— Да я и сам не понимаю, — утешил её я, — но надо, давайте уже, не тяните время.
И вот они начали, сначала Елена, потихоньку и полегоньку, но потом она разогналась и раскраснелась вновь, потом в дело вступили ещё две девушки и Лёша, и вот они, перебивая и дополняя друг друга, вывалили на меня кучу всякого интересного.
Оказывается, что Земли-то, в их понимании, как объекта для исследований, для них уже нет. Тектоническое цунами раздробило, размололо и перевернуло все материки и все плиты, убило атмосферу и испарило мировой океан, там сейчас такая вулканическая активность и такие пейзажи, каких на заре зарождения планеты не было.
В общем, на Земле отныне делать нечего, а между тем, Саша, ты должен понимать, что жизнь на нашей планете возникла резко, не оставив никаких следов от предбиологической химической эволюции, от предбиосферы, а между тем все этажи эволюции обычной, они все в наличии, сами они или хотя бы их следы, от древнейших и простейших до всего остального.
Мало того, Земля четыре миллиарда лет назад только-только обзавелась твёрдой поверхностью и водой на ней, а уже спустя двести миллионов лет появилась первая жизнь, и в этот временной промежуток предбиологическая эволюция никак не укладывается.
Вот потому мы, Саша, и ищем следы распространения именно нашей линии жизни, что возникла неизвестно где примерно десять миллиардов лет назад, это столько лет занимает предбиологическая химическая эволюция, ищем этот очаг, и вот мы точно нашли ещё одно звено в этой линии, это позволит…
— Стоп, стоп, стоп, — поднял руки я, прерывая разошедшуюся Елену, — дальше не надо, я понял.
— Что ты понял? — недоверчиво уставилась на меня она, — что ты мог понять? То, что я говорю, это для первого класса средней школы, не позже, это предыстория! Ты дальше слушай, там вот в чём дело…
— Матчасть я понял, — перебил я их всех, повысив голос, — в общих чертах! Насколько мне надо — настолько и понял! Зато главного не понял — что ты собираешься делать дальше? И как нам тебе помочь?
— Как это, — не поняла Зарубина, — в смысле?
— А-а-а, горевать будешь, — подхватил я, добавив язвительности, — тоже дело. Тебя пожалеть, может? Хотя нет, пусть тебя Олег жалеет. Так, кого ещё — Кэлпи не надо, тогда может быть вас, девушки? Или тебя, Лёша? Давай, чего нет-то, отведу сейчас за угол, чтобы никто не видел, и пожалею от души.
— Не надо, — глухо буркнул тот, краснея, не знаю уж, чего он себе напридумывал, да и девушки испуганно отступили в сторону.
— Сам не хочу, — картинно развёл руками я, — но, если что, обращайся.
— Подожди, — с подозрительным недоумением вновь влезла Зарубина, — не поняла, ты чего предлагаешь-то?
— Если не поняла, — язвительно посоветовал я ей, — так напрягись и догадайся. Учёная же, я в тебя верю! А пока не мешай, я сейчас по должностной инструкции пойду, мне, по идее, с неё и следовало начинать.
В комнате воцарилась тишина, девушки и Лёша с надеждой смотрели на Зарубину, та на Олега, Олег с оживлённым пониманием на меня, а вот я на Кэлпи.
— Так, капитан принимает решение на основе экспертного заключения основного члена экипажа, — напомнил я ей, — и ещё, почему твоё мнение на этом совете не пересилило остальные? В этом же, кажется, твоя главная задача?
— Во- первых, — принялась рапортовать мне Кэлпи, — корабль в строй ещё не введён, идут ходовые испытания, потому мой голос был всего лишь совещательным. Во-вторых, не было чрезвычайной ситуации, это обычный учёный совет, на который нас никто не звал, ибо не было необходимости, поэтому у меня не было полномочий. В-третьих, мне не хватило полноты картины, не хватило времени разобраться…
— Иногда, — наставительно перебил её я, — нужно принимать решения, ухватив только главное, не вникая в мелочи, и быстро, на основе внутренних убеждений, вот как я сейчас буду. Так что вперёд, галопом ознакомь меня с аргументами той стороны, только кратенько, основное давай.
— Ну, — даже растерялась она, надо же, сумел искина озадачить, — если кратко, то контакт несёт в себе множество рисков, а дистанционное наблюдение нет. Вот, собственно, и всё.
— Риски преодолимы? — спросил я, обращаясь ко всем остальным, — и, в случае успеха — оправданы?
— Да, — тут же отозвалась Елена, — два раза да. Правда, это займёт много сил и средств, но да. Я вот только не совсем понимаю, к чему ты клонишь, Саша? Точнее, сердцем вроде бы уже понимаю, а вот умом нет, ты-то чего вдруг взбеленился?
— Во-первых, друзьям надо помогать, — медленно сказал я, начиная выбирать слова, эти две девушки и Лёша мне мешали, а потом плюнул на это дело, если уж их Зарубина сама сюда притащила, то пусть потом сама им и объясняет, ну или рот затыкает, это её дело, — а во-вторых, нельзя так! Я про тех, что внизу сидят, сейчас говорю! Загнать их в резервации и сверху любоваться на все их беды и горести — на это только буржуи способны, понимаешь? Я по-другому воспитан, мы не так делали, мы тянули других до своего уровня, плохо ли, хорошо ли, но до своего! У нас там целыми народами прыгали из первобытнообщинного строя прямиком в социализм! И, если бы не это, то друг мой, Женька, так рыбу бы и ловил на крапивные сети до сорока лет в лучшем случае, а в сорок бы помер от глистов в родном стойбище! А он, представляешь, в Ленинград, в институт народов севера учиться поехал! И поэтому меня просто трясёт всего, когда вы так спокойненько говорите про изоляцию, про изучение, потому что я не сверху, я ведь там, снизу побывал!
— Господи боже мой, — совсем не картинно прошептала Елена, глядя на меня, — ещё один прогрессор на мою голову!
— Прогрессор? — ухватил я незнакомое слово, — а что, хорошо сказано! Прогресс должен быть! Для всех, понимаешь? Или вот, я в юности книжку одну читал, Аэлита называется, Алексея Толстого, знаешь её? — на этом месте я сильно удивился, потому что Елена кивнула мне, мол, да, читала, — так вот, там, я сейчас это сознаю, там по-детски всё, но там суть верная!
— Любовь? — удивилась Елена, глядя на меня во все глаза, — при чём здесь это?
— Какая ещё любовь! — чуть не сплюнул я от досады, — революция! И скажи спасибо, что я на неё тебя не подбиваю!
— Мы можем, Лен, — засмеялся наконец-то отмерший Олег, — надо?
— Нет, — решительно ответила она, — исключено. Но да, мне надо туда, на планету, вот только я совсем не понимаю, с чего начать и как это сделать.
— Успех любой операции, — наставительно сказал я, подняв палец вверх, — заключается в тщательном её планировании. А начнём мы с определения целей и постановки задач. Давай, говори, чего тебе надо.
Глава 22
— Господи боже ты мой, — Елена всё ещё не могла собраться и начать. — Куда я лезу? Во что я собираюсь ввязаться? Столько лет стажа, репутация — всё коту под хвост!
— Бога нет, — напомнил я ей, — и ещё, мы не можем ждать милостей от природы, взять их у неё — наша задача.
— Там немного не так сказано, — ответила она, — там продолжение есть. Ты его знаешь?
— Нет, — признался я.
— Вот и не умничай, — видно было, что ей и хочется, и колется, и эта борьба вылилась в небольшое раздражение, но она с ним быстро справилась, — ладно, приступим. С чего начнём?
— С того, что вы уединитесь с вашими учениками вон там, — и я показал на небольшую кухоньку гостиничного номера, — и ещё раз хорошенько всё взвесите. И будете при этом держать в уме, что для меня самый лучший вариант — это когда мы все вместе просто пойдём домой, как будто ничего не случилось. Советую помнить про стаж, репутацию, про то, что многие ваши коллеги вам руки уже не подадут, про судьбы учеников, про ещё что-нибудь. Словом, определись окончательно, точно ли оно тебе надо. Хуже нет, когда вот так, когда не до конца, когда сомневаются — учую что-нибудь подобное, сразу всё отменю, ясно? В общем, это ты должна меня подбить на дело пойти, именно ты должна мне доказать, что тебе без этого никак, а мне надо это увидеть. Всё, идите.
И Елена, странно на меня посмотрев, поднялась с места и, захватив с собой Лёшу и тех двух девушек, с которыми я так и не познакомился, заперлась с ними на кухне.
— Ну ты даёшь, капитан, — тут же дёрнул меня Олег, — какая муха тебя укусила? Не, так-то я обеими руками за, если что, отвечать вместе будем, но я бы не решился.
— Да надоело, — ответил я, — сидят чего-то, что-то мнут, что-то жуют, плачут друг дружке, и ради этого целый звездолёт туда-сюда гонять? Если ты так сюда торопилась, так хотела что-то сделать — делай.
— Это да, — согласился Олег, — задачу надо выполнять. А ты, Кэлпи, что скажешь?
— Скажу, что понимаю, — ответила она, — точнее, надеюсь, что понимаю. Вас понимаю, ваши мотивы, и стараюсь повысить их приоритет для себя, чтобы руководствоваться ими в дальнейшем. Не без борьбы, со скрипом, но вроде бы получается.
— Да ладно, — удивился Олег, — понимает она. Ну, просвети меня, а то я сам не совсем уже соображаю, что это у нас за мотивы такие. Или наш капитан в научных проблемах резко начал разбираться?
— Нет, конечно, — улыбнулась она, — не начал, и вряд ли когда начнёт, при всём моём уважении, капитан. Но ведь вопрос так уже и не стоит, верно?
Я на это лишь пожал плечами и с интересом посмотрел на неё, мол, давай, жги, и Кэлпи продолжила:
— Вообще тут целый комплекс причин, подогретый неким подспудным протестом нашего капитана против существующего положения вещей, но говорить об этом вслух считаю неэтичным. Хотите — спросите у него об этом сами, вот он, рядом с вами сидит, товарищ бортинженер.
— Ага, — Олега было не смутить, — так, значит. Ну ладно. Только вот чего-то вспоминается мне сейчас случай один, я тогда на передовой ошивался, в окопах, крысы нас тогда одолели, помню, прямо нашествие какое-то было, и ребята раздобыли где-то кошку, чтобы она с грызунами и боролась, значит. Но кошка нам бракованная попалась и крыс не видела в упор. Ну, на первый день её предупредили, по-доброму так предупредили, погладили даже, на второй день сделали строгое замечание, а вот на третий без лишних разговоров повели на расстрел. Потому что — а чего это она не выполняет свои служебные обязанности в военное время?