Из коридора донёсся приближающийся звук бегущих шагов. Снейп выглянул за дверь палаты.
– Ступефай. Обливиэйт. – Он оглянулся. – Грейнджер, скоро вы там?
– Сейчас, – всхлипнула Гермиона. – Сейчас.
Палочка дрожала в её руке, язык не слушался. Она с трудом выговорила фразу, что опасность миновала и что родителям больше не нужно оставаться в Австралии. Снейп окликнул медсестру, столбом стоявшую в коридоре, и приказал ей никого не впускать в палату. Затем он подошёл к Грейнджерам, заглянул по очереди каждому в глаза, раздражённо поморщился и снова заглянул, уже с заклинанием Легилименс.
– Я так и думал, – проворчал он, опустив палочку. – Если бы воспоминания уцелели, как при Обливиэйте, я мог бы разблокировать их. Но они исчезли полностью, восстанавливать нечего.
– Как – нечего? – раздался полуобморочный голос Гермионы.
– Воспоминания удалены. Что удалено, то восстановить невозможно.
– И что теперь?
– Это ваши родители, Грейнджер. Решайте скорее, сейчас сюда прибежит вся охрана.
– Я заберу их домой… – она запнулась на полуслове. – Ох...
– Что такое?
– Наш дом опечатан полицией.
– Так вы это знали и не предупредили меня? – Снейп скрипнул зубами. – Значит, бизнес ваших родителей закрыт, а счета арестованы в связи с недееспособностью владельцев. У вас есть где и на что содержать их втайне от британской полиции?
– Тогда в Нору… – пробормотала она.
– В таком сарае даже свиней не держат. И согласие хозяев вам совсем не помешало бы. Грейнджер, у вас есть согласие миссис Уизли?
– Но она же добрая, и Артур тоже… Я всё равно скоро выхожу замуж за Рона, они не могут бросить моих родителей без помощи! – в ответ послышалось скептическое хмыканье. – Да, нужно спросить. Я сюда еще вернусь. Вы ведь отдадите мне амулет?
В коридоре послышались возгласы и топот множества бегущих ног.
– Нашли время пререкаться, Грейнджер! – Снейп двумя движениями палочки освободил Грейнджеров от связывающих заклинаний, взял Гермиону за локоть и аппарировал с ней в австралийское посольство.
Ради ребёнка
Джеймс Поттер так и не полюбил читать газеты, несмотря на то, что их чтение было единственным развлечением в больнице. Но сегодня он дожидался прессы с нетерпением – в газетах должен был появиться министерский указ об амнистии Бродяги. Наконец медсестра принесла в палату свежий номер «Пророка» и вручила ему. Джеймс прочитал заголовок на первой полосе – «Сириус Блэк амнистирован» – и, улыбаясь, откинулся на подушки. Наконец-то у Блэка жизнь наладится.
Имевший привычку подолгу спать с утра, Сириус ежедневно навещал друга после обеда и вечером. Сегодня он вместо дневного визита прислал записку, что ему нужно закончить вчерашнюю уборку, зайти в парикмахерскую и побывать в Гринготсе, поэтому он сможет прийти только в конце дня. Вчера вечером Бродяга сказал, что возьмётся за ум, лишь бы Бруствер сдержал обещание, и теперь, похоже, начал новую жизнь с места в карьер.
Не успел Джеймс заскучать в ожидании вечера, как в палату снова заглянула медсестра и сообщила, что к нему пришли. Он никого не ждал и с некоторой долей настороженности согласился на встречу, потому что после ссоры с семьёй Уизли кроме Сириуса к нему мог заглянуть только Дамблдор.
Но это оказалась Лили. В первые дни она навещала мужа, но когда стало очевидно, что его болезнь затянулась, перестала приходить под предлогом, что теперь Гаррик вдвойне нуждается в заботе и она не может оставлять его одного. Лили была утомительной даже в небольших дозах, поэтому Джеймс предпочёл не обижаться, а наслаждаться её отсутствием – равно как и Сириус, сказавший на это, что в любой неприятности всегда найдётся хоть что-то хорошее. Теперь супруга желала встречи, а она никогда ничего не делала просто так.
Она вошла в палату, бодрая, оживлённая и такая же хорошенькая, как в семнадцать лет. Лили следила за собой, годы нисколько не испортили её – напротив, зрелость придала ей новое очарование.
– Привет, Джейми, как у тебя дела? – она не чмокнула мужа в щёку, как обычно, перед тем как подтянуть стул к его кровати.
– Без изменений, дорогая.
– Что говорят лекари?
– А что они могут сказать? «Наблюдаем», «ищем»… – Джеймс досадливо поморщился. Ему не нравилось целеустремлённое настроение жены – согласно его опыту семейной жизни, оно не предвещало ничего хорошего. – Как там наш Гарри?
Оживление на лице Лили сменилось неподдельным расстройством.
– Джеймс, – сказала она трагическим тоном. – Гаррик захотел новую куртку, а я не могла купить ему её. Эти куртки из драконьей кожи такие дорогие!
– У него этих курток – как грязи, я в его годы в одной ходил и мне хватало. А чем они его не устраивают?
– Джеймс! Гаррик в таком возрасте, когда ему нужно одеваться! Кроме того, он растёт, поэтому прежние куртки ему малы.
– Он уже два года как не растёт, – проворчал Джеймс. – И принимает зелья для похудения, с чего бы ему вырастать из курток…
– Джеймс! Он у нас не кто-нибудь, а Избранный и надежда всей Британии! Ребёнок должен одеваться! И есть! Я не могу морить сына голодом, что бы там не говорил Дамблдор!
– И как ты собираешься предъявлять его Британии?
– Вы с Дамблдором как сговорились, совершенно не думаете о ребёнке! Если Гаррик не сбросил вес, может, для него это норма. Со дня победы прошло полтора месяца, ребёнок мог за это время поправиться, и Дамблдор со мной согласился. Через четыре дня состоится конференция с участием Гаррика, а у ребёнка нет новой куртки. Джеймс! – в голосе Лили прозвучали трагические нотки. – Я не могла сказать Гаррику, что у нас на счетах осталось меньше денег, чем стоит эта куртка! С этим нужно что-то делать!
– Ну если ты настаиваешь… Приведи его сюда, я сам с ним поговорю.
– Сколько раз тебе говорить, что ребёнок будет травмирован твоим видом, и я не могу этого допустить! Я говорю тебе о том, что Гаррик не должен жить в бедности.
– Но что я могу сделать, дорогая… Ты же сама видишь, в каком я состоянии.
– Это не ответ, Джеймс. Хороший отец должен в первую очередь думать о ребёнке.
– Ты можешь что-то предложить? – догадался он.
– Да. Извини, Джеймс, но если родной отец не может обеспечить сыну достойное существование, такой отец не заслуживает права воспитывать сына. Особенно если есть другой мужчина, способный обеспечивать Гаррика.
– Что?! – Джеймс приподнялся на локте. – Какой еще другой мужчина?!
– Северус будет счастлив воспитывать Гаррика, и я уверена, что из него получится прекрасный второй отец для моего сыночки.
Джеймс не поверил своим ушам. У Лили хватало недостатков, но она всегда была верной женой и хорошей хозяйкой.
– Лили, с тобой всё в порядке? Ты бредишь… ты и Нюниус – это даже не смешно.
– А я и не смешу тебя, я говорю серьёзно. Сев – надёжный и деловой мужчина, он состоявшийся специалист, у него хорошие связи. С ним Гаррик сможет спокойно глядеть в будущее – в отличие от тебя, Джеймс.
– Нюнчик, значит… – лицо Джеймса исказилось от гнева и обиды. – Ну… раз ты сама выбрала… пусть попользуется. Сам он что говорит?
– Сев еще ничего не знает, но я уверена, что он будет счастлив. Он с самого детства был влюблён в меня по уши.
– Ну раз так… – Джеймс рывком перевёл себя в сидячее положение и привалился к стене, вплотную к которой стояла его кровать. – Я, Джеймс Чарльз Поттер, отказываюсь от своей жены, Лили Поттер, в связи с её нарушением супружеской клятвы. И пусть мои слова подтвердит магия.
Лёгкая волна незримой силы на мгновение захлестнула их обоих и исчезла.
– Свободна, – процедил Джеймс сквозь зубы. – А теперь проваливай.
– Что?! Как ты со мной разговариваешь?! – возмутилась она его грубостью.
– Пошла вон, говорю. Проваливай к Снейпу.
Лили резко встала и с демонстративно вздёрнутым подбородком покинула палату, не забыв на прощание громко хлопнуть дверью.
Джеймс остался один. Он опустился на подушки, с трудом повернул непослушное тело на бок и улёгся лицом к стене. В таком положении его и застал вечером Сириус.
– Эй, Сохатый! – окликнул он. – Заканчивай дрыхнуть, посмотри на меня!
Помешкав, Джеймс завозился и развернулся к другу. Сегодня Сириус пришёл в своём настоящем обличье, чисто вымытый, модно подстриженый, опрятно одетый. Небольшая аккуратная бородка придавала ему щегольской вид.
– Что случилось? – встревожился он, увидев серое, закаменевшее лицо друга. – Тебе плохо, Сохатый? Нянечку позвать?
– Не надо, – бесцветным голосом отозвался тот. – Никаких нянечек, всё в порядке.
– Кому говоришь… Давай выкладывай, что у тебя случилось.
– Лили ушла. К Нюнчику.
Сириус недоверчиво уставился на друга.
– Правда, что ли? Ну так ему и надо. Джеймс, ну не поверю я, что эта стерва была так дорога тебе. Да тебе сейчас радоваться, танцевать надо!
– Ага, танцевать…
– Ох, я не то сказал, – спохватился Сириус. – Но ты еще потанцуешь, статус преступника меня уже не связывает, и я сам за это возьмусь. А Лили, вот увидишь, побегает-побегает и к тебе вернётся. Где она ещё такого шикарного парня найдёт?
– Не вернётся. Я магически отрёкся от неё.
– Так, стоп. – Сириус мгновенно посерьёзнел. – Ты стал из-за неё сквибом?
– Не знаю.
Сириус взял палочку друга, лежавшую рядом на тумбочке, и сунул ему в руку.
– Давай колдуй. Хоть что-нибудь, хоть Люмос, – когда на конце палочки засветился огонёк Люмоса, он облегчённо вздохнул. – Всё в порядке, вина на ней, а не на тебе. Ты по какой формулировке отрёкся?
– По нарушению супружеской клятвы. Ну ты помнишь – «в горе и в радости, в богатстве и в нищете, в здоровье и в болезни». С Нюниусом у неё ничего не было, я уверен. Она мне столько раз говорила, что от его рожи её тошнит.
– Тогда зачем она ушла к нему?
– Из-за Гарри. Нюня, говорит, сможет содержать его, а я нет.
– Забей, не будь оленем. Считай, что тебе повезло.
– Всё-таки я любил её, Бродяга.