Странно, что Лодку называют просто коричневой, говорит Асле
А как еще сказать? – говорит Сестра
Ведь Лодка коричневая, говорит она
Да, говорит Асле
Но коричневых красок так много, а говорят, что Лодка просто коричневая, говорит он
Лодка коричневая, говорит Сестра
Да, коричневая, говорит Асле
Но коричневый сыр и Мамина сумка тоже коричневые, говорит он
и Асле слышит в своем голосе досаду и не понимает почему
Разве из-за этого стоит сердиться? – говорит Сестра
Коричневая лодка и есть коричневая лодка, говорит она
Да, говорит Асле
Но… – начинает он
и умолкает
Не знаю, о чем ты толкуешь, говорит Сестра
Мы что же, так и будем говорить, что Лодка коричневая, и коричневый сыр коричневый, и это вот тоже коричневое, этак можно рассуждать до бесконечности, говорит она
Да, говорит Асле
Но ты же видишь, что Лодка коричневая по-разному? – говорит он
Ну, вижу, говорит Сестра
Но это неважно, говорит она
и добавляет, что коричневые краски Лодки, конечно, не совсем одинаковые, но все равно коричневые, а потому Лодка коричневая, говорит она
Да, говорит Асле
А тебе не кажется, что очень здорово смотреть на разные коричневые цвета? – говорит он
Не особенно, говорит Сестра
Вообще-то никакой разницы нет, говорит она
И, по-моему, коричневый цвет красивым не назовешь, говорит она
Асле молчит, и Сестра садится рядом, оба сидят, и Асле всматривается в свое виде́ние, где коричневые краски как бы выступают из Лодки, видит перед собой коричневые краски, которые собираются на некой поверхности, видит, как все меняется, когда он чуть сдвигает одну из них, как меняются все прочие коричневые краски
Давай что-нибудь сделаем, говорит Сестра
Давай, говорит Асле
Может, сумеем подтянуть Лодку к Пристани, я знаю, как это делается, говорит он
а Сестра говорит, что этого делать нельзя, ведь тогда не только Мама рассердится, но и Отец, так она говорит, и Асле соглашается, Лодку, пожалуй, лучше не трогать, но на Пристань-то выйти можно, а Сестра говорит, что Мама строго-настрого запрещает туда ходить, на Пристань ходить нельзя, так она твердит, говорит Сестра, и Асле говорит, что не помнит, чтобы она так сказала, она только сказала, что им нельзя ходить к морю, или к Приливной Полосе, говорит он, и Сестра кивает, верно, Мама так говорила, и много раз, но они сделали именно то, что Мама запретила, и Асле соглашается, да, они сделали именно то, что хотели, и Сестра говорит, что она-то не хотела, это он хотел, говорит она, и Асле отвечает, что это верно, ему, по крайней мере ему, хотелось пойти к морю, и разве здесь не замечательно? красотища ведь, говорит он, Пристань, и Лодка, и Фьорд, и все остальное, говорит он, а Сестра говорит, да, конечно, красотища, но вот крапива была ужасная, если бы она знала, что возле тропинки растет крапива, то ни за что бы не пошла к морю, говорит она, а Асле говорит, что не припомнит, чтобы там раньше росла крапива, то есть она, конечно, была, но не такая огромная
Крапива, говорит Сестра
Здоровенные кустищи, говорит Асле
и показывает руками, а Сестра говорит, да, вот такая крапивища, а еще она говорит, что просто сидеть тут скучно, и Асле говорит, что можно спуститься к самому Фьорду, там всегда есть на что поглядеть, крабы, мелкие рыбешки, и море всегда что-нибудь да прибивает к берегу, всякие плавучие обломки, плавник, говорит он
Плавник, повторяет Сестра
Да, они так и называются, плавник, говорит Асле
Ну да, плавник, говорит Сестра
и Асле встает, а Сестра по-прежнему сидит, и он выходит на Пристань, зовет Сестру, иди, мол, сюда, и отвязывает швартовы, а Сестра говорит, ты чего это делаешь? и Асле отвечает, что хочет только притянуть лодку к са́мой Пристани, зайти на борт и немного побыть там, и он подтягивает Лодку к Пристани, заходит на борт
Осторожно! – кричит Сестра
Ладно, говорит Асле
и вот он на борту Лодки, начинает выводить ее в море
Нельзя этого делать! – кричит Сестра
Это опасно! – кричит она
Нет, говорит Асле
и думает, что покажет Сестре, как мала опасность, влезает на среднюю банку и стоит на ней
Слезь! – кричит Сестра
и Асле садится на банку и начинает раскачиваться из стороны в сторону, и Лодка тоже качается из стороны в сторону, и он кричит Сестре: глянь, как замечательно качается Лодка и какие красивые от нее волны, но Сестра не отвечает, и Асле думает, что надо вылезать на сушу, встает, идет на нос Лодки, подводит ее к Пристани, вылезает на Пристань, отталкивает Лодку, и та так красиво качается на воде Фьорда, он зачаливает Лодку, а потом подходит к Сестре, которая сидит на прежнем месте, и она просит: может, теперь пойдем домой? не хочется ей быть непослушной, ведь им запрещено ходить и к шоссе, и к морю, говорит она, а Асле говорит, что сейчас им надо спуститься к самому Фьорду
Идем, говорит он
но Сестра по-прежнему сидит на камне
Не знаю, хочется мне или нет, говорит она
Не будь дурочкой, говорит он
Я не дурочка, говорит она
Почему ты говоришь, что я дурочка? – говорит она
Ты сам дурак, говорит она
Я не хотел тебя обидеть, говорит Асле
Ты дурак, а я не дурочка, говорит Сестра
Я не хотел тебя обидеть, говорит Асле
и Сестра говорит, ну ладно, раз ты не хотел меня обидеть, когда этак говорил, то, значит, все хорошо, говорит она, а Асле говорит, что она не дурочка, и она говорит, что он не дурак, и он протягивает руку, она берется за его руку, и он поднимает ее на ноги, и оба спускаются с камня вниз, к Фьорду, а там большой прилив, почти все скрылось под водой, волны плещут, обдают камень мелкими брызгами, и Асле говорит, что сейчас высокий прилив и почти вся Приливная Полоса залита водой, но он всегда находит что-нибудь принесенное морем на сушу, далеко на сушу, лежащее где-нибудь между Приливной Полосой и побережьем, говорит он, а она спрашивает, что же он находит, и он отвечает, ну, к примеру, бутылки, он же говорил, и в некоторых бутылках может оказаться письмо, тогда это называют бутылочной почтой, как он уже говорил, и Сестра поддакивает, а он говорит, что сам ни разу не находил бутылок с письмом, бутылочной почты, но вообще бутылок находил много, а возле Пекарни бутылок целая куча, как он говорил, она даже представить себе не может, до чего большая куча, целая гора, говорит он, а по Приливной Полосе можно мимо Пекарни дойти до самой Молочной Фермы, но не дальше, говорит он
До самой Молочной Фермы? – говорит Сестра
Вполне дойдем, говорит Асле
и, держась за руки, они шагают по полоске земли между морем и тем местом, на котором уже растет трава и оно становится берегом, некоторое время оба молчат, потом Асле говорит, смотри, смотри, море прибило к берегу целое бревно, а Сестра молчит, и они идут дальше, как вдруг слышится какой-то пронзительный звук, а они идут себе, не говоря ни слова
Как по-твоему, что это было? – говорит Сестра
Не знаю, говорит Асле
и они идут дальше
Ужасно громкий пронзительный звук, говорит Сестра
Да, словно что-то скрежетнуло, говорит Асле
Скрежещущий звук, говорит Сестра
Странновато, но звук, кажется, шел от шоссе, наверняка какой-то старый трактор, говорит Асле
а они уже дошли до Сарайного Холма и идут дальше, обогнув Холм, выходят на Мыс и видят красивую лодку, она принадлежит хозяевам тамошней усадьбы и пришвартована в Хардангер-фьорде, и вон там, наверху, в белом доме, живет Борд, думает Асле, и оттуда, с Мыса, видно Молочную Ферму, расположенную в конце Приливной Полосы, пониже Пекарни, перед Кооперативом, но Кооператив они не увидят, его заслоняет Молочная Ферма, полностью заслоняет, а рядом с Молочной Фермой стоит большой желтый дом, где живет Лысый, но его тоже не увидишь, думает Асле, а Сестра говорит, что до Молочной Фермы, как видно, еще далеко, и Асле отвечает, что только с виду далеко, на самом деле совсем не так далеко, как кажется, говорит он
Совсем не так далеко, как кажется, говорит он
Нет, далеко, говорит она
и Асле крепче сжимает руку Сестры, потом глядит в сторону усадьбы на Мысу и видит, что во дворе стоит Борд и смотрит на них, а у него нет ни малейшего желания разговаривать с Бордом, тот всегда так пыжится, говорит, что и усадьба у них куда больше, и лодка красивее, и отец его сильнее отца Асле, ну, всякие такие глупости, думает Асле, и они идут дальше к Молочной Ферме
Звук шел наверняка от старого трактора, говорит Асле
Но был ужас какой громкий, будто совсем рядом с нами, очень близко, говорит Сестра
Верно, говорит Асле
А от трактора может быть такой звук? – говорит она
Пронзительный, скрежещущий, говорит она
Если трактор старый, то может, говорит Асле
и они молча продолжают путь, но над ними словно нависло что-то неясное, и оба думают, но думают не словами, что им бы не следовало так делать, ведь они делают то, что им не позволено, то, чего, как без устали твердит Мама, делать нельзя, они нарушают запрет, потому-то, наверно, и слышат этот пронзительный, скрежещущий звук? наверно, трактор тут ни при чем, нет, все дело в том, что они поступают дурно, думает Асле, оттого и звук? ведь вообще-то старый трактор таких звуков не издает, думает он, и ему этот звук очень не по душе, думает он, и они идут все дальше, потом останавливаются, Асле оборачивается и говорит, что Борд сейчас в лодке, мимо которой они прошли, стоит на банке, говорит он, и Сестра тоже оборачивается
Опасно это, говорит она
И ведь все потому только, что он видел, как мы прошли мимо, вот и полез в лодку, говорит Асле
Хорохорится он, говорит он
и еще говорит, что Борд рохля, он ужас как боится стоять на банке и залез туда просто потому, что хорохорится перед ними, только и всего, поэтому они не станут больше смотреть на него, пойдут дальше, говорит Асле, и они с Сестрой отворачиваются и тихонько идут дальше, и Асле говорит, что когда они пройдут мимо того места, где Приливная Полоса сворачивает, то Борду их будет уже не видно, вот и хорошо, говорит он, и они идут дальше, держась за руки, минуют поворот и теперь уже не видят Мыс, идут дальше к Молочной Ферме, и Асле отпускает руку Сестры и показывает