Ху сидел на лежанке в маленькой тёмной камере, руки и ноги его были прикованы цепями к стене. Когда Цзяо Тай поднял свечу, Ху взглянул на него и угрюмо бросил:
— Хоть и не хочется признавать, сукин ты сын, но это был ловкий бросок!
— Пустяки, не стоит благодарности! Расскажи-ка мне поподробнее о том грабеже, который ты запорол.
— С чего бы это, не о чем там говорить! Нападение и побои, больше на мне ничего нет. Сшиб одного возчика, а до тюков с рисом даже не дотронулся.
— Как же ты собирался избавиться от двух возов? — с любопытством осведомился Ма Жун. — Нельзя продать столько риса, не втянув кого-то из купеческой гильдии.
— Товар-то не для продажи, — ухмыльнулся Ху. — Я должен был скинуть тюки в реку, все до единого! — Заметив изумление на лицах судейских, он добавил: — Понимаете, рис этот сгнил, весь до последнего зёрнышка. Малый, который продал его, хотел, чтобы его украли, ведь тогда гильдии пришлось бы возместить потерю. Поскольку дельце я завалил, рис доставили как положено, обнаружили, что он гнилой, и торговцу пришлось вернуть все деньги, полученные от покупателя. Вокруг сплошные несчастья! И всё же я считаю, что этот малый должен мне серебряный слиток за хлопоты. Но когда я ему намекнул, он наотрез отказался раскошеливаться!
— Кто он? — спросил Цзяо Тай.
— Один из ваших здешних торговцев рисом, малый по имени Ло.
Цзяо Тай бросил на Ма Жуна изумлённый взгляд. Последний спросил:
— Откуда ты знаешь Ло? Ты ведь из У-и, разве не так?
— Он старый мой приятель! Я его много лет знаю, он часто бывает в У-и. Он ещё тот проныра, этот Ло, всегда рад немного смошенничать. У этого продувного ханжи было в У-и любовное гнёздышко; женщина, которую он там содержал, была подружкой девки, за которой я ухлёстывал, — вот так я с Ло и познакомился. У некоторых, однако, странные вкусы. Моя была здоровая бабёнка, а у Ло — старая карга. Хотя моя говорила, что у той был от него мальчишка. Возможно, восемь лет назад эта ведьма гляделась хоть куда. Кто знает!
— Кстати о бабёнках, — сказал Ма Жун. — Как ты поладил с барышней Бао?
— Очень просто! Довелось увидеть её на сцене, в первый же вечер, когда они здесь представляли, и она пришлась мне по вкусу. Пытался поближе познакомиться и той же ночью, и следующей, но всё впустую! Вчера вечером снова попробовал — всё равно делать было нечего, пока поджидал, когда Ло раскошелится. А ночью, после представления, она выглядела усталой — вся такая раздражённая. Но когда я закинул удочку на всякий случай, она и говорит: «Ладно. Но ты должен постараться, ведь это мой последний загул!» Ладно, нашли мы укромное местечко в тихом углу того двора, но только начали, как откуда ни возьмись этот мальчишка ищет свою сестру. Я велел ему убираться, он и убежал. Не знаю, то ли из-за помехи этой, то ли опыта у неё маловато, но всё дальнейшее меня разочаровало. Сами знаете, как бывает: иногда всё куда лучше, чем ты ожидал, а другой раз хуже. Но и то, что мне досталось, я получил даром, так стоит ли жаловаться?
— Я видел, как ты повздорил с Ло на улице, — сказал Цзяо Тай. — Вы оба стояли рядом с подставкой для мечей. Не заметил, чтобы кто-нибудь вертел в руках эти мечи?
Ху наморщил свой шишковатый лоб. Затем покачал головой и ответил:
— Пойми, я всё время делил своё внимание между этим ублюдком Ло и двумя женщинами. Перед тем как мальчишка начал кувыркаться, дочка стояла прямо передо мной — я мог ущипнуть её за задницу. Но, видя, какая она надменная, я вместо этого ущипнул мамашу, когда она подошла чуть сдвинуть в сторону бамбуковый сундук. А в награду получил только скабрёзный взгляд. Тем временем Ло попытался улизнуть от меня; он чуть не споткнулся о сундук, когда я потянул его за рукав. Любой мог переложить на подставке эти зубочистки.
— Включая тебя! — сурово проговорил Ма Жун.
Ху попытался вскочить, зазвеневшие цепи натянулись. Вскрикнув от боли, узник отпрянул.
— Так вот куда вы гнёте, ублюдки! — заорал он. — Вешаете на меня это мерзкое убийство, так? Из всех грязных затей… — Он взглянул на Цзяо Тая и взорвался: — Ты не свалишь это на меня, судейский! Я клянусь, что никогда не убивал человека! Случалось мне слегка поколотить некоторых, но не больше! Убить юнца, да ещё так…
— Подумай лучше хорошенько! — резко перебил его Ма Жун. — У нас есть силы и средства добиться от тебя правды!
— Иди к чёрту! — крикнул Ху.
VI
Вернувшись в канцелярию, Ма Жун и Цзяо Тай уселись за стол у задней стены. Писарь примостился напротив них, поближе к свече. Два друга угрюмо глядели, как он вытащил из ящика несколько листов чистой бумаги и смочил кисточку для письма, чтобы составить протокол, пользуясь записями, сделанными во время допроса. Наконец Ма Жун прервал затянувшуюся паузу:
— Да, я согласен, что Ху, может, и невиновен. Но одно этот ублюдок сделал точно. Он совершенно запутал нам всё дело!
Цзяо Тай уныло кивнул.
— Ло — прожжённый мошенник и в придачу распутник, несмотря на свою постную рожу. Сначала содержал женщину в У-и, а теперь пытается заграбастать барышню Бао. Наша красотка далеко не монахиня, однако весьма лакомый кусочек. У Ло не было никакой причины убивать мальчика или досаждать Бао, но мы всё равно посадим его за решётку. Наш судья захочет проверить его заявления.
— Почему бы старшине не притащить сюда заодно троицу Бао и старого музыканта? Тогда перед нашим судьёй предстанут все, так сказать, живые свидетельства. Завтра утром, во время судебного заседания, он получит возможность сразу приступить к делу и во всём разберётся.
— Это хорошая мысль.
Когда Ма Жун вернулся, старый писарь уже закончил. Он вслух зачитал написанное, приятели одобрили работу, и Цзяо Тай сказал:
— Раз уж ты, дедушка, так ловко орудуешь этой кисточкой, то запиши и наши отчёты!
Писарь безропотно взял новую пачку бумага. Ма Жун развалился в кресле, сдвинул шапку на затылок и начал рассказ с того, как они наблюдали за убийством из харчевни «Зимородок». Затем Цзяо Тай продиктовал своё сообщение об аресте Ху Та-ма. То была нелёгкая работа, ведь они знали, что судья Ди не любит многословных рассуждений, хотя требует констатации мельчайших деталей. Когда наконец они справились с этим делом, их лица взмокли от пота.
В таком виде и застал их судья Ди, когда за час до полуночи вошёл, ещё не переодев коричневую дорожную рубаху. Он выглядел усталым и встревоженным. Когда трое мужчин торопливо вскочили, судья резко заговорил:
— Что всё это значит? Только я вылез из паланкина, как старшина доложил мне, что двоих вы заперли в темнице как подозреваемых в убийстве, а ещё четверых притащили в качестве свидетелей!
— Видите ли, ваша честь, — робко начал Ма Жун, — это довольно-таки подлое убийство маленького мальчика. Мы с товарищем провели небольшое расследование; вот здесь как раз всё изложено. Началось с того…
— Пойдёмте в мой кабинет! — перебил его судья. — Бумаги возьмите с собой!
Он велел писарю принести в кабинет большой чайник и удалился, сопровождаемый двумя своими помощниками.
Расположившись в большом кресле за письменным столом, судья Ди сказал:
— То дело в У-и благополучно улажено. Мой коллега Пэн — толковый малый, с ним приятно работать. Советник Хун и Дао Гань задержались там ещё на день, чтобы проследить за деталями.
Он сделал глоток горячего чая, а затем со стопкой бумаг откинулся в кресле.
Ма Жун и Цзяо Тай, занявшие табуреты перед столом, вытянулись и окаменели. В глотках у них пересохло, но приятели этого не замечали. Они с тревогой наблюдали за меняющимся выражением лица судьи Ди.
Вначале судья сурово сдвинул густые брови. Но по мере чтения лицо его мало-помалу смягчалось. Закончив последнюю страницу, он перечитал несколько мест и попросил обоих помощников передать дословно некоторые из разговоров. Наконец он выпрямился и сказал, едва заметно улыбаясь:
— Поздравляю вас! Вы оба прекрасно поработали. Вы не только справились со своими обычными задачами, но ещё доказали, что способны на самостоятельные действия. Оба ареста вполне оправданны.
Широкие улыбки расплылись на физиономиях обоих помощников. Ма Жун схватил чайник и поспешно налил по чашке себе и Цзяо Таю.
— Итак, — продолжил судья, — давайте посмотрим, что у нас есть. Прежде всего, тех фактов, которыми мы располагаем, недостаточно, чтобы утверждать, будто это убийство. Бао действовал в спешке, потому что после акробатических номеров они торопились к храму выступать на сцене; кроме того, уже темнело. Таким образом, вполне вероятно, что Бао положил наверх неправильный меч просто по ошибке. Правда, сам он говорит о злом умысле, но, возможно, лишь потому, что опасается обвинения в преступной небрежности, а эти странствующие актёры смертельно боятся властей. — Помолчав, судья разгладил свою длинную бороду. — С другой стороны, факты, которые вы собрали о людях, связанных с этим происшествием, указывают на различные причины, по которым кое-кто из них мог намеренно поменять местами клинки. В том числе и Бао.
— С чего бы это Бао желать смерти мальчика?! — воскликнул Ма Жун.
— Чтобы отомстить своей неверной жене и её любовнику, торговцу рисом Ло. — Взмахом руки заставив замолчать своих изумлённых помощников, судья Ди продолжил: — Вы же не сомневаетесь в том, что мальчик из любовного гнёздышка Ло в У-и был незаконным сыном госпожи Бао, не правда ли? Ло увлекается сценой; я полагаю, что он встретил госпожу Бао, когда труппа играла в У-и. Когда родился сын, они поручили заботу о ребёнке старой карге, которая держала там дом свиданий. Через восемь лет госпожа Бао решила забрать ребёнка, а значит, исповедалась мужу в прелюбодеянии. Барышня Бао утверждает, что её отец очень спокойно воспринял это известие, но ведь его безразличие могло быть притворным. А сегодня, когда Бао увидел Ло стоящим рядом с подставкой для мечей, то сообразил, что вот она, блестящая возможность отомстить неверной жене, избавиться от незаконного ребёнка и впутать Ло в дело об убийстве — всё одним махом. Ведь у нас также есть самые серьёзные основания подозревать и самого Ло.