Новое жилище Артема и Каи состояло из трех комнат с отдельным входом с лестницы. Кая спала в той из них, где стояла на когтистых звериных лапах старинная широкая кровать с опорами под балдахин и высокий шкаф с резьбой на дверцах. Темно-зеленые стены, кропотливо восстановленный паркет – не верилось, что кто-то потратил столько сил на то, чтобы привести древние жилища в порядок. Комната Артема выглядела не хуже, а в третьей, куда можно было выйти из их спален, имелись печь и газовые рожки, широкий диван и книжный шкаф… Живя в Зеленом, было невозможно представить, что где-то существует такое великолепие.
Артема радовало все: книги, от которых ломились их шкафы, дни напролет в лаборатории, вечера у печи или на ужинах у Сандра, прогулки по улицам обновленного города, оживленные торговые площади, красиво одетые чистые люди… которые стали смотреть на них приветливо с тех пор, как и их разодели, – и с тех пор, как в городе стало известно, что они пользуются покровительством самого Сандра. Слухи в сердце Красного города расползались даже быстрее, чем в крохотном Зеленом.
Рука Артема заживала. Лучшие врачи Красного города осматривали его дважды в день, меняли повязки, давали лекарства от боли. В последние дни они говорили о том, что кости срослись достаточно, чтобы в скором времени снять повязки и постепенно учиться пользоваться кистью заново. По их мнению, диагноз Мамы Литы оказался не совсем верен – безымянный и средний пальцы пострадали куда меньше, чем они думали вначале.
Кая шла по улицам Красного города привычным маршрутом – от их дома к лаборатории, куда с раннего утра отправлялся Артем. Сама она в последнее время начала вставать поздно, и это ее тревожило. Она привыкла просыпаться с рассветом, но здесь все было по-другому. Кая сочувствовала солнечным лучам – по утрам вход в комнату за темные тяжелые шторы им был запрещен. Здесь, в городе, все казалось одной большой ловушкой – для солнца, для деревьев, для людей… А в ловушке всегда нужно оставаться настороже – поэтому она решила возобновить свои тренировки и несколько дней назад поинтересовалась у Милы, есть ли поблизости стрельбище.
– Стрельбище? – растерянно отозвалась Мила, с которой они столкнулись на общей кухне. – Но зачем?
– Чтобы потренироваться.
– Но зачем? То есть… Тебе больше нечего бояться. В Красном городе есть армия. Они защитят нас, если понадобятся.
– Каждый должен уметь постоять за себя.
– Не здесь. – Мила улыбнулась так, будто слова Каи чем-то ее рассмешили. – Я знаю, что раньше ты жила в ужасном месте, бедняжка, но… здесь, в Красном городе, все по-другому. Сандр говорит: когда все члены общества тратят время на выживание, никакого развития быть не может. Каждый должен делать свою работу. Армия защищает нас, летуны – управляются с дирижаблями. Ученые работают в лаборатории, уборщики метут улицы и разгребают снег зимой, фонарщики следят за освещением на улицах, дети учатся, наставники учат… и так далее.
Внимательно посмотрев на Каю, Мила снова улыбнулась:
– Ты поживи тут немного, и сама поймешь, что только так все и может работать. – Она заговорщически понизила голос. – Знаешь, я ведь и сама попала сюда из-за Мертвого кольца… давно, еще ребенком. – Мила вздрогнула, как будто ей делалось холодно от одних воспоминаний о том времени. – И ни за что на свете я не хотела бы туда вернуться… Это Сандр спас меня… – добавила она с благоговением. – Он спас всех, кто в этих стенах. И тебе тоже повезло оказаться здесь… Так что не беспокойся, Кая. Все теперь будет хорошо. Ты найдешь себе здесь занятие по душе… И станешь одной из нас.
Но прошло уже две недели с тех пор, как они оказались в Красном городе, а этого так и не случилось. Артем – сознавал он это или нет – медленно, но верно становился здешним. Он проводил почти все свободное время в лаборатории, с людьми, которых там встретил.
Каю лаборатория не увлекла. Разговоры ученых наводили на нее тоску. Они сыпали сложными словами, которые Кая впервые слышала, а переспросить стеснялась. Она понимала отдельные мысли и фрагменты, но общий смысл рассуждений от нее ускользал. Здесь не было стрельбища, на которое она могла бы ходить, и явно не имело смысла даже заводить разговор о том, чтобы устроиться в стражу. Ее не интересовали ни готовка, ни уборка улиц, но Кая прекрасно понимала, что необходимо в ближайшее время найти себе работу. Жить здесь, питаясь плодами чужих трудов, она не хотела. Она вообще не хотела жить здесь, несмотря на красоту зданий и уют особнячка, – и не раз, глядя на огонь в печи вечерами, думала о том, сможет ли уйти одна… И далеко ли уйдет, если сможет.
Пару дней назад произошло еще кое-что, что утвердило ее в решении покинуть Красный город. Она ходила кругами по одной из небольших площадей с сохранившимся на ней памятником усатому мужчине на коне, когда увидела у постамента дряхлого старика. Старик сразу бросался в глаза – он был одет в рванье и совсем не походил на чистых и разряженных жителей центра. Кая колебалась, размышляя, не подойти ли к нему, чтобы предложить помощь, когда его заметили двое стражей, одним из которых был Кварц.
Старик сопротивлялся отчаянно, рвался из рук, когда товарищ Кварца уводил его прочь от нарядных горожан, отводивших взгляды.
– Мы голодаем! Там, во Внешнем кольце, голодают люди! Вы должны помочь! Должны!
– Прости, – сказал подошедший к Кае Кварц, дружелюбно улыбаясь. – Жаль, что тебе пришлось это увидеть. Ума не приложу, как ему удалось сюда пробраться.
Кая промолчала, и он продолжил:
– К сожалению, мы не можем пускать в центр всех… Пока не можем. Император делает все, чтобы это стало возможно, но для всего нужно время.
– И поэтому Внутреннее кольцо огорожено стеной?
– Поэтому тоже. Серия защитных сооружений против нечисти была…
– Люди действительно голодают?
Кварц отвел глаза:
– Это явно… сильно преувеличено. Но я доложу господину Сандру о том, что случилось. Если жителям Внешнего кольца нужна помощь, они ее получат.
Очевидно, он уже забыл, как выглядели обитатели Красного города за пределами центра; что ж, Кая – нет. Она слишком хорошо запомнила горящие кучи мусора, голодных детей, девушек ее возраста, бежавших за машиной… Все это осталось во Внешнем кольце, но, если Сандр и вправду такой хороший правитель, как мог он допускать все это? Центр города успокаивал, лишал бдительности, и Кая не хотела ему поддаваться.
На одном из ужинов она заговорила с Сандром о том, что видела, и правитель Красного города улыбнулся:
– Ты – хороший человек, Кая. Поверь, мое сердце болит за каждого, кто ищет защиты в этих стенах… И со временем – клянусь – я сделаю все для того, чтобы каждый житель Красного города жил так, как живем мы. Если бы хватало ресурсов, я бы осуществил это уже сейчас. Нам удалось обеспечить так много людей… Разве это не вдохновляет? Не вызывает желание остаться здесь, с нами, и внести свой вклад в будущее? – Император смотрел на нее выжидательно, и нужно было что-то ответить.
– Наверное, да… – пробормотала Кая. – Но… если я захочу… я смогу уйти?
– Уверен, Артем будет очень расстроен. – Артем в этот момент отошел, а Сандр говорил с ней так, словно его судьба – дело решенное. – Но если уходить… Не теперь же, когда наступают холода? Дождись весны, Кая, и тогда – если ты еще будешь этого хотеть – никто не станет удерживать тебя насильно.
Она вовсе не была в этом так уверена.
Их с Артемом пустили в самое сердце Красного города, она видела многое, включая жилище Сандра и лабораторию. На месте императора Красного города она бы себя отпускать не стала. Сандр был великодушен с ней, потому что она была нужна Артему, а в Артеме нуждался он сам, – но что будет, если расстановка сил изменится? Кая не знала.
Она свернула в маленький переулок, ведущий на площадь. Они с Артемом условились встретиться, чтобы вместе поужинать и дойти до конюшен на другом конце площади. Возможно, там найдется работа для нее.
Она надеялась поговорить с Артемом наедине: было кое-что еще, что не давало ей покоя.
До сих пор они не встречали ученых из Северного города – а ведь Дали сказал им, что их всех увезли сюда, в Красный. Артем должен был увидеть кого-то из них в лаборатории, но сам он ничего не рассказывал ей об этом, а прямых вопросов избегал… Это было как в дурацком сне, когда все бежишь и бежишь через лабиринты из высоких кустов и не можешь ни остановиться, ни найти выход.
Он ждал ее у входа в лабораторию, неподалеку от угрюмо посматривавших на них стражей. Когда Артем проходил мимо, они кивнули ему как своему, и это неприятно царапнуло Каю. Ей они не кивали.
– Привет, Кая! – За эти пару недель его голос стал громче, чем когда-либо, может быть, оттого, что не приходилось все время вести себя тихо, думая о безопасности. Но дело было не только в этом. В голосе Артема появилось нечто новое.
Это был до сих пор незнакомый ей Артем, который смотрел людям в глаза и прямее держал плечи. Он стал как будто чуть выше ростом, старше и впервые показался ей красивым. Артему шла местная одежда – коричневый костюм с жилетом, рубашка с высоким воротником, ботинки на шнуровке, алый шейный платок – жители города старались использовать в одежде что-то красное, как будто расписываясь в любви к своему городу, – и тяжелая кожаная куртка с меховым воротником, как у нее самой. Бинт на руке белел ослепительной чистотой.
– Как ты? Я умираю от голода. Сандр предложил сегодня поужинать во дворце – будет что-то вроде приема, как в книгах, представляешь? Это вон там, в большом доме, видишь, белом с желтым? Придут люди из лаборатории, а еще офицеры армии и… – Артем вдруг запнулся и залился краской, разом превращаясь в обычного Артема, – ну, знаешь, дамы… И я подумал… Может, ты могла бы… Ну, знаешь… Могла бы…
– Не могла бы. Артем, мы же хотели поговорить сегодня.
– Да, я помню. – Он виновато потупился, поддел носом ботинка ком грязи. – Просто… Ну, мы же можем поговорить когда угодно, так? А прием сегодня… Я сам не знал, что он сегодня. Только сейчас сказали. Слушай, – Артем щелкнул пальцами левой, здоровой руки – новая привычка, которой Кая прежде за ним не замечала, – а что, если мы сходим на конюшню, потом на прием, а потом…