Рисованный портрет девушки-снайпера сопровождался анекдотом: «Подходит немецкий обер к пулеметному гнезду, а прислуга лежит на дне окопа.
— Почему бросили пулемет? — кричит обер.
— А нам из русских окопов одна девушка строит глазки.
— Зачем же вы прячетесь? — удивляется обер.
— А она это делает через оптический прицел».
Создатель (вернее, создательница) этой газеты в мемуарах Брежнева описывается так: «Помню, рано на рассвете я возвращался с переднего края и увидел двух девушек. Они поднимались со стороны моря. Одна невысокая, ладно схваченная ремнем, рыжая-рыжая… Оказалось, она рисует… На Малую землю эта девушка, Мария Педенко, попросилась сама… Рукописная газета «Полундра» была придумана ею, она даже ухитрялась «издавать» ее в нескольких экземплярах, и бойцы зачитывали эти листки до дыр. Дружный хохот стоял всегда там, где их рассматривали и читали». «Полундра» пользовалась большим успехом, — писала сама Мария. — Но вот беда: моряки тут же окрестили меня Рыжей Полундрой… Разве я виновата, что волосы у меня такие?»
Видимо, Леонида Ильича поразили хрупкость и миниатюрность девушки, и он стал расспрашивать ее:
— Вы откуда?
— Из батальона моряков.
— Как они к вам относятся?
— Хорошо.
— Не обижают?
— Нет, что вы!
Кличка Рыжая Полундра приклеилась к Марии на всю жизнь. Когда в 1957 году она умерла от старых фронтовых ран, на надгробном памятнике из белого мрамора тоже высекли эти слова — Рыжая Полундра. В книге Брежнева эта кличка не упоминается. Видимо, такое прозвище сочли слишком вольным, неприличным для мемуаров генсека. Зато в них довольно забавно объясняется значение самого слова «полундра»: «Наступила ночь высадки десанта. Хорошо помню настроение, царившее на пристани. Я не видел ни одного хмурого лица, лица были скорее веселые, на них читалось нетерпение. Моряки бегом таскали ящики и кричали: «Полундра!». Я, помню, спросил у одного:
— Что такое полундра?
Оказалось, «берегись». Так я узнал значение этого слова».
Смысл этой сценки не очень понятен, если не знать, что слово «полундра» на Малой земле было паролем — знаменитым, даже волшебным. Как и всякое карнавальное слово, оно почти не поддается переводу. «В этом морском термине заключено столько разных смыслов, — писала М. Педен-ко, — что трудно его точно объяснить». Она же приводила слова старого матроса, который втолковывал «желторотым морячкам-салажатам»: «Полундра — святое слово для моряка, незаменимый помощник в тяжелую минуту. Крикнешь: «Полундра!» — и силы удесятеряются…»
«Полундра!» — это было главное слово Малой земли. Его кричали в бою и моряки, и пехотинцы. Даже немцы один раз попытались кричать «полундра» во время атаки, чтобы их приняли за своих, — но у них это звучало как «полюнд-ра!». «Кто-кто, а уж гитлеровцы знают, — замечал Г. Соколов, — что значит «полундра», на собственной шкуре испытали они удары «полосатых чертей», «черных смертей», «дважды коммунистов», — так именовали они моряков, а позже — всех, кто защищал Малую землю». Поэтому рассказ Брежнева о том, «как он узнал значение этого слова», следует понимать как описание своеобразного «посвящения в орден».
В 1970 году Брежнев в кругу однополчан отмечал День Победы. Как писал Г. Соколов, он вспомнил и Рыжую Полупару: поднялся с бокалом в руках и спросил: «Помните Марию Педенко?..»
Сказал, что она стала для него воплощением всех женщин, воевавших на фронте.
Колодец в Долине смерти и девушка. Даже по немногим строчкам о «рыжей-рыжей» девушке можно почувствовать, что женская красота на фронте производила особое, очень сильное впечатление. Такие неожиданные встречи с красотой и молодостью врезались в память надолго.
Много лет спустя, уже будучи главой страны, Леонид Ильич побывал на местах былых сражений. Он посетил Долину смерти — так малоземельцы прозвали лощину Безымянного ручья у подножия горы Колдун. У въезда в долину располагался необычный памятник «Взрыв» — как будто разлетающиеся во все стороны остатки авиабомб, снарядов, мин и гранат. Памятник весил ровно 1250 кг. «Запомни, товарищ, — гласила надпись, — 1250 килограммов смертоносного металла обрушил враг на каждого малоземельца…»
В Долине смерти Брежнев посетил и другой памятник — колодец. В «Правде» за 1943 год об этом колодце можно прочесть: «Здесь когда-то брали воду для поливки винограда. Колодец обстреливается немцами. Возле него лопаются мины, рвутся снаряды. Воду тут, как правило, берут ночью».
После войны возле колодца сделали надпись: «Этот колодец — один из источников питьевой воды на Малой земле 1943 г. Малоземельцы называли его Источник жизни в Долине смерти. Этот участок хорошо просматривался со всех сторон, и, рискуя жизнью, бойцы добывали воду, которую отдавали в первую очередь раненым». Е. Матвеев, внимательно следивший за поведением своего героя, позднее писал: «Я вспомнил эпизод из одного телерепортажа. Тогда Брежнев приехал на Малую землю и с гурьбой сопровождающих его лиц подошел к колодцу. Внимательно взглянув на него, сказал:
— Помню, здесь во время войны меня поила из ведра девушка.
Кто-то из челяди обратил внимание вождя: «Вот эта девушка, Леонид Ильич!»
Брежнев, посмотрев на седую женщину, резко отвернулся от кинокамеры… Но слезы в его глазах все же можно было заметить…»
«Я бросился к пулемету». Брежнев считал, что завоевывать уважение среди подчиненных надо не только словом, но и военным умением. Когда Леонид Ильич возглавил политотдел 18-й десантной армии, он обратился к подчиненным: «Конечно, мы — политработники, и наше основное оружие — слово. Но сейчас идет война, и каждый обязан хорошо владеть боевым оружием. Даю вам месяц на подготовку, и учтите: переэкзаменовок не будет».
Когда пришел срок проверки, первым ее проходил сам Брежнев. Все его пять выстрелов по мишени попали в десятку и девятку. Затем он взял в руки противотанковое ружье и также метко поразил из него цель. Показав подчиненным свое умение, Брежнев теперь мог без скидок оценивать и их успехи…
Однажды, по словам самого Леонида Ильича, ему пришлось сменить убитого пулеметчика и встретить огнем атакующих немцев. Произошло это возле деревни Ставище под Житомиром около часа ночи с 11 на 12 декабря 1943 года. Мы знаем, что столь необычный поступок полковника Брежнева не слишком противоречил всему его характеру. В мемуарах Брежнева это событие описано так:
«За войну я не раз видел врага так близко, но этот ночной бой особенно врезался в память. При свете ракет гитлеровцы, прячась в складках местности, бросками перебегали от одного бугорка к другому. Они все ближе и ближе подходили к нам, сдерживал их главным образом наш пулемет. При новом броске он снова забил и вдруг умолк. Теперь стреляла только редкая цепь бойцов. Немцы уже не ложились — подбадривая себя криками и беспрерывным огнем, они в рост бежали к траншее. А наш пулемет молчал. Какой-то солдат оттаскивал в сторону убитого пулеметчика. Не теряя драгоценных секунд, я бросился к пулемету.
Весь мир для меня сузился тогда до узкой полоски земли, по которой бежали фашисты. Не помню, как долго все длилось. Только одна мысль владела всем существом: остановить! Кажется, я не слышал грохота боя, не слышал шума команд, раздававшихся рядом. Заметил лишь в какой-то момент, что падают и те враги, в которых я не целился: это вели огонь подоспевшие нам на выручку бойцы. Помню, моей руки коснулась рука одного из них: «Уступите место пулеметчику, товарищ полковник».
Я оглянулся: траншея вся была полна солдатами. Они занимали позиции — привычно, споро, деловито…»
По рассказам сослуживцев, после того как Брежнев оставил пулемет, он попросил у одного из них закурить. Тот дал ему самокрутку и вздрогнул, увидев на одежде Брежнева кровь. Но это была кровь убитого пулеметчика…
Генерал Брежнев ведет в атаку. Похожий случай произошел, когда Леонид Ильич уже надел генеральские погоны (право на них он получил 2 ноября 1944 года). Бои шли у гряды Сланских гор, возле города Кошице. Немцы яростно сопротивлялись, шли в контратаки, бросали в бой танки. Обстановка сложилась отчаянная.
В официальной биографии Брежнева говорится: «Положение наших войск оказалось трудным. И тогда начальник политотдела армии вышел на линию огня и поднял солдат в атаку». Вести за собой бойцов в атаку — нечастый, необычный поступок для генералов. Но, повторим, Брежнев всю жизнь оставался любителем риска. «Главными чертами этого человека, — писал его охранник Владимир Медведев, — были, как ни странно, лихость, бесшабашность, молодечество… Он даже в дряхлые годы сохранил характер отчаянного ухаря».
История нашего героя легко могла бы оборваться в те дни, в январе 1945 года. Раненых после победы было столько, что не хватало бинтов для перевязки. Местные жители приносили в госпитали простыни, скатерти, полотенца. Брежнев писал своему начальству: «В деревнях… выходили на улицы все оставшиеся там жители, выносили для угощения солдат всевозможные продукты, проявляли чрезвычайное гостеприимство».
«В середине доклада разорвался снаряд». В течение военных лет несколько раз смерть проходила рядом с Брежневым. «Он был счастливчик, — рассказывала Любовь Брежнева, — красавец, очень обаятельный, ему удивительно везло в карьере, везло на войне, где убило многих его друзей. Это потом стали создавать впечатление, будто он был где-то в тылу. Но он-то был на передовой!.. Он прошел всю войну, как он сам говорил, «отделавшись легким испугом». Рассказывал, что однажды, когда они с товарищем ехали на своей «эмке», их выследил немецкий летчик и принялся нещадно палить по машине. Оба выскочили и бросились под огромный дуб. Товарищ Леонида успел до дуба добежать и прижаться к стволу. Леонид по дороге споткнулся и упал, не добежав до цели несколько метров. Упал он плашмя, выбросив руки вперед и растопырив пальцы. Пули, выпущенные очередью, попали между пальцами, не пробив ни одного! Внезапно летчик сменил курс и улетел». Брежнева хранила удача: ни разу он не был даже серьезно ранен. Хотя легкие ранения, видимо, были. «В период Великой Отечественной войны, — писал Виктор Гришин, — Леонид Ильич получил ранение челюсти». В 1942 году фотограф запечатлел Леонида Ильича в военном госпитале, сидящим на кровати. К больничной пижаме приколот явно новенький орден Боевого Красного Знамени…