мне спиной на пороге Олеговой каюты Елена Юрьевна Зарубина, этот авторитетный биолог с кучей учёных степеней, причём стояла она, опершись одной рукой об один край дверного проёма, а второй рукой о другой, и ножку ещё она одну свою чуть поджала кокетливо, и перегнулась она хорошо так вперёд, показывая Олегу что-то спереди у себя и покачивая этим немного туда-сюда, медленно и томно, да и я сзади кое-что увидел, потому что из одежды на ней была лишь короткая, не застёгнутая рубашка нашего бортинженера, так вот, стоявшая ко мне спиной Елена Юрьевна смогла на это моё приветствие лишь приглушённо и коротко пискнуть.
В общем, пискнув как почти пойманная котом мышка, Елена Юрьевна в три прыжка, сверкнув голыми сиськами и прикрывая от меня ладонью одной руки свою задницу и ещё то, что было чуть ниже и дальше, а другой рукой пытаясь собрать обе полы рубашки на груди в горсть, скрылась в своей каюте.
— Ну что ты за человек, Саня, блин! — в сердцах выдал мне Олег откуда-то оттуда, — такой момент, блин, испортил! Я такого, между прочим, уже лет пятьсот как не видал! Ну чего тебе стоило пять минут туда или сюда не спешить!
— М-да… — без слов согласился с ним я, но в глазах всё ещё стояло увиденное, да и запахов тех самых был полон коридор, а всё это вместе мешало мне думать. Но быстро отошёл, да и вентиляция работала хорошо.
— Ты, это, — сказал я Олегу, чтобы хоть что-то сказать, — нормально всё, значит?
— Было бы лучше, — вроде бы буркнул он, но я почувствовал, что улыбается он сейчас во все тридцать два, — если бы ты не выполз. Хотя… Она чего-то распереживалась под конец, ставить мне тебя в курс или нет, просила не надо, так что всё к лучшему. А то прятались бы с ней от тебя, как школьники, ну его к чёрту, в мои года уже комфорта хочется.
— Сильно всё же не резвитесь, — с умным видом сказал я, надо же было опять что-то сказать, хотя какое моё дело. Я не парторг и не замполит, мне Олегу аморалку шить не с руки, мы не на комсомольском собрании, да и рад я всё же за них, наверное, — тем более что и прятаться уже не надо.
— Тебя забыл спросить, — снова буркнул он, улыбаясь, — не лезь не в своё дело, вот и всё. Иди лучше позавтракай, мы там оставили тебе кое-чего. Ух, Саня, если б ты знал, как же нам хорошо было!
— Верю, — кивнул я и пошёл завтракать в некотором обалдении, но есть и правда хотелось, почти десять часов прошло ведь с торжественного обеда, а брюхо злодей, вчерашнего добра не помнит.
Олег расстарался, не пойму только, для меня или для кого-то ещё, на столе аккуратно стояли кучкой какие-то фрукты, соки и десерты, я таких и не видел никогда, нейрокомп начал услужливо подсовывать мне их названия и краткие характеристики, да как их правильно есть, но я отмахнулся.
Вытащил из комбайна мёрзнущее там мороженое, заказал себе суп с фрикадельками на первое, вот захотелось чего-то, потом гречневую кашу на второе, салат, хлеб с маслом и два стакана компота. Пока ел, постарался выкинуть из головы дивный образ Елены Юрьевны и у меня это получилось, потому что на роль утренней газеты за столом вполне себе подошёл нейрокомп.
Я успел и с Кэлпи потрепаться, узнал у неё, что всё штатно, иначе и быть не может, получил у неё свой распорядок дня на эти десять дней, ознакомился, подумал и одобрил. Странноватый он был, сначала на двадцать шесть часов рассчитан, потом на двадцать восемь, до тридцати шести мы всё же не дошли, но по отдыху мы там с Олегом нигде не пересекались, а по всему остальному — очень даже, нормальная такая двухсменка получилась.
Потом я, подумав, подъел мороженое, вкусное оно было, фисташковое, потом разохотился и попробовал фрукты, не зря же они тут стоят. Манго мне очень понравилось, киви ещё, а вот грейпфрут был гадостью жуткой, хотя именно на него я надеялся больше всего, и именно из-за него я начал жрать всю эту экзотику, уж очень он мне напомнил большой апельсин, и нафига Олег его сюда притащил, такое я понимать отказываюсь. И вообще, лучше спелого крыжовника нету ничего, это можно считать доказанным.
— Кэлпи! — я всё-таки решил не откладывать ничего на потом, мне нужна была ясность, а недомолвок чтобы не было, — Елена Юрьевна где?
— В данный момент она находится на третьей, научной палубе, — тут же отозвалась девушка, — но научной работы не ведёт. Хотя в качестве причины для пропуска туда была указана именно необходимость работы.
— Кто бы сомневался, — буркнул сквозь улыбку я совсем как Олег недавно, — ладно, ты ей там скажи, что капитан, мол, хочет нанести ей визит. И надеется, что дружеский.
— Есть, — не сразу отозвалась Кэлпи, я за это время успел прибраться в кают-компании, — очень ждёт.
— Вот и хорошо, — выдохнул я и вышел в коридор, к корабельному лифту и отправился на третий, если считать снизу вверх, научный этаж.
Я знал, в каком именно отсеке там сейчас заседает Зарубина, всё же капитан может отследить перемещения пассажиров по кораблю, так что без лишних сомнений прошёл по коридору и свернул вправо, в открывшуюся передо мной дверь. Сначала я не увидел никого, среди всех этих рабочих столов и стеллажей с оборудованием, да и свет там горел приглушённый, ненапряжный такой, но потом, приглядевшись, обнаружил нашего биолога в небольшом красном уголке, ну или зоне отдыха, это если по-современному говорить.
Елена Юрьевна, одетая в домашние штаны и мягкий, тонкий свитер, сидела там в уютном кресле, забравшись в него с ногами, подперев голову рукой и чему-то грустно улыбалась. Научной работой, конечно же, и не пахло, хотя, может, она и ставила там сейчас какие-то мысленные эксперименты, всё может быть. Ставила, ага, над Олегом, над кем же ещё.
— Здравствуйте, — я подошёл и присел на стул напротив, — можно?
— Здравствуй, — отозвалась она, тут же предложив, — и давай на ты, а то глупо получается.
— Давай, — согласился я и погнал с места в карьер, — ну что, говорят, кое-кто из нашего экипажа в постели на диво хорош? И именно поэтому нам всё прощается?
— Ух ты какой! — удивилась она, но не обиделась, — запомнил же! Прости, Саша, если обидела. Не со зла, по дурости.
— Ладно, — протянул я ей руку кулаком вперёд, и она стукнула по нему, — забыли! Просто очень мне тогда, знаешь, обидно стало, вот и запомнил. А мы не такие! Хотя теперь, чёрт побери, именно такие, вот уж никогда бы не подумал.
— Понимаю, — кивнула она, — просмотрела всё, что мне Кэлпи выдала. Всего я ожидала, но не такого, зато теперь мне всё понятно. И с вами, и с Анастасией. И стыдно мне ещё, Саша, всё слова Олега на ум идут, про то, что не следует упиваться своим горем, другим может быть много хуже, но они держатся и вида не показывают.
— Да чего же нам плохо-то? — удивился я, — нам сейчас хорошо, а Олегу так тем более.
— Перестань, — попросила она, — я же всё видела. И теперь я, Саша, в случае чего на вашей стороне до самого предела.
— А ты теперь и так на нашей стороне, — улыбнулся я, — ты теперь практически член семьи. Как у нас говорили, свой своему поневоле брат, и будет у нас теперь своя рука в нашей конторе, я на это вот так смотрю, с практической точки зрения. И не гляди ты на меня так, я это ляпнул для того, чтобы стеснение убрать. Быстро же всё слишком, да и ещё из одной крайности в другую.
— Быстро, — согласилась она, — сама не ожидала. Олег сначала тоже этому удивился, я почувствовала, опешил даже, но потом он, слава богу, и сам не соображал уже ничего, и мне опомниться не дал. Ладно, ты же мне не подружка, это я с ними потом обсужу во всех деталях, а ты чего хотел-то?
— Зайти хотел, — пришлось объясниться мне, — высказать своё мнение. Стеснение убрать, нам ведь ещё десять дней лететь, а то вдруг ты прятаться бы от меня начала.
— И начала бы, — кивнула она, — уже вот, видишь, спряталась, стыдно стало. Не знала, куда глаза девать.
— Всё нормально, — встал с места я, можно прощаться, тут чем меньше болтаешь, тем лучше, меньше шанс ляпнуть не того, — дело житейское. Перемелется, мука будет. А чего тогда, кстати, грустная сидишь?
— Да вот, — замялась она, — не знаю. Мыслей много, и все путаные. Перевернулось же всё с ног на голову, не готова я к этому, и что мне теперь делать? И обидно ещё, знаешь, за себя обидно, я ведь с мужем жила и думала, что всё нормально, а сейчас, после Олега, скажу тебе так: жизнь прошла мимо! И не морщься ты так, я тебе теперь, после того как судьбу твою на вкус попробовала, я сестра тебе, наверное, старшая. Без серьёзных последствий такие эксперименты не проходят, поэтому их всеми силами стараются избегать, Анастасия должна была бы вас предупредить.
— А-а, вот чего, — сообразил я, — ну, забыла, наверное. А насчёт жизни мимо ты не права — она у тебя только начинается! Точно тебе говорю, я же вижу, вот человек передо мной сидит, вот новая жизнь у него, и будет она очень хорошей, со стороны это прекрасно видно.
— Спасибо, — улыбнулась она уже нормально, без этой всякой вселенской горечи в глазах, — и да, Анастасия забыла! Конечно-конечно! Сам-то в это веришь?
— Как бы там ни было, — отозвался я ей уже из дверей, — всё только к лучшему. Ладно, Лен, пойду я, у меня рабочий график, не хотелось бы его нарушать.
— Иди, — отозвалась она, решительно встав с кресла и запуская в работу какой-то агрегат, — и мне хватит сидеть, у вас тут оборудование просто чудо, глупо будет заставлять его простаивать, за десять дней можно много чего успеть. И спасибо, Саша, что зашёл.
Я кивнул в ответ на эти слова и вышел в коридор, к корабельному лифту, облегчённо выдохнув по пути, нормально всё, а Олегу так тем более.
— Ну, чего там? — встретил он меня вопросом, стоило мне лишь показаться в рубке.
— Капитан на мостике! — ответил я ему, проходя к своему креслу, — вольно! И поговорил просто, сказал ей, что прятаться от меня не надо, вот и всё. Дело-то, говорю, житейское! Ты нам, говорю, теперь своя в доску, практически член семьи! И никуда от этого не денешься! Это я с сарказмом, если что.