Женщина понимающе кивнула:
– Не смущайся. Прежде чем оказаться здесь, многие из нас побывали снаружи и знают, что такое опасность. Лишняя осторожность никогда не повредит, и любой хороший ученый это знает… Но это действительно безопасно. Вопреки расхожим заблуждениям не любой электрический импульс достаточно силен, чтобы открыть портал. Если бы это было так, для человечества все закончилось бы гораздо быстрее – тебе известно, что даже через наш мозг постоянно проходят электрические импульсы?
Кая нервно поежилась. Она представила себе, как пятьдесят лет назад в голове каждого человека на планете открылась своя собственная крохотная прореха.
– …Эти импульсы слишком ничтожны, чтобы представлять серьезную угрозу, как и многие другие. Мы проводили этот эксперимент много раз. Уверяю, ничего неожиданного не будет.
– Это как настоящая магия, – сказал Артем, подходя ближе к столу. – Посмотришь?
Кая неохотно приблизилась. Женщина за столом закрепила прищепки, похожие на крохотные зубастые пасти, на концах проволочки, и Кая увидела, как под «зубами» вспыхивают искорки. Сначала ничего не происходило, но потом она увидела, как магнитный порошок начинает двигаться. Это и вправду походило на магию. На порошке начал проявляться рисунок, перистый, легкий, похожий на солнечные лучи. А потом…
– Смотрите! – Артем наклонился ниже над столом. – Что это… Как странно!
– Ничего не понимаю, – пробормотала женщина за столом. – Такого раньше никогда не было…
Круг из магнитной крошки двигался. Крошки выстроились в ряд, образуя маленькое черное солнце, которое медленно вращалось, закручивалось в спираль. Кая наклонилась ниже, и ей показалось, что спираль закружилась быстрее.
– Так не должно быть?
– Шутишь? – Женщина выглядела не просто взбудораженной – потрясенной. – Артем, скорей зови Виктора, Дору, Павла Андреевича! Скажи: у нас тут аномалия.
– Да, сейчас позову. – Артем смотрел на стол горящими глазами. – Но подождите, я не понимаю… Что в условиях изменилось?
– Ладно, – пробормотала Кая. – Я, наверное, пойду…
– Нет, останься, – сказал Артем, но это прозвучало неубедительно, – я позову их и вернусь.
– Я пойду, – тверже повторила Кая. – Встретимся дома.
На второй раз он не стал ее удерживать – только торопливо кивнул и благодарно улыбнулся.
На выходе из лаборатории она сдала белый халат. Гул за спиной нарастал. К столу Каты сходились все новые и новые люди, но теперь в их гомоне Кае послышалось разочарование.
Минуя охрану, она вдруг подумала, что дедушка, наверное, был бы разочарован тем, до чего она нелюбопытна. Она не рвалась обратно в лабораторию, чтобы выяснить, что случилось и чем объясняется загадочное вращение спирали. Наверное, дедушка был бы рад, если бы она стала одним из этих увлеченных людей в белых халатах так же, как и Артем.
Если бы она продолжила его дело.
Кая некоторое время шаталась по улице без особой цели, все больше удаляясь от лаборатории. Она заметила дирижабль, парящий недалеко от собора. Это было красиво, хотя она и понятия не имела, почему одно из воздушных судов решило изменить традиции приземляться дальше от площади, на специально отведенное для этого место. Кае захотелось нарисовать это – парящий над собором дирижабль, гроздь куполов… Некоторое время она колебалась – запас принадлежностей для рисования подходил к концу. Конечно, оставался еще уголь, разноцветная глина и песок… И торговые площадки, о которых сегодня утром на работе ей рассказала Мальва. Там, как объяснила она, можно добыть практически что угодно, от одежды и лекарств до книг и съедобных растений в горшках. Кая собиралась наведаться туда сразу после того, как получит первые деньги. Если там действительно есть все, то, может, получится найти и сохраненные кем-то старинные карандаши или самодельные материалы для рисования. Карандаша, который у нее оставался, хватило бы всего на несколько рисунков, но она все же решилась.
Сегодня было теплее, чем в последние несколько дней, поэтому Кая уселась прямо на брусчатке, подвернув под себя ногу, и достала блокнот. Стараясь делать как можно меньше штрихов, она начала переносить на бумагу то, что видела, и один за другим на листе стали проступать купола собора. Сперва Кая никак не могла заставить себя сосредоточиться, то и дело отвлекаясь на размышления об Артеме, Марте, Гане, но постепенно увлеклась. Лишние мысли ушли из головы, и даже сердце теперь, кажется, забилось в такт движениям карандаша. Кая почувствовала себя свободной. Счастливой.
Она заканчивала обводить контур дирижабля, когда на блокнот упала тень.
– Привет, малышка. Отменно рисуешь.
Она резко захлопнула блокнот и подняла взгляд. Перед ней, в сопровождении двух человек в форме стражи, стоял очень высокий и крепкий мужчина в красной маске из плотной кожи, украшенной зелеными и синими узорами. Он не был похож на жителя Красного города. Кая не видела его лица, но ей показалось, что незнакомец пристально смотрит не на пейзаж, а на другой листок, который выполз из-за первого и теперь предательски торчал из-под него. Несколько мелких портретных эскизов как будто съежились под его взглядом. Дедушка с задумчивой и доброй улыбкой. Марфа – недавно Кая поняла, что почти не помнит ее взгляд… Ган в профиль и анфас.
Громила в маске ткнул пальцем в рисунок:
– Красивый рисунок. Это кто?
Кая резко задвинула лист обратно в блокнот:
– Просто человек, которого я когда-то знала.
– Твой парень, а, рыжик? – Маска заговорщически хмыкнула, как будто они с Каей были добрыми друзьями. Она закусила губу, чтобы не нагрубить в ответ. В конце концов, этот человек был здесь со стражей, а лишние проблемы ей были не нужны.
– Вам что-то надо?
– Значит, нет? – Маска глухо захмыкала, и Кая не сразу поняла, что это смех. – Может, у меня есть шанс? Покажешь мне город, крошка? Я здесь не местный.
– Я тоже. – Кая поднялась, отряхнула колени. Настроение рисовать у нее пропало. – Мне пора.
Человек в маске не удерживал ее, только крикнул вслед:
– Как тебя зовут, чудачка?
– Кая, – отозвалась она после секундного колебания. В конце концов, этот человек не сделал ей ничего плохого. На мгновение ей даже стало неловко, что она говорила с ним грубо. Она торопливо пошла в сторону от площади и не услышала, что говорил ей вслед человек в маске… Поэтому, если он и назвал свое имя, Кая его не услышала.
Глава 11
Прошло несколько дней после таинственного происшествия в лаборатории, но им так и не удалось приблизиться к разгадке. Более того, повторить эффект тоже никому не удалось. Кроме Каты, его самого и Каи, никто его и не видел. Когда другие ученые всей толпой подбежали к столу, магнитная крошка преспокойно лежала на листе бумаги.
Кая, само собой, не горела желанием без конца обсуждать загадочное вращение крошки, поэтому все эти дни Артем не вылезал из лаборатории. Он и Ката почти не спали, снова и снова меняя условия и пытаясь понять, как могло произойти то, чему они стали свидетелями. Наверное, если бы Ката не видела того же, что и он сам, Артем бы подумал, что ему попросту померещилось…
Они так увлеклись, что Павлу пришлось силком выгонять их из лаборатории, чтобы они могли поесть и поспать… Кажется, он не воспринимал их доводы всерьез, и Артем не мог его за это осуждать… Но тем больший азарт он испытывал при мысли о том, что им с Катой удастся повторить эксперимент и объяснить случившееся.
Они попрощались у входа в лаборатории – Ката пошла направо, а он налево, через площадь, в сторону дома. Впервые за последние дни он смог нормально подумать о Кае и осознал, как сильно скучает. Это было странное чувство – ведь они жили в одном доме. Но Кая рано ложилась, чтобы не опоздать на работу в конюшнях. Артем поздно приходил из лаборатории, читал, спал, а потом снова шел работать. В результате они почти не виделись, хоть и жили вместе, и отдалились друг от друга еще больше.
Он скучал по их ночевкам в лесу, чтению у костра, разговорам – даже когда она нападала на него, – спорам в дороге, отблескам костра, игравшим в ее волосах. Скучал по ее усмешкам, хмыканью и угрюмому «угу», когда она давала понять, что не хочет продолжать разговор. По тем моментам, когда он писал у себя в дневнике, а она рисовала и он старался повернуть голову так, чтобы Кая не заметила, что он заглядывает ей через плечо.
Артем готов был сделать все, чтобы добиться здесь высокого положения, – надеялся, что тогда она останется с ним. Но сейчас он впервые с ужасом осознал, что, возможно, именно из-за этого ее потеряет.
Вот бы проникнуть в ее мысли хотя бы на минутку, всего на одну минутку: узнать, думает ли она о нем и если да, то что. Выяснить, помнит ли она еще о Гане и не мечтает ли по весне уйти в Агано. А еще – что она чувствовала тогда, когда его рука лежала на ее талии на балу… Артем судорожно вздохнул. Неужели ему придется гадать бесконечно? Неужели он так и не решится поговорить с ней, сказать о том, что уже давно, с тех самых пор, как он ее увидел, когда они оба были еще детьми, он… Произнести это даже про себя было невозможно. «Ну, скажи это, – шепнул ему внутренний голос, – скажи хотя бы себе – не будь таким трусом».
Правую руку вдруг прошило такой болью, что побелело в глазах. Артем глубоко задышал, сделал шаг на обочину, привалился к желтоватой стене трехэтажного особняка. Руку простреливало болью, и, казалось, если это не прекратится, он не выдержит, закричит… С трудом пытаясь сделать новый вдох, Артем почувствовал, как щекочет щеку слеза. Он не собирался плакать – просто боль была такой сильной, что это произошло помимо его воли. Артем поднял дрожащую руку к лицу. Вдруг ему показалось, что его мизинец цел – все еще здесь, на месте, под повязкой, и он с трудом сдержал желание сорвать бинты, чтобы увидеть это своими глазами. На мгновение он решил, что боль отступила, но его захлестнула новая волна – белая, ослепительная, а потом он услышал голос: