– Ты в порядке? – Саша, послушно отошедшая от края, теперь снова приблизилась и смотрела на него с опаской.
– С чего мне быть не в порядке? – резко спросил Ган.
Их путешествие только началось, но он уже пожалел, что поддался минутному легкомыслию и взял Сашу с собой. Слишком сильно она упрашивала, слишком увлечен в тот момент он был совсем другими мыслями.
– Ты долго молчал, князь, – примирительно сказал Тоша, – на такой высоте и голова кругом пойти может.
Сам он опасливо отошел от края, и теперь на его побледневшее лицо стремительно возвращался привычный румянец. Ган вздохнул и неохотно отвернулся от пейзажа:
– Я в порядке.
Некоторое время они молчали, думая каждый о своем, каждый по-своему завороженный полетом. Ган украдкой разглядывал лица своих спутников. Тоша явно приободрился, отойдя от края, но на его лице все еще читалась настороженность, как будто мир в любой момент мог броситься на него из-за борта гондолы. Саша же явно не рисовалась перед ними – или рисовалась лишь отчасти. Ган видел блеск в ее глазах, приглушенный густыми темными ресницами, – как солнечный луч из-за плотно задернутых занавесок… Видел изумленно приоткрытый рот, то, как возбужденно раздувались тонкие крылья носа с горбинкой. Саша была действительно восхищена тем, что видела, – возможно, больше, чем он сам… Она-то не думала о размерах княжества или о том, что именно сделает, попади все окрестные земли в ее руки.
– Они говорят, мы должны заглянуть в еще несколько общин по пути, – нарушил молчание Ган, подходя ближе к Тоше. – Потом, с послами, которых они отправят, – в Красный.
– А они отправят? – Кажется, Тоша только рад был отвлечься на разговор.
Ган пожал плечами:
– Увидим. Одно точно: вряд ли кто-то из тамошних царьков полетит самолично. Но, думаю, познакомиться все равно будет… любопытно.
– Не все такие смельчаки, как ты, князь, – отозвался Тоша с фанатичным блеском в глазах. – Это уж точно.
– Они оставили заложника, – сказал Ган. – К тому же, если бы они хотели здорово нас потрепать… Им бы хватило одного такого кораблика.
– Я все еще не очень понимаю, чего они на самом деле хотят-то, – признался Тоша, понизив голос. Впрочем, это было необязательно – если бы кто-то и подслушивал у выхода на палубу, он бы все равно ничего не расслышал из-за шума ветра. Чтобы различать голоса друг друга, им самим приходилось стоять очень близко.
– Вот и выясним. – Ган рассеянно постучал по бронзовому поручню. – В любом случае, судя по этой птичке, им есть что нам предложить… Или нам есть что у них взять. – Он понизил голос, наклонился ближе к Тоше. – Тот, кто первый получает информацию, всегда оказывается в большом выигрыше. Этого я и хочу. Мы должны узнать намерения Красного города быстрее, чем они сами пожелают их нам разъяснить. И мы разберемся с этим, а пока… Держимся вместе. Ведите себя естественно и без меня не болтайте много… Ни с кем из них.
– Ясное дело, князь, – сказал Тоша слишком быстро и слишком возмущенно, но Гана это не впечатлило. Перед посадкой, отдавая последние указания Нику и Шраму, он видел, как Тоша разговаривает с одной из помощниц капитана Стерх – единственной мало-мальски симпатичной.
– Я не шутки шучу, Тоша. Я взял тебя с собой, а Ника оставил – не вынуждай меня пожалеть. Не болтай лишнего – это первая твоя важная задача.
– Да, князь. – Тоша нервно сглотнул. – А вторая какая?
Теперь они оба шептали так тихо, что даже стоявшая неподалеку Саша не расслышала бы их разговор.
– Смотри на летунов. Запоминай все, что сможешь. Я хочу, чтобы в случае необходимости мы представляли себе, как управлять этой штукой. Но будь деликатен. Не вызывай подозрений.
– Ага, князь. Да я… я не подведу. Говорят, у них там скоро еду давать будут, в этой… каюте для компании. – Тоша спешно ретировался, кажется, испытывая немалое облегчение от того, что удаляется от продуваемой всеми ветрами палубы.
– А на самом деле. – Саша, напротив, сделала шаг вперед. Она явно уходить не собиралась. – Почему ты оставил Ника? – Она густо покраснела, но, видимо, сочла, что отступать уже поздно. – В смысле… Он же всегда, ну…
Ган улыбнулся:
– Да, Ник всегда втайне мечтал занять мое место, если ты об этом. Что с того? Он хороший управленец и сохранит и приумножит для меня то, что надеется забрать себе, если я не вернусь… Но если я вернусь, неужели ты думаешь, что люди предпочтут его мне?
– Это правда, – тихо произнесла Саша. – Люди тебя… любят.
Ветер трепал ее кудрявые волосы, и она казалась ужасно красивой именно здесь, на палубе «Герберта У.», как будто и рождена была именно для неба, скорости, свободы и до сих пор только по досадной ошибке ходила по твердой земле. Ган испытывал странную досаду от того, что она оставляет его равнодушным. Было бы здорово чувствовать сейчас восторг от высоты, от ветра, но прежде всего – от Сашиных глаз, полных ожидания и мольбы. Ган с потаенной надеждой прислушался к себе: ничего такого он не испытывал.
– Кто присмотрит за Ингой? – спросил он, отворачиваясь от нее.
– Шрам и Тара. Честно говоря… Мне кажется, Инга даже рада, что осталась одна, без меня. Она сказала, что будет волноваться, но… Сам знаешь. То, что она младшая, и ее ноги… Она хочет доказать, что может быть полезной.
– В Агано она полезна. Ник говорит, такой посуды, как она делает, никто у нас никогда не делал. И, насколько я заметил, у нее появились друзья.
– Да… – Саша опустила глаза, водя рукой по поручню палубы. – Это хорошо. Знаешь, – она вдруг заговорила быстро, невпопад, – я ведь так ни разу и не поблагодарила тебя как следует. Ну… за то, что ты вытащил нас из города Тени. И что помог освоиться, дал дом и работу… Хотя прошло много времени с тех пор, как…
– Прошло всего несколько лет.
– Мне шестнадцать. – Саша упрямо смотрела в сторону, за горизонт. – И свои первые годы, как и все люди, я не помню. «Несколько лет»… Для меня это целая жизнь. Но я просто хотела, чтобы ты знал, что я попросилась сюда, потому что все это время я думала… Я все время думала…
– Саша, – сказал Ган, улыбаясь, – я тоже много думал. О тебе, о твоем брате, Инге. Разве я мог забыть?
Он видел, как край ее щеки заалел лихорадочно ярким румянцем и, кажется, моргать она стала гораздо чаще, чем нужно… Хотя, возможно, дело было просто в ветре.
– Ган. – Она повернулась к нему, на этот раз глядя прямо в лицо. Ее глаза были сухими. – Я не об этом хотела… Можно… Можно я к тебе зайду после того, как все поедят? И тогда… Тогда мы поговорим.
– Если хочешь, Саша, – медленно произнес он. – Конечно, заходи… Если хочешь.
Кивнув, она торопливо скользнула к выходу с палубы, как будто боялась, что он погонится за ней.
Ган некоторое время постоял один, рассеянно глядя вниз. Темнело, и теперь он с трудом различал старые дороги, леса и поля, реки и озера. Тонкий ободок месяца появился необычно низко, у самого горизонта, и Ган протянул руку и очертил пальцем его контур, как в детстве, когда верил в то, что месяц послушно скользнет ему в руки. Месяц был ярким, теплым, рыжим. Таким рыжим пристало быть солнцу, закатному небу, меду только из сот – или чьим-нибудь волосам.
– Кая, – тихо сказал он, просто чтобы услышать, как это звучит, и улыбнулся. Если она жива – а он почему-то был уверен, что жива, – может быть, сейчас она в Красном городе.
Он решил пойти на риск, отправившись в Красный город лично, так как верил своей интуиции, которая подсказывала, что он может найти там нечто стоящее. Но было и еще кое-что, что заставило его принять решение – спонтанно, неожиданно для себя самого.
Ему не хотелось есть. Он долго стоял на палубе и пошел в свою каюту, только когда месяц скрылся за облаком, похожим на кусок ваты.
Он успел забыть о Саше, а она ждала его у двери – смущенная, раскрасневшаяся и счастливая.
Глава 6
Тяжелые ворота, охраняемые двумя вышками, отворялись целую вечность, открывая взглядам все больше и больше людей, одетых в кожу, сверкающих цепочками, заклепками, значками.
В Зеленом стражи перебрасывались новостями и шутками… Здесь все было иначе. Кая замечала, как коротко люди переглядываются, как стремительно выполняют команды. Местные двигались как единый живой организм, слаженно и быстро. Она слышала слова «лейтенант», «капитан», «рядовой» – старые, мертвые слова из книжек о войне, которые здесь обрели новую жизнь.
Вечерело, и Кая чувствовала гудящую усталость, накопившуюся после событий последних дней, но позволять себе расслабиться было нельзя. Пока ворота открывались, Кая заметила ряды колючей проволоки, натянутой над стеной, и то, что все здесь были хорошо вооружены, а вышки оснащены какими-то крупными стрелковыми орудиями – таких она прежде нигде не видела. Кажется, бритый предостерегал их не напрасно: выбраться отсюда будет непросто, если их не захотят выпускать.
– Не стоит так пялиться, – сказал бритый, который все это время сидел спиной к ней. Кая мысленно чертыхнулась, заметив зеркало заднего вида, прикрученное рядом с водительским местом. – Разве тебя не учили, что в гостях это невежливо?
Она промолчала. Артем, кажется, даже не услышал реплики бритого – он неотрывно смотрел на тонкую щель между створками ворот, и Кая различила капельки пота у него на лбу и переносице. Может быть, он боялся, а может, у него болела рука. Каю передернуло при мысли о переломанных пальцах под повязкой, и она отвернулась.
Где-то там, за Мертвым кольцом, затаился Тень, способный разорвать пополам лошадь и увернуться от любой стрелы. Хватит ли ему ума не следовать за ними? И смогут ли местные расправиться с ним, стреляя из орудий на вышках? Кая понятия не имела. Но одно знала точно: она была рада оказаться от него подальше. Что бы ни говорил Артем, монстр всегда остается монстром. Можно сколько угодно убеждать себя, что все под контролем, а ты нашел с ним общий язык… Но потом откушенный палец становится неплохим аргументом в копилку чужой правоты.