м «вежливым нахалом», который, пронюхав, чья я племянница, и узнав номер телефона, надоедал мне звонками, добивался встречи со мной, а я из-за своей провинциальной скромности никак не могла от него отделаться. И тут дядя вдруг включается в разговор…»
— А как насчет встречи со мной? — спросил Брежнев, подсоединившись к беседе по кремлевской «вертушке».
— А кто вы такой, собственно говоря? — с возмущением спросил его собеседник.
— Я — Леонид Ильич, председатель Президиума Верховного Совета, — представился глава государства. — Ну так как, встретимся?
Его телефонный собеседник мгновенно положил трубку. А Брежнев обратился к племяннице:
— Только у меня и дел, как разгонять твоих поклонников. Научись расправляться с ними самостоятельно. Что ты там миндальничаешь с ними?
Окончание разговора Любовь Брежнева излагала так: «А как?.. Что?..» — говорю я, запинаясь. «Да просто возьми и пошли на…!» — советует дядя, употребляя вполне нецензурное слово… На этом воспитательная беседа закончилась».
Бриллиантовые легенды о Галине. В начале 80-х годов разнообразные легенды и слухи о Галине превратились в серьезное оружие против Леонида Ильича. Как правило, речь шла о ее баснословных сокровищах — драгоценностях и бриллиантах. Конечно, украшения у нее действительно были. «Драгоценности Галины Леонидовны — это серьги, кольца, кулон и браслет, подаренные родителями, — писал Ю. Чурбанов. — Что-то из своих украшений она приобретала сама… Единственное, Гале всегда очень нравились серьги, среди них одна пара, я помню, была действительно дорогая — это золото с бриллиантами на сумму в несколько тысяч рублей. Но зато другая пара серег стоила уже всего несколько сот рублей…». «Сделаны они были все с большим вкусом», — замечал А. Дойников об украшениях Галины. Но, естественно, молва преувеличивала их ценность в десятки и сотни раз. Ее называли «обладательницей самой дорогой коллекции драгоценностей в СССР».
Согласно одной из «бриллиантовых легенд», в 1975 году Галина Леонидовна побывала в Грузии, в Зугдиди. В местном музее она залюбовалась исторической реликвией — золотой диадемой царицы Тамары. И загорелась желанием получить драгоценную диадему в подарок. Опешивший директор музея позвонил руководителю Грузии Эдуарду Шеварднадзе, а тот сразу связался с генсеком. И будто бы сказал ему: грузинский народ очень уважает Галину Леонидовну, но не может исполнить ее желание — подарить диадему царицы Тамары. Это народное богатство.
Выслушав все это, Леонид Ильич распорядился: «Гоните Галю домой».
Но еще более знаменитой стала другая бриллиантовая легенда о дочери генсека. В 1981 году отмечался День советского цирка. На праздничное представление собрались все звезды цирка, в том числе циркачи — Герои Социалистического Труда: Евгений Милаев, прославленная укротительница львов и тигров Ирина Бугримова. По такому случаю она надела свои фамильные драгоценности, о существовании которых мало кому было известно. Это, как говорили, была одна из лучших частных ювелирных коллекций в Москве. Огромные старинные бриллианты Бугримовой явно «пересверкали» лучшие украшения Галины Брежневой, которая тоже была на торжестве.
И вот 30 декабря того же 1981 года бриллиантовая коллекция дрессировщицы была похищена. Какие-то мужчины с большой зеленой елкой в руках вошли в подъезд высотки на Котельнической набережной, где проживала артистка.
— Это подарок, — объявили они дежурному по подъезду. — Мы поставим елку у дверей и уедем.
Прошло какое-то время, но «деды морозы» так и не вышли из подъезда. Дежурный забеспокоился… Выяснилось, что гости проникли в квартиру артистки, похитили все ее драгоценности и тихо удалились через черный ход. Взамен у дверей осталась стоять новогодняя елка…
Вскоре по уголовному делу о похищенных драгоценностях арестовали тенора Большого театра Бориса Буряце. Прежде он играл в цыганском театре «Ромэн», поэтому его звали еще Цыганом. Какие только богатства позднее не приписывала молва этому человеку. Это и «Мерседес» зеленого цвета, и 200 тысяч американских долларов, и антиквариат, и огромная коллекция бриллиантов, и соболиная шуба, и норковые сапоги… Отсюда еще одно прозвище артиста — Князь Бриллиантовый. Историк Рой Медведев, написавший очерк «Конец сладкой жизни Галины Брежневой», приводил такое описание его внешности и поведения: «Это был красивый брюнет с серо-зелеными глазами… У него были весьма изысканные манеры и утонченные вкусы — в еде, одежде, музыке. Носил он джинсы, джинсовую рубашку на молнии, остроносые сапоги на каблуках и иногда черную широкополую шляпу. На безымянном пальце сверкал перстень с огромным бриллиантом, а на шее — толстая крученая золотая цепь, которую он не снимал, даже купаясь в море. Он появлялся на пляже в коротком махровом халате. На столе стояла черная икра в больших жестяных банках, мясо (шашлыки готовились тут же, на пляже), подавался только что испеченный хлеб, языки, раки, виноград, арбузы, шампанское и водка».
И вот у этого «Бриллиантового Князя» будто бы нашли часть похищенных у Бугримовой драгоценностей. А во время обыска 29 января 1982 года к нему приехала сама дочь генсека! Очевидно, заключала молва, она и осыпала его всеми этими дарами. Об этом на разные лады толковала вся Москва. Конечно, подобные слухи метили в одну мишень — самого Леонида Ильича. Цирковые легенды забавно переплетались с бриллиантовыми: журналисты писали, например, что бриллианты из-за границы привозили Галине цирковые артисты. А чтобы таможенники не заметили их, драгоценности будто бы прятали в клетках со львами, тиграми и другими опасными хищниками.
А после смерти генсека обыск и изъятие имущества пришлось пережить самой Галине. Но даже тогда про нее не перестали рассказывать «бриллиантовые легенды». «В Москве говорят, — писал Рой Медведев, — что иногда по ночам эта женщина выходит из дверей своей большой дачи с лопатой в руках, чтобы проверить, сохранились ли на участке зарытые ею в разное время драгоценности».
Глава 20«НЕ РАДИ НАГРАД МЫ РАБОТАЕМ, ТОВАРИЩИ»
Бриллианты, монокли, цилиндры и фраки,
В петлицах отличия знаки
И запах тончайших роскошных духов, —
так представлял себе светское западное общество юный Брежнев. В СССР тогда все обстояло совершенно иначе:
У нас ведь не нужны отличия знаков,
Что нужно, решаем всегда и без них.
Особого преувеличения тут не было — ведь даже Красная армия в то время обходилась без постоянных воинских званий! Случалось, отказывались и от орденов. Писатель Анатолий Кузнецов вспоминал рассказ своего отца, бывшего красногвардейца: «А меня представили к ордену Красного Знамени… А мы в то время гор-рячие были, непримиримые. Это были самые первые ордена, только ввели… Мы шумим: при царе были ордена, а теперь опять эти висюльки? Мы не за висюльки воюем. Я взял и отказался».
Почему же в 20-е годы общество так рьяно боролось с орденами, званиями и наградами? И почему в 60-е годы все стало ровно наоборот? Можно сказать так: в первые годы революции весь мир менялся и рождался заново. Какое значение могли иметь детали карнавального костюма, который завтра, быть может, придется сбросить целиком? Но в 60-е годы карнавал из стремительного вихря превратился в медленный, чинный танец, вроде старинного менуэта. Или даже вовсе замер, как в «немой сцене» у Гоголя. И теперь уже былые маскарадные мелочи — ордена, погоны, знаки… — приобрели огромное значение. Только в них и продолжал жить карнавал в новую эпоху…
«Пожалуйста, не создавайте мне культа». В течение 60-х и 70-х годов почести, которые воздавались Леониду Ильичу, постоянно нарастали. Вот весьма показательная история: в ней как в капле воды отразился этот рост. «После изгнания Хрущева, — вспоминал В. Суходрев, — Политбюро приняло весьма важное решение, согласно которому отныне и навеки в партии и государстве будет действовать так называемое коллективное руководство… Нигде не вывешивались портреты одного руководителя, а только все Политбюро — по алфавиту. На «а» не было никого, а на «б» первым шел Брежнев». Но уже в 1970 году портрет генсека не только увеличился в размерах, но и отделился от соседей. Он стал появляться сам по себе. Портрет начал непрерывно расти, точно был живым или заколдованным, как шагреневая кожа. В конце концов это дало повод для анекдота: «Почему закрыт бассейн «Москва»? — В нем проявляют фотографию нашего вождя».
Рассказывали, что сам Леонид Ильич попросил в одном из выступлений:
— Пожалуйста, не создавайте мне культа.
Но ему сразу же возразил Михаил Суслов:
— Что вы, Леонид Ильич! — воскликнул он. — Какой культ? Партия не может жить без вождя!
Затем последовали оглушительные рукоплескания всего зала… Трудно перечислить все красочные почести, которые придумывали в 70-е годы для Леонида Ильича. Чего стоил один тост, сказанный в его честь Эдуардом Шеварднадзе: «Сыну народному, дорогому Леониду Ильичу — счастливого наступающего нового века!». Или стихи, которыми генсека встречали в Баку в 1982 году:
Душа звенит, как песенная лира,
Заветной, сокровенною струной,
Сквозь гул Эпохи Полководцу Мира
Слышны шаги истории самой.
Между прочим, в мемуарах Брежнева можно прочесть: «Как это у баснописца Крылова?.. «Но в сердце льстец всегда отыщет уголок».
— Вы предлагайте дело, — говорил я обычно таким людям. — Не надо нам дифирамбов и расшаркиваний…». Известно, что доведенные до абсурда похвалы превращаются в своеобразную брань.
Почему же рос этот вал почестей? Во многом он подталкивался снизу, ведь придумать какую-то новую небывалую почесть для генсека — вручить ему премию или подарок, напечатать мемуары, поставить бюст, разыскать его юношеские стихи… — означало выделиться из общего ряда. Кто станет возражать против такой идеи? А когда она исполнится, влияние ее автора возрастет. Не случайно самые красивые речи в похвалу Леониду Ильичу нередко произносили люди, которые столь же страстно разоблачали его спустя десятилетие.