Между прочим, Юрий Андропов по своему стилю был, безусловно, гораздо ближе к Суслову, чем к Брежневу. Генсек как-то шутливо приветствовал его так: «A-а, вот и Андропов! Юрик, Юрий Владимирович, отчего, не любя ни других, ни себя, ты печален, как песня без слов?..»
«В таких хоромах жить не намерен». «Смело… Вперед… Разбивайте хоромы», — призывал Брежнев в 1924 году. Тогда у юного Леонида еще не было даже собственной комнаты. В 30-е годы вместе с ним в двухкомнатной квартире жили 12 человек, и он ложился спать на полу…
А как обстояло дело с его «хоромами» в дальнейшем? Свою первую квартиру в Москве Брежнев получил еще в сталинские времена, в 1952 году. Там, на Кутузовском проспекте, в доме 26, он и был прописан до самой смерти. Как вспоминала Рут Брандт, она была немало удивлена, когда от супруги Брежнева узнала, что глава сверхдержавы живет в самом обычном доме. «Когда мы ехали в отведенную нам резиденцию на Ленинских горах, она показала мне в сторону огромного типичного для Москвы жилого массива и сказала, что там они живут. А я думала, они живут в Кремле».
В 70-х годах Брежневу решили построить новую, особо благоустроенную квартиру. В ней были каминный зал, танцевальный зал… всего около 460 квадратных метров. «На улице Щусева, — писала Лариса Васильева, — в самом респектабельном районе Москвы, в конце семидесятых годов вырос дом из отличного кирпича… Особенностью этого дома стало одно любопытное обстоятельство, незаметное с первого взгляда: окна четвертого этажа были безусловно больше остальных…» Потолки здесь тоже были на метр выше.
Однако новая квартира показалась Леониду Ильичу чересчур шикарной, и он отказался в нее переселяться. «Он приезжал, — писал М. Докучаев, — посмотрел ее и сказал, что в таких хоромах жить не намерен». «Сказал, что она для него чересчур большая», — вспоминал Ю. Чурбанов.
«Нам и тут хорошо, — говорили супруги Брежневы. — Вообще, надо поскромнее, поскромнее — нам нельзя выпячиваться».
Впрочем, в столице генсек ночевал не больше одной недели в году. Жил на государственной даче в Подмосковье, выходные проводил в Завидове. Генри Киссинджер вспоминал: «Свою виллу… он демонстрировал с гордостью предпринимателя, прошедшего путь от чистильщика сапог до миллионера. Он спросил меня, сколько стоило бы все это в США. Я бестолково и ошибочно предположил сумму в 400 тысяч долларов. Лицо Брежнева поникло. Мой помощник Хельмут Сонненфельдг был более опытным психологом.
— Два миллиона долларов, — поправил он, вероятно, будучи ближе к истине. Брежнев воспрял духом и, сияя, продолжал свою экскурсию».
Уже в конце 80-х дача Брежневых оказалась в фокусе общественного внимания как образец «хором». Это был трехэтажный кирпичный дом, с кинозалом и бассейном. В печати требовали выселить семью Брежневых из этой дачи. И в мае 1990 года это было сделано. Виктория Петровна, прожившая здесь около 30 лет, восприняла это событие — выселение в 24 часа — довольно тяжело.
«Ну да, правильно, — говорила она потом с горечью. — Я ведь виновница афганской войны».
Глава 18«УЗНАЙТЕ, БЫЛ ЛИ ТАКОЙ РАЗВЕДЧИК ИСАЕВ…»
Леонид Ильич признавался, что со стыдом вспоминает знаменитые встречи Хрущева с творческой интеллигенцией. Особенно ему неприятно запомнились грубости, прозвучавшие в отношении поэтессы Маргариты Алигер, которой пришлось тогда выслушивать крики в свой адрес: «Вы — отрыжка капиталистического Запада!..»
В. Тендряков так описывал эту сценку: «Хрупкая, маленькая, в чем душа держится, Алигер… стояла перед разъяренным багроволицым главой могущественного в мире государства и робко, тонким девичьим голосом пыталась возражать. Но Хрущев обрывал ее: «Лжете!..»
Через несколько дней по Москве разнесся слух, что поведение Никты Сергеевича на приеме осуждается… даже в его ближайших кругах». А сам он позднее так объяснял его: «Говорят, что я не проявил рыцарства к Алигер, напал на слабую женщину. Верно, я не воспитан в рыцарском духе… Каплан тоже была слабая женщина, но она стреляла в Ленина». Досталось во время этих встреч и многим другим писателям и художникам.
В отличие от своего предшественника Леонид Ильич старался по возможности не вмешиваться в жизнь искусства. Но, конечно, у него, как и у всякого человека, были свои вкусы, пристрастия и предпочтения в искусстве. И они оказывали определенное влияние на жизнь эпохи.
Брежнев и «бульдозерная выставка». В эпоху «оттепели» художники-модернисты, как и стиляги, были излюбленной мишенью для острот и карикатур. Хрущев постоянно громил их в своих речах. Особенно прославилось посещение им художественной выставки в Манеже в 1962 году. Рассматривая картины и скульптуры абстракционистов, премьер возмущался: «Вы что, господа, педерасы, что ли?.. Безобразие! Что это — осел хвостом писал, или что?.. Езжайте на свой Запад, мы вам дадим денег до границы… Всех на лесоповал! Пусть отработают деньги, которые на них затратило государство!»
На карикатурах 60-х абстракционисты рисуют ногами, их картины сравнивают с рисунками шизофреников и т. п. Эта кампания продолжалась и позднее, после октября 1964 года, хотя глава страны уже не задавал ей тон. Например, на рисунке 1967 года старушка молится у иконы, где Иисус Христос изображен в абстрактном стиле. Она набожно говорит: «Господи, прости моего сына, грешника-абстракциониста».
На этой еще не утихшей волне борьбы с абстракцией произошло и самое знаменитое художественное столкновение в эпоху Брежнева — «бульдозерная выставка» 1974 года. Насколько известно, это событие случилось без ведома генсека. Снести бульдозером самочинную выставку неофициальных художников решило не Политбюро, а московские власти. Кстати, когда о происшедшем сообщили генсеку, он распорядился не только вернуть картины художникам, но даже наказать виновных в разгроме выставки. А. Черняев вспоминал об этой истории: «Картины вернули художникам через какую-то «неизвестную женщину». Кто-то извинился перед ними… После этого я не помню, чтобы кого-либо запрещали или разгоняли. На Малой Грузинской даже позволили быть «перманентным» показам «двадцати модернистов». Я там бывал и удивлялся “свободе творчества”».
Ав 1981 году Леонид Ильич посетил художественную выставку в Музее имени Пушкина, спокойно осмотрел и творения классиков абстракции (например, Василия Кандинского). Абстрактное искусство получило окончательное благословение «сверху»…
«Это лучший портрет. Сеансов не надо». Леонид Ильич, как правило, не позировал живописцам. Но некоторым художникам заказывали его портреты. Однажды в ЦК, на Старую площадь, вызвали художника Илью Глазунова. Там поинтересовались:
— Вы пишете только портреты королей и буржуазных президентов?
— Нет, что вы, — возразил Глазунов.
— Скоро юбилей Леонида Ильича. Он видел многие ваши портреты, в том числе Индиры Ганди. И он хотел бы иметь свой портрет.
«Мне дали любимую фотографию Леонида Ильича, — рассказывал художник, — и я принялся за работу. Вскоре портрет, написанный по фотографии, взяли, чтобы показать Брежневу. Он, видимо, понравился ему. «Это лучший портрет. Сеансов не надо. — Глазунов может испортить», — передал мне помощник слова шефа».
Не только Глазунов писал портреты генсека. Самая известная картина тех лет с изображением Леонида Ильича — «Малая земля. Новороссийск» — написана в 1975 году Дмитрием Налбандяном. На ней молодой полковник Брежнев изображен на берегу Черного моря, всюду вокруг видны приметы войны. Делая убеждающий жест рукой, Брежнев беседует с матросом, их окружают другие матросы и солдаты.
«Кинушки про зверюшки». У экрана Леонид Ильич проводил довольно много времени. «До часу, а иногда до двух ночи смотрел кинофильмы», — вспоминал А. Шелепин. Какие фильмы любил Брежнев? Нетрудно догадаться, что его характеру вполне отвечали «мужественные», приключенческие ленты. «Брежнев любил детективы, — писал В. Медведев, — еще больше — «про разведчиков», «про войну»… Из отечественных фильмов больше всех обожал «Подвиг разведчика» с Кадочниковым».
Современные фильмы про любовь, в особенности нежные сцены поцелуев, Брежневу решительно не нравились. «Секс, — ворчал он в таких случаях. — Распущенность». В выходные к нему на дачу в Заречье приезжали дети и внуки. Но вкусы разных поколений в кинематографе резко различались. «Молодые придут в кинозал, — рассказывал В. Медведев, — смотрят там фильм «про любовь». Он заглянет: «Тьфу!» — и уходит.
Если он смотрит «Подвиг разведчика», уходят они».
Смотрел генсек и документальные ленты — про животных, дальние страны. А. Бовин говорил: «Где-то читал, что он смотрел порнографические фильмы. Ничего подобного. Он любил фильмы «про зверушек» — про природу, путешествия». Шутливо называл их «кинушки про зверюшки». С удовольствием смотрел и мультфильмы.
«Раньше они мне больше нравились». Из старых иностранных фильмов Леонид Ильич любил смотреть «Серенаду Солнечной долины» и «Девушку моей мечты». «Находясь в санатории «Барвиха», — писал Е. Чазов, — он попросил, чтобы каждый день ему показывали фильмы с участием известной австрийской киноактрисы Марики Рокк. Фильмы с ее участием были первыми цветными музыкальными фильмами, которые шли в нашей стране в тяжелые послевоенные годы. Я сам помню эти удивительные для нас ощущения. Вокруг была разруха, голод, смерть близких, а с экрана пела, танцевала очаровательная Марика Рокк, и этот мир казался нам далекой несбыточной сказкой. Брежнев посмотрел 10 или 12 фильмов с ее участием, каждый раз вновь переживая послевоенные годы».
«Девушку моей мечты» снимали в гитлеровской Германии незадолго до капитуляции. Несмотря на приближение всеобщей катастрофы (а может быть, именно поэтому) вся картина пронизана праздничным и радостным настроением. Советские зрители 40-х годов ходили на «Девушку моей мечты» раз за разом, так же, как зрители 30-х — на «Чапаева». В фильме была и определенная доля эротики. «Предвоенное поколение, — вспоминал писатель Симон Соловейчик, — замирало — а вдруг Чапай не потонет, а мы замирали в предвкушении мига, когда Марика Рокк, купаясь в бочке с водой, на мгновение выскочит из этой бочки и покажет грудь — и она каждый раз, на каждом сеансе выскакивала, пока не пришли другие годы и кадр с бочкой не вырезали».