Как видим, сражение шло не только на суше, море и в воздухе — оно продолжалось и в пространстве мифа, легенды, сказки. Кстати, история о портрете Гитлера, как и положено настоящей легенде, имеет разные версии. В книге Г. Соколова «Малая земля», изданной в 1954 году, все выглядит иначе и совсем не победоносно. (Впрочем, возможно, это две разные истории?)
«Все дело вышло из-за портрета Гитлера, — рассказывает Соколов. — Разведчикам было приказано добыть пленного. А у гитлеровцев, как назло, на том участке была очень прочная оборона. Как ни пойдут разведчики — возвращаются побитые и с пустыми руками. Тогда Щука придумал хитрость. Он заказал художнику политотдела портрет Гитлера:
— Рисуй только отличный портрет, красками и на полотне. Сделай его противную морду посимпатичнее.
Этот портрет он водрузил ночью на нейтральной стороне с лозунгом: «Немецкие солдаты, это ваш враг — стреляйте в него!» Расчет его был прост: гитлеровские офицеры не разрешат стрелять в своего фюрера и пошлют своих смельчаков забрать портрет. Наши разведчики будут в засаде и, как на живчика, поймают рискнувших высунуть свой нос из укреплений гитлеровцев». Однако все закончилось позорным фиаско: немцы разгадали хитрость и терпеливо ждали. Когда разочарованная разведка сняла засаду, портрет исчез. «На следующее утро выяснилось, что портрет утащили фашисты и по рупору кричали с насмешкой: “Рус, спасибо за портрет!”»
«Корова приносила большую радость…» Именно с Малой землей в воспоминаниях Брежнева связано наибольшее число веселых эпизодов. Вот еще один из них.
«Очень ценились на Малой земле находчивость, выдумка, остроумие. И людей, способных на это, было немало. Помню, как один расторопный парень, посланный по каким-то делам в Геленджик, обнаружил в горах бродячую бездомную корову. И решил доставить ее на Малую землю. Пригнал корову на пристань и просит командира бота принять ее на борт. Все вокруг смеются, но идею поддерживают: раненым будет молоко. Так невредимой и доставили. Поместили в надежное укрытие, молоко сдавали в госпиталь, находившийся в подвале бывшего винного совхоза. Дело, однако, не в молоке. Корова приносила большую радость людям, особенно пришедшим на войну из села. После каждого артобстрела или бомбежки бойцы прибегали узнать, цела ли буренка, не поранена ли, ласково поглаживали корову».
Что может быть неуместнее, смешнее этого безобидного и беззащитного существа посреди поля, где кипит жестокое сражение? Но ее присутствие здесь неслучайно. И если солдаты противника представляются красноармейцам карна-вальними чертями, то корова видится им… карнавальным ангелом, посланцем мирной жизни. Ту же мысль, вполне четко выраженную, находим и в воспоминаниях Брежнева: «Не просто объяснить все это, но появление сугубо мирного существа в обстановке огромного напряжения помогало людям поддерживать душевное равновесие. Напоминало: все радости к человеку вернутся, жизнь продолжается, надо только суметь отстоять эту жизнь».
Корова была не единственным домашним животным на Малой земле. Газета «Правда» в 1943 году писала: «Неизвестно, каким чудом в одном подразделении сохранилась коза, в другом — собака, а в третьем — курица». Была еще «Иисусова кавалерия» — так с юмором прозвали осликов, на которых перевозили боеприпасы. А диких зверей и птиц на Малой земле почти не осталось. «Кроты и те не убереглись, — замечал Ф. Монастырский, — их тушки мы видели в воронках у разрушенных взрывами нор».
«Соорудили отличную баньку». Вернемся еще раз к образу бани из «Василия Теркина». Баня — не просто удовольствие, отдых, наслаждение. Она мыслится как испытание, «праздник силы». Человек входит в баню голым, то есть безоружным, незащищенным, слабым. И таким он должен выдержать испытание. Противник его невидим, но это все тот же вездесущий карнавальный черт.
Нет, куда, куда, куда там,
Хоть кому, кому, кому
Браться париться с солдатом, —
Даже черту самому.
Пусть он жиловатый парень,
Да такими вряд ли он,
Как солдат, жарами жарен
И морозами печен.
Баня и бой оказываются родственны друг другу: не случайно выражения «устроить баню», «поддать жару», «попарить» часто обозначают «бой». А баня, наоборот, у Твардовского описана военными словечками: в ней «занимают высоты», «обрабатывают тыл и фланги» и т. д.
Человек поет и стонет,
Просит:
— Гуще нагнетай.
Стонет, стонет, а не донят:
— Дай! Дай! Дай! Дай!
Не допариться в охоту,
В меру тела для бойца —
Все равно, что немца с ходу
Не доделать до конца.
Нет, тесни его, чтоб вскоре
Опрокинуть навзничь в море,
А который на земле —
Истолочь живьем в котле.
Банные котлы с горячей водой превращаются в «котлы» окружения, льющаяся вода — в море, а сама баня перерастает в карнавально-космическую «баню». Это и ад для врага, и место райского наслаждения. В ней перемалывается неприятель, мир рождается заново, да и сам солдат становится «новым с ног до головы». Участница боев на Малой земле Мария Педенко вспоминала баню как что-то невероятное; «Меня ждет баня, ведь это же сон, греза, мечта! Баня в теплой комнате, да еще с горячей водой! Все это кажется продолжением сна. Но это было наяву».
Не характерно ли, что из житейских радостей, пережитых на Малой земле, в воспоминаниях Брежнева тоже упоминается именно баня? Рассказ этот выглядит необычно. Среди военных на Малой земле оказалось немало депутатов из разных мест — 15 человек. Они собрались на сессию. Казалось бы, что могут обсуждать депутаты, когда свой разговор ведут пушки? Но они нашли темы для обсуждения. «Первым был у них решен вопрос о строительстве бани. И построили! Как говорится, в нерабочее время соорудили отличную баньку. И меня как-то туда сводили. Парная хоть и небольшая, но пар держала хорошо».
Легко представить, каким праздником на Малой земле была возможность побывать в парной бане! Смыть фронтовую грязь всегда приятно. Но попариться всласть под носом у противника, рядом со свежими воронками от вражеских авиабомб и снарядов — это совершенно особое удовольствие. Можно сказать, что Брежнев «отыгрался» за невольное купание в соленой ледяной воде, устроенное ему неприятелем. Символическое значение бани в то время ощущалось не одним Твардовским; в глазах фронтовиков простая баня становилась живым карнавальным воплощением победы. «Баня для солдата — первое дело», — сказано в мемуарах.
Позднее баня, как мы знаем, превратилась и в одно из излюбленных развлечений советских руководителей. Баня создавала для них раскованную, непринужденную, вольную обстановку. Здесь они могли общаться более откровенно и свободно, нежели на службе. Хотя все эти роскошные бани были только малыми искорками от той вселенской бани, которая когда-то «пропарила» весь свет…
«Затеяли шахматный турнир». Армейская газета «Знамя Родины» писала в июне 1943 года о Малой земле: «Люди умеют здесь драться, умеют и любят отдохнуть. Тут можно услышать баян, поглядеть лихих плясунов… Здесь увидишь и необычную трубку из местных самоцветов. Это работа бойца виртуоза-гранильщика. Тут прекрасно гравируют, вырезывают по дереву. Каждому хочется иметь что-нибудь в память о Малой». Армейский ансамбль дал на Малой земле более 100 концертов.
В мемуарах Брежнева в связи с Малой землей упоминается и еще одна забава — шахматы. «За долгое время тут утвердилась жизнь, в которой было место всему, чем обычно живет человек… Затеяли даже шахматный турнир», — читаем в воспоминаниях.
В обычной обстановке настольные игры считаются какой-то малосущественной, необязательной частью жизни. Здесь ведь все «понарошку» — и жизнь, и смерть. Но на войне человек за шахматной доской рискует точно так же, как и в «настоящей» жизни. Граница между игрой и жизнью стирается. На доске сражаются резные деревянные фигурки, на земле и в небе — пушки и самолеты. «Вся жизнь — игра», — это навязшее в зубах утверждение вдруг получает новое звучание.
Скорее всего, Леонид Ильич и сам участвовал в этом турнире. Еще в 1935 году кто-то из знакомых заснял молодого Брежнева за шахматами — на снимке он сделал ход, его соперник погружен в глубокое раздумье. И после войны Леонид Ильич оставался заядлым шахматистом. Сохранилась фотография 1965 года, на которой Брежнев увлеченно обсуждает шахматный поединок, указывая пальцем на какие-то фигуры на доске. «Слабостью Леонида Ильича были шахматы, — писал бывший генерал КГБ Михаил Докучаев. — Он играл хорошо и азартно. Играл до тех пор, пока не выигрывал. Обычно играли на отдыхе, начинали с 22.00 и кончали далеко за полночь, а то и к утру».
«Что такое полундра?» Выходила на Малой земле и самодельная газета. Стоит ли удивляться, что это была… юмористическая и сатирическая газета. Об этом говорило и само ее название — «Полундра!». В ней помещались частушки, смешные цветные рисунки. Например, такой: Гитлер выплясывает на острых штыках моряков.
«Гарно танцует!» — смеялись читатели.
Другой рисунок: фашисты стоят в строю, уныло опустив головы.
— Почему такой кислый вид? — спрашивает Геббельс.
— Матросы все время угощают нас «лимонками».
Газета не только высмеивала врага, но и подтрунивала над красноармейцами. «Как сейчас помню рисунок и надпись под ним: «Что, Вася, тушуешься?», — читаем в воспоминаниях Брежнева. Один из шаржей изображал кока, который в штыковом бою уложил пятерых противников. На бравом коке — белый поварской халат, а за пояс заткнута большая разливательная ложка — чумичка. Подпись гласит:
Попался фриц на вилку коку,
Пошел, бедняга, на шашлык.
Раз бой, тогда чумичка сбоку,
А вилку заменяет штык.