Шишов полистал записную книжку и набрал номер начальника УВД.
Разговор был долгий. Главный уваровский милиционер докладывал подробно и с должным почтением. Он говорил о успехе своих подчиненных, о находке на острове, об аквалангах, мешках, следах… Лишь изредка Шишов вставлял короткие реплики:
– …Понятно… Хорошо… Это действительно удача… А кто руководил осмотром на острове?.. Майор Гуркин? Он надежный работник?.. Понятно… Держите меня в купе, Николай Ефимович. Нам еще долго вместе работать.
Шишов повесил трубку и впервые взглянул прямо в лицо майора… Хитрый, умный, жесткий… Характер, явно, нордический.
– Я понимаю, товарищ Гуркин, что вы нашли на острове не только акваланги?
– Нашел… Занимательная записочка. Ее можно к делу приобщить, а можно и… Что посоветуете?
– Не крути, майор. Что за записка?
– Информация о том, где деньги лежат. О том, куда делся выкуп за Самсонова.
– Покажи!
– Не могу. Товар сразу обесценится.
– Сколько?
– Двадцать пять и ни цента меньше.
– За кота в мешке? Десять и ни цента больше. Соглашайся, майор.
– …А ведь начальнику УВД уже под шестьдесят. Пора ему на покой. Новому губернатору нужны свои люди, незапятнанные…
– Такие, как ты? Высоко ты, Гуркин, замахнулся… Впрочем, возможно ты и прав. Именно такой нахал мне понадобится… Ты взяток не берешь?
– Ни в коем случае!
– Подходяще… Ничего не гарантирую, но постараюсь тебя продвинуть… Так сколько стоит твоя информация?
– Ровно десять тысяч. Будете довольны. Если нет, верну деньги. Все честно.
Шишов подошел к сейфу и извлек оттуда банковскую упаковку зеленых стольников.
Майор, в свою очередь протянул записную книжку:
– В песке рядом с мешками лежала… Самое важное в конце, на последней страничке.
– Разберусь… Ты иди, майор. До выборов свободен. Что обещал, не забуду…
Записка была не просто любопытной, а ошеломляющей.
Наверху странички стояла двойка, а за ней шесть нулей. Очевидно, что это сумма выкупа за Самсонова. Дальше шла раскладка:
П.Г. – 100 т.
И.С. – 100 т. плюс 50 т. за липу
О полк. Л.
В.С. – 250 т.
Возврат в М.О. – 1.500 т.
Шишов перечитал записку два раза. Третьего не понадобилось. Все было предельно ясно.
«…Красиво сработал Самсонов. Какой спектакль организовал! С аквалангистов, с этих самых И.С. и П.Г. спрос маленький. За сто тысяч баксов они на любую подлость пойдут. А Ваня Сазонов и вообще – сто пятьдесят получил… Допросить его или сразу зарыть? Все равно. Он и так и так будет на своей версии стоять… Игорька жалко. Дуриком погиб полковник. Из-за подлости Самсонова… Нельзя такое прощать».
Два джипа, огибая Уваров, двигались к местному аэропорту. Самолет Самсонова должен был приземлиться через час.
Шишов очень надеялся, что стальная птица развалится в воздухе, рухнет, взорвется, сгорит. Это намного упростило бы проблему. Вообще бы ее сняло. Нет человека – нет проблемы… Но это были мечты. На телефонный депутатский запрос начальник аэропорта с почтением сообщил: «Полет проходит нормально. Погода отличная. Ждем вас, Андрей Викторович… Мы даже в зале для почетных гостей столик накрыли…»
Буркнув что-то вроде «спасибо», Шишов отключил сотовый… Банкет у трапа не входил в его планы. Обычно Самсонов сам садился за руль джипа и гнал в Бродники. Это было уже традицией. На это они с Саблиным и рассчитывали.
На хозяйстве в усадьбе Шишов оставил Воловика. Не зря он правая рука… Надо было встретить ресторанных работников с готовой едой и прочими банкетными атрибутами. Надо было отследить размещение столов на лужайках под вековыми липами. Надо было связаться с яхтой «Марго» и заказать салют на девять вечера… Какой уж тут салют после всего, что произойдет через час…
Джипы притормозили у невзрачного домика в ста метрах от аэровокзала для обычных пассажиров, которые без приставки VIP.
Невзрачным домик был только снаружи. Внутри все начиналось со слова «евро»: евроотделка, аврообслуга, евронапитки, евроулыбки…
Саблин двух охранников направил в гостевой зал. Двое других сопровождали Шишова на летное поле, прямо к трапу московского самолета.
Возле машин Саблин оставался не больше минуты. Два резких удара заточкой и шины джипа охраны недовольно взвизгнули, зашипели и стали оседать.
Самсонов много шутил и смеялся. В этом чувствовалась даже какая-то нарочитость. В его глазах Шишов угадывал ехидную издевку: «Ловко я вас одурачил? И еще не вечер. Скоро я всех, всю губернию под себя подомну…»
Пить Самсонов не стал. Он только нюхал коньяк и подмигнул друзьям: «Джип я сам поведу!»
Шишов с Саблиным переглянулись и согласно кивнули.
Самсонов уже включил двигатель и начал разворачиваться, когда к джипу подбежал старший охраны:
– У нас прокол… Десять минут и все заменим.
Саблин высунулся в окно и проворчал:
– Сколько колес проколото?
– Два.
– А запасных сколько?
– Одно… Но мы поищем. Найдем!
– Ищите… Значит так: ремонтируйтесь и догоняйте. Охраннички! Гнать вас всех надо… Газуй, Титан.
Самсонов газанул и тяжелый внедорожник со скрипом и визгом сорвался с места.
Через сорок минут они выскочили на берег Волги, на прямую дорогу к Бродникам.
Саблин, сидевший на заднем сиденье начал постоянно оглядываться. Особенно на холмах, где дорога далеко просматривалась в обе стороны.
Наконец он нашел безлюдное и безмашинное место.
– Притормози, Титан. Я хочу вас с Шишком сфотографировать. В предвыборных целях… Сначала вы в машине… Я вперед пробегу, а ты давай на малой скорости на меня… И улыбайтесь, оба улыбайтесь.
Фотоаппарата у Саблина не было. Прикрыв рукоятку он приставил к глазам пистолет. Со ста шагов Титан не разберет, а с двадцати будет уже поздно.
Вскидывая пистолет, Саблин успел увидеть за лобовым стеклом две улыбки: радостную Самсонова и кривую Шишова.
Три пули вошли чуть повыше руля… Джип замедлил скорость, соскользнул в кювет и уткнулся носом в придородные кусты.
Саблин протер пистолет и швырнул его на дорогу в сторону Бродников. Потом он подбежал к машине, с трудом открыл заднюю дверь, подтянулся и как танкист вполз в джип ногами вперед.
– Жив, Шишок?
– Да… Бровь я себе повредил… Долго нам еще? Мне неприятно к нему прислоняться.
Через три минуты у места «покушения на кандидата в губернаторв» притормозил рейсовый автобус из Бродников. Еще через минуту – «Волга» с уваровскими рыбаками. У кого-то в толпе появилась видеокамера, кто-то звонил в скорую и в милицию, большинство вызволяло потерпевших.
Поддерживая Шишова, Саблин протиснулся поближе к человеку с маленькой «Сони» в руках. Красный огонек на камере горел и значит можно говорить:
– В Шишова стреляли двое. Они убежали в сторону леска. Догоните их… Нас хотят запугать. Но мы продолжим предвыборную борьбу… Уваровцы, не теряйте надежду на счастливую жизнь. Мы победим!
Последние слова Саблин произнес так проникновенно, что стоящий рядом Шишов гордо поднял голову и чуть было не выбросил вперед правую руку с жестом, указующим дорогу к счастью.
Незнакомая дорога всегда кажется длиннее.
Саша Гутман шел по подземному ходу бодро, как по коридору своей квартиры. То и дело фонарик выхватывал из темноты виденные уже обрезки корней, торчащие из стен, пологие лесенки, лужи.
Пытаясь не отставать, сзади семенил Гоша, поеживаясь от сырости и пещерной прохлады.
У стены, за которой был винный погреб, Гутман затих и прислушался. Он только сейчас понял, что время для рейда он выбрал не самое подходящее. нА полянках вокруг усадьбы шла полным ходом подготовка к банкету, а значит хранилище элитных напитков могло быть сейчас самым посещаемым местом.
За стеной было тихо… Гутман спокойно вынул четыре кирпича.
Голова в эту дырку не пролезла. Рука с бутылкой проходила свободно, а голова нет.
С помощью «фомки» старинная кладка разбиралась легко. Ломать – не строить!
Вынув девятый кирпич, Гутман сделал примерку: теперь явно пролезали все части тела.
Раздвинув в стороны бутылки, Саша лег животом на полку, втянул себя внутрь и, вытянул вперед руки, нырнул на пол винного погреба.
Первое, что он заметил – гора пустых коробок в углу. Одной такой будет достаточно, чтоб закрыть лаз, из которого вопросительно смотрел Гоша.
Прежде чем дать ему отмашку, Гутман подошел к двери погреба, прислушался, а потом наклонился и приник глазом к замочной скважине… Он увидел нечто страшное: по коридору прямо на него шел человек в черном смокинге и, главное, в бабочке.
Кошачьими прыжками Гутман подскочил к груде пустых коробок, схватил одну из них, поставил ее на полку, прикрывая и дыру в стене, и растерянное лицо Егора Рюмина.
Пока пришелец в смокинге скрипел ключом, проворачивая старинный замок, Александр вернулся к двери, которая открывалась внутрь, и втиснулся в небольшой проем. Входящий в винный погреб не должен его заметить… А выходящий?
Смокинг оказался мятым черным костюмом из легкой дешевой ткани, а вдоль брюк тянулись атласные лампасы. Типичный наряд официанта.
«Смокинг» прошел вглубь винного погреба, присел и стал шарить по нижним полкам. Он звенел бутылками, заглушая шаги подходящего сзади Гутмана.
Бить или не бить – так вопрос не стоял. Чем бить? Коньяк, виски, а тем более красное вино не подходит. Желательно сохранить чистоту официантского мундира. …Опять ничего лучше русской водки не придумаешь!
Толстостенная бутыль с чистой прозрачной жидкостью зависла над головой работника подноса и опустилась вниз с четко рассчитанной силой удара. Надо было вырубить пришельца, но, желательно, не разбить сосуд и голову. Из трех целей удалось осуществить только две. Бутылка все-таки разлетелась вдребезги и подвал наполнился знакомым волнующим ароматом.
В полной тишине послышался звонкий, чуть приглушенный пустой коробкой, голос Гоши:
– Что у вас случилось, Гутман? Вы бутылку разбили?