Нарисовали. Куры продолжают дохнуть. Брежнев:
— Так. Сотрите круги и нарисуйте маленькие красные звезды.
Стерли. Нарисовали. Куры все равно дохнут. Брежнев:
— Ладно. Сотрите звезды и покрасьте все в ярко-оранжевый цвет.
Вскоре докладывают: все куры передохли!
— Жаль. У меня было еще столько идей…
На съезде КПСС Брежнев читает телеграмму:
— Вот что пишут нам товарищи из Сибири: «Срочно пришлите два эшелона водки зпт народ протрезвел — спрашивает, куда девали царя-батюшку».
Встречает как-то Брежнев Черненко и говорит:
— Знаешь, Костя, мне в новогоднюю ночь такой страшный сон приснился! Вроде я в раю, эти самые яблочки кушаю, а вокруг меня ангелы летают…
— Так что же здесь страшного, Леонид Ильич?
— А то, что присмотрелся я — а это никакие не ангелы, а наши члены Политбюро!..
На очередном заседании Политбюро выступает Брежнев:
— Предлагаю Леониду Ильичу Брежневу вручить пятую Звезду Героя… посмертно.
— Но как же так, Леонид Ильич, ведь вы еще не умерли?
— Да? — отвечает Брежнев. — Тогда я ее просто так поношу.
В Советский Союз прилетел Луис Корвалан. На торжественном обеде в его честь он просит Брежнева:
— Леонид Ильич, покажите мне памятник Сталину.
Брежнев:
— Сталин, Сталин, не помню такого.
Через какое-то время Корвалан снова просит:
— Леонид Ильич, покажите мне памятник Сталину.
Брежнев:
— Сталин, Сталин, не помню такого.
Визит подходит к концу, и уже в аэропорту после традиционного поцелуя Корвалан опять просит:
— Леонид Ильич, покажите мне памятник Сталину.
Тот промолчал, самолет улетел, и секретарь спрашивает у Брежнева:
— Леонид Ильич, а почему вы не показали Луису Кор-валану памятник Сталину?
Брежнев:
— Луис Корвалан, не помню такого.
Как-то приснилось Брежневу, что он произносит важную речь на очередном съезде КПСС. Когда он проснулся, то увидел, что действительно произносит важную речь на съезде КПСС.
Приезжает Брежнев в Тбилиси. Там — торжество, демонстрация, портреты, транспаранты. Брежнев стоит на трибуне, вдруг поворачивается к Шеварднадзе и спрашивает: «А где ГУМ?»
Брежнев с сопровождающими едет в лимузине. Вдруг он начинает дергать ручку и пытаться открыть дверь. Ему говорят:
— Леонид Ильич! Куда вы? Там же ветер!
Брежнев замирает, минуту-другую морщит лоб, после чего спрашивает:
— Зачем ветер?
Едет Брежнев на машине с номером «00–01». Обгоняет его такая же машина с номером «00–00». Брежнев:
— Догнать наглеца!
Догнали. Брежнев подходит к машине.
— Ты кто такой?
— Я? Директор мясокомбината.
— А ты знаешь, кто я такой?!
— Нет. Но судя по номерам, тоже неплохо устроился.
Приезжает Брежнев на БАМ. Видит — строители трудятся. Все — в полосатых рубашках. Брежнев их приветствует громко, по-военному:
— Здравствуйте, товарищи матросы!
Ему сопровождающий шепотом:
— Леонид Ильич! У матросов ведь полоски-то — не вдоль, а поперек!
Обращается как-то Брежнев к своим соратникам:
— Друзья! На прошлом заседании Политбюро мы все писали сочинение «Как я провел лето». Никто случайно не помнит; что я там написал?
— Ну, вообще-то вы написали, Леонид Ильич, что летом ездили отдыхать с бабушкой…
— О! Теперь главное, чтобы жена не узнала, с какой именно бабушкой я ездил отдыхать!..
Приехали как-то Брежнев и Громыко на конференцию в Америку. Жена Брежнева говорит мужу:
— Смотри, как Громыка ворует столовое серебро. А ты чего сидишь?
Брежнев говорит жене:
— У меня есть лучший способ.
Встает и объявляет:
— Сейчас я вам фокус покажу! Смотрите внимательно, кладу я золотые вилочки и ложечки себе в карман, говорю волшебные слова. Чики-брики, ложки у Громы-ки!!!
Картер спрашивает Брежнева во время встречи в Вене:
— Почему ваши войска вошли в Афганистан?
— Потому что начинается на «А».
— Разве этого достаточно для вторжения в страну?
— А мы их по алфавиту!..
Брежнев выступает на съезде:
— Нам нужен мир! И желательно — весь.
Маршал Устинов — Брежневу:
— Мы в Министерстве обороны решили приступить к сокращению штатов.
— Прекрасно. И с чего же вы решили начать?
— Я думаю начать со штата Невада.
Летят в самолете после совещания Никсон и Брежнев. Вдруг — гроза. Молния как полыхнет, гром как грохнет. От вспышки зажмурились. Глаза раскрыли, глядь, Бог в самолете. Никсон спросил у Бога, когда в США кончится безработица.
— Через двадцать лет, — ответил Бог.
— Жаль, не доживу! — сказал Никсон.
Брежнев спросил у Бога, когда в России наступит счастливая жизнь.
— Жаль, не доживу! — ответил Бог и заплакал.
Как-то раз Брежнев жалуется Громыко, что не может толком разобраться с летним и зимним временем. Громыко отвечает:
— Да это же элементарно — весной передвинул стрелки часов вперед на один час, а осенью назад на один час!
— Так-то оно так, — отвечает Брежнев, — да вот недавно случился такой казус — после гибели Садата отправил в Египет телеграмму о глубоком соболезновании, так она на час раньше пришла!
Приходит Брежнев к Громыко. Министр с блюдечком вертится вокруг собаки, а та морду набок да еще огрызается.
— Ты чего делаешь? — спрашивает Брежнев у Громыко.
— Да вот, учу собаку есть горчицу, — отвечает вспотевший от усилий министр.
— Не так надо! — Брежнев берет блюдечко с горчицей и щедро мажет ею собаке под хвостом. Псина начинает визжать, крутиться и, наконец, не выдержав жжения, вылизывает всю горчицу.
— Вот видишь! — говорит довольный Брежнев. — С песнями, плясками, и главное — совершенно добровольно!
Посмотрел как-то Леонид Ильич рекламу, встает на следующий день на заседании Политбюро и говорит:
— Товарищи! Объясните мне, пожалуйста, что же такое сникерс?
— Ну как же, Леонид Ильич, это же просто: съел — и порядок!
— Ну вот! А говорят, что после Сталина в стране порядка нет!
Встает как-то Леонид Ильич на заседании Политбюро и говорит:
— Угощайтесь, товарищи! Жвачка «Ригли спер-минт»!..
— Откуда, Леонид Ильич?
— С неба упало!
— Что — само?!
— Ну да, само!.. Наша ПВО вчера одну пачку сбила…
Встает Брежнев на заседании Политбюро и говорит:
— Друзья! Предлагаю после возвращения из космоса наградить Звездой Героя товарища Михалкова Никиту!
— За что, Леонид Ильич? Он же на самом деле не летал?
— Правильно! Так мы его и наградим не на самом деле! А на самом деле наградим меня!
Прочитал как-то Брежнев объявление в газете об отдыхе на Гавайях и говорит:
— Полная чепуха!
— Да нет, что вы, — разубеждают его, — все здорово, пляжи, пятизвездочный отель…
— Вот потому и чепуха. Как это у отеля может быть столько же звезд, как и у меня?!
Провожали как-то члены Политбюро в последний путь товарища Суслова. Заиграла музыка. А Леонид Ильич вдруг и говорит:
— Товарищи! Я угадаю эту мелодию с пяти нот.
— Ну что вы, Леонид Ильич! Как можно?!
— Ну, можно, конечно, и с трех, но потом скажут, что я с товарищем Сусловым заранее договорился…
Приходит раз Леонид Ильич в ЦК КПСС и говорит:
— Предлагаю обратиться в итальянскую компартию с предложением повесить мне на грудь их «Чиччолину».
— Но, Леонид Ильич, — отвечают ему, — ведь Чиччолина — это их порнозвезда.
— Так вот именно такой звезды у меня еще нет!
Как-то на заседании Политбюро Брежнев встает и говорит:
— Товарищи! А что это здесь все время пищит?
— Это пейджер, Леонид Ильич.
— Мда-а, значит, правильно говорят, что я добрый. При Сталине он бы и пикнуть не смел!
Тема соревнования с Западом. Обратим внимание, что в соревновании с западными деятелями «Брежнев», несмотря на свою простоту, почти всегда берет верх. Да и соратников обычно ставит в тупик. Как понять это видимое противоречие? Ведь «Брежнев» наделен бесчисленными слабостями: забывчивостью, несообразительностью, непонятливостью, наивностью и т. д. Но вспомним, что в карнавале и сказках все слабости имеют свойство волшебным образом оборачиваться источниками силы. Например, ленивый Иван, не слезая с печи, достигает всего «по щучьему велению». Отчего же происходит это чудесное перерождение слабости в силу? Можно сказать так: слабость отбрасывает человека к земле, то есть — в объятия карнавальной стихии. Сливаясь с ней, он приобретает бесконечную силу. Его устами говорит и через него действует уже не он сам, а всепобеждающая карнавальная стихия.
И поэтому — именно в силу своей простоты и слабости — сказочные герои с легкостью одолевают врагов. Знания, власть, богатство (в одном из анекдотов — мешки с золотом) — все это оказывается бесполезным, бессильным и даже фальшивым, если человек отделяет себя от этой стихии.
«Брежнев» ведет’ себя как ребенок — играет в зайчика и деревянную лошадку, по-детски влюблен в пышные титулы и награды. Он смело играет и с собственным телом: расширяет грудь для орденов, готов продеть себе кольцо в нос. Но его игра не сводится к детским игрушкам. Она не ограничена ни «одной шестой суши», ни даже всей планетой. Он играет