Небольшая сложность на похоронах возникла из-за множества орденов и медалей покойного. Каждую награду полагалось нести в руках на отдельной алой атласной подушечке, это делали старшие офицеры. Но тогда получалось, что за гробом должны идти более сотни офицеров с такими подушечками. В конце концов придумали выход: на каждую подушечку стали прикреплять по нескольку наград. Эскорт ограничился сорока четырьмя офицерами.
Почти во всех газетах и журналах (кроме разве что «Журнала Московской патриархии») появилась траурная фотография покойного генсека в черной рамке. Рассказывали, что еще журнал «Веселые картинки» не стал печатать на обложке этот траурный снимок — в сочетании с названием журнала это выглядело бы довольно двусмысленно…
«Вдова перекрестила тело своего мужа». Вдове Леонида Ильича предложили машину, чтобы ей было легче добраться от Колонного зала до Красной площади. Но Виктория Петровна отказалась наотрез: «Этот последний путь с моим мужем я пройду сама».
Джордж Буш-старший вспоминал, какое странное впечатление на него произвела погребальная церемония в Москве — «похороны без Бога». «Во время похорон Брежнева, — рассказывал он, — я был свидетелем волнующего случая, не зафиксированного ни в одной из передач новостей. Я находился на гостевой трибуне и, имея исключительно хороший обзор, видел, как охваченная горем вдова покойного подошла к гробу Брежнева с последним прощанием. Она посмотрела на него, наклонилась над гробом, а затем, вне всяких сомнений, перекрестила тело своего мужа. Я был поражен».
Вечером, на поминках, Виктория Петровна произнесла необычную речь о покойном. Она вдруг вспомнила, как Леонид первый раз, еще ее женихом, пришел к ней домой знакомиться с ее родителями и как он сразу им понравился…
Легенда о падении гроба. Леонид Ильич — вероятно, один из немногих живущих людей — был еще задолго до смерти знаком с собственным могильщиком. Этот человек — Георгий Коваленко, знакомясь с кем-то, любил шокировать собеседника фразой: «Я всех членов Политбюро видел в гробу». Однако это было чистой правдой — более тридцати лет Коваленко оставался неизменным участником важнейших траурных церемоний. «Я страшно огорчился, когда умер Леонид Ильич, — вспоминал он. — Он был очень добрым человеком, всех жалел. Помню, хоронили Суслова, Пельше даже подошел к оркестру и попросил играть не так траурно, а то Леонид Ильич расплакался».
О ритуале торжественных похорон Коваленко замечал: «Самое трудное — закрыть могилу. Ведь сыпать землю нужно ровно 4 минуты 30 секунд — именно столько звучит Гимн Советского Союза». Но во время похорон Брежнева неприятный сюрприз случился для Коваленко и его коллег совсем неожиданно.
Наступил момент, когда іроб должны были опустить в вырытую могилу. Миллионы телезрителей наблюдали эту церемонию в прямом эфире. И у них сложилось полное впечатление, что в последний момент могильщики не удержали на весу тяжелую ношу. Ленты выскользнули или порвались, гроб вырвался из рук и с громким зловещим грохотом рухнул на дно могилы. М. Таривердиев вспоминал, как с друзьями смотрел похороны по телевидению: «Вдруг — жуткий стук — бумс-с-с-с! — гроб уронили. Все сначала вздрогнули, а когда поняли, в чем дело, начали смеяться. Вроде неудобно, но и сдержаться не можем».
Вечером, в программе «Время», этот момент уже не показали. Но эти кадры успел увидеть весь мир, некоторые советские телезрители даже записали их на редкие тогда видеомагнитофоны… Позднее, говоря о похоронах, непременно вспоминали о стуке, с которым гроб будто бы ударился о землю. Этот стук сочли дурным предзнаменованием для правления Андропова, которое полностью подтвердилось: новый генсек прожил совсем недолго.
Так — в эпоху телевидения, на глазах у миллионов! — продолжали возникать новые легенды и мифы. В действительности никакого падения гроба не было. Просто залпы траурного пушечного салюта неудачно совпали с моментом опускания гроба. Г. Коваленко рассказывал: «Когда мы опустили его в могилу, то миллионы телезрителей услышали какой-то странный стук. Народу показалось, что мы, могильщики, просто-напросто уронили гроб, и тысячи телеграмм тут же полетели в Москву. А на самом деле все было не так. Начальство потребовало, чтобы гроб опустили с первым же залпом орудийного салюта. Мы долго-долго репетировали, но… Нагоняй получили все, от самых-самых верхних до нас».
Что же касается краткости царствования Андропова, то предсказать ее было не так уж трудно. Автор этих строк слышал во время похорон Брежнева такой разговор одного ребенка с отцом:
— Зачем же они эти ленты, такие красивые, бросили в могилу? — спросил ребенок.
— Да, надо было их вытянуть, — пошутил тот, — и предложить Андропову: «Юрий Владимирович, может быть, вам пригодятся?»
Увековечение и развенчание. После смерти Леонида Ильича были принято решение об «увековечении памяти» покойного. Увековечение, однако, оказалось недолгим. Автор этой книги наблюдал, как в 1983 году в учреждениях подписи под цитатами Брежнева на стендах аккуратно заклеивали чистыми полосками бумаги. А иногда на этих полосках даже прямо писали: «Ю.В. Андропов». Правда, на улицах еще несколько лет кое-где сохранялись лозунги: «Экономика должна быть экономной. Л.И. Брежнев».
При жизни генсека шутили, что его родному городу присвоено новое имя — Ленинград. Когда же Леонида Ильича не стало, на карге страны и вправду появился город, названный в его честь — Брежнев. Известны забавные истории про междугородные звонки в первые дни после переименования:
— С вами будет разговаривать Брежнев! — вдруг сообщала телефонистка. Трубка выпадала из рук растерянных абонентов, которые часто и не слышали о новом названии города. Зато прекрасно знали о кончине самого Леонида Ильича… Но уже в 1988 году городу вернули прежнее имя — Набережные Челны.
В честь Леонида Ильича назвали и авианесущий крейсер. Этому авианосцу выпала особенно долгая череда переименований:
— закладывали его под именем «Рига»;
— спустили на воду в 1983 году как «Леонид Брежнев»;
— в конце 80-х годов переименовали в «Тбилиси»;
— когда город Тбилиси оказался за границей, корабль назвали «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов»…
Между прочим, эти бесконечные переименования «туда и обратно» в то время породили такой анекдот: «Приходит человек в ЗАГС и говорит:
— Поменяйте мне, пожалуйста, имя, фамилию и отчество!
— А как вас зовут?
— Никита Виссарионович Брежнев…»
Дом номер 26 на Кутузовском проспекте в Москве, где была квартира Брежнева, после его смерти украсился памятной доской. Родственники Брежнева старались, чтобы ее всегда украшали живые цветы. Живший неподалеку историк С. Семанов вспоминал, что «постоянно наблюдал — у доски лежали свежие букетики цветов, они обновлялись постоянно, не успевая засохнуть». Любопытное свидетельство об этом оставил В. Медведев, который в то время служил личным охранником Михаила Горбачева. «Мы проезжали по Кутузовскому проспекту. На фасаде дома, где жил Брежнев, была приделана маленькая полочка. Каждый раз на ней лежали свежие цветы. Везу утром Михаила Сергеевича на работу — цветы. С работы — цветы». В конце концов генсек прямо из машины позвонил начальнику 9-го управления КГБ: «Ты проезжаешь мимо дома двадцать шесть? Палочку эту на фасаде видел?»
«Он даже не просил убрать ее, — добавлял Медведев. — Просто поинтересовался: видел? На другой день и все остальные дни, месяцы и годы не было ни полочки, ни цветов».
Судьба же самой памятной доски оказалась довольно необычной. Ее не сбрасывали на землю под радостные крики толпы, как памятники Дзержинскому и Свердлову в августе 1991-го. Просто в конце 80-х годов доска как-то незаметно исчезла со своего места. Жильцы дома удивлялись: еще вчера она красовалась на стене, а сегодня ее уже нет… На стене остались только отметки от гвоздей, но и их тщательно замазали цементом. Вдова Леонида Ильича вспоминала:
— Мемориальную доску тут, на доме, сняли. Под ней была полочка, на которую мы цветы ставили. Сначала предупредили: вазу уберите, неприлично вазу или корзинку с цветами… Мы стали просто так цветы класть, привязывая проволочкой, чтобы не упали. А раз пришли — нету! Нам отвечают: дворничиха думала, что цветы старые, и убрала. А вскоре и полочку, и доску сняли.
Потом доска вдруг обнаружилась в Берлине, на доме 43 по Фридрихштрассе, где расположен музей Берлинской стены. И посетители музея, знающие русский язык, с изумлением узнавали, что в этом западноберлинском доме, оказывается, долгие годы «жил Леонид Ильич Брежнев». По словам директора музея Александры Хильдебрандт, отыскали доску на какой-то лесопилке: «Я очень хорошо помню, как она, вся запыленная и грязная, среди кусков дерева лежала. Хорошо помню, что правительство Москвы очень даже радо было отдать нам эту доску»…
Конечно, живые цветы в память Брежнева — в конце 80-х это выглядело дерзким протестом, вызовом. Родственникам Брежнева не позволяли класть цветы даже на его могилу на Красной площади. Любовь Брежнева вспоминала: «Мой отец — я помню, 89-й, кажется, год, он сидит в слезах. Что такое? Он рассказывает: идем с Верой (его сестра) на могилу к Леониду в его день рождения, и нас не пустили! Приказано было не пускать!» «Вера всю дорогу плакала, — сказал Яков Ильич, — все розы слезами обмочила».
«В этом году я не ездила к нему на могилу, — говорила в 1992 году Виктория Петровна Брежнева писателю Карпову, — не пропускают. Галя пошла с паспортом, попросила, чтобы пропустили, — отказ. Дежурный сказал, что нужно в комендатуре запрашивать разрешение. Хотели цветы положить…»
Виктория Петровна скончалась в 1995 году. Галина Леонидовна ненадолго пережила мать — умерла в 1998 году.
14 января 1987 года был арестован зять Брежнева — генерал-полковник Юрий Чурбанов. Его обвинили в получении взяток и приговорили к 12 годам лишения свободы. Судебный процесс широко освещался в печати. «Это был суд над Леонидом Ильичом Брежневым», — считал сам Чурбанов. Журнал «Огонек» в январе 1989 года напечатал рядом две фотографии. На одной — Леонид Ильич награждает своего зятя, тот облачен в парадный генеральский мундир, на груди — ряды орденских планок. На втором снимке — зять Брежнева, уже переодетый в штатскую одежду, выходит из тюремного «воронка», а вокруг — шест