Мэтт вошел внутрь здания, где было так же пусто, как и в остальном городе, взял большую пачку свечей и засунул в рюкзак.
– По крайней мере, если собираешься зажечь свечку, сделай так, чтобы это помогло нам идти дальше, – сказал он и вышел.
В центре города не было никаких признаков жизни. Они остановились на ступенях мэрии – утолить жажду водой из фляг и дать отдохнуть спине.
– Обратил внимание, что совсем не слышно птиц? Даже днем! – произнес Тобиас.
Мэтт задумчиво кивнул:
– Ага. Ни чириканья, ни шума крыльев.
Он спрашивал себя, что может означать эта гнетущая тишина. Виноваты ли в этом молнии, или причина в чем-то другом? На душе у Мэтта было неспокойно, его тревожил туман. Им приходилось идти, почти ничего не видя вокруг, и он чувствовал себя ужасно уязвимым внутри бесконечного облака, с этой светящейся трубкой в руке. Туман подстерегал их, не позволяя увидеть даже совсем близко находившиеся растения.
Внезапно Тобиас впился в руку товарища.
– Ай! Что такое? – Мэтт вскрикнул от резкой боли.
Тобиас застыл, разинув рот и указывая пальцем прямо перед собой.
Из тумана появилось существо высотой не больше кошки, но длиной с добрый автобус, черная тысяченожка, мягко перебирающая лапами и ощупывающая дорогу перед собой своими тонкими антеннками. Мэтт потянулся назад и дотронулся до рукоятки меча. Похоже, огромное насекомое их не замечало, оно продолжало бесшумно скользить по земле и исчезло так же быстро, как и появилось.
– Я… Хоть бы это все поскорее прекратилось, – вымученно прошептал Тобиас.
Мэтт отпустил оружие и встал.
– Не позволяй себе расслабиться, – мягко посоветовал он. – Надо держать удар. Идем, не стоит торчать здесь.
– Идем куда? – крикнул Тобиас.
Мэтт понял, что у друга начинается паника.
– Ну на юг, возможно, там мы найдем что-то, что нам поможет.
– Откуда ты это знаешь?
Мэтт пожал плечами:
– Я же тебе уже говорил. Ходульщики очень боялись, что я попаду туда, а в их словах есть какой-то смысл. Надо идти, я это чувствую.
– Ты, что ли, про свой дурацкий инстинкт?
Мэтт поглядел в покрасневшие глаза приятеля.
– Да, – ответил он. – Уверен: нам надо двигаться на юг. Вспомни тот случай, когда мы потерялись в Катскилл, тогда я смог вывести нашу группу. И тот раз, когда мы играли в парке возле Ричмонд-таун, – я прямо чувствовал, что нам не надо туда переться, помнишь, там еще к нам пристали три здоровенных кретина! Каждый раз, когда я ощущаю нечто подобное, я оказываюсь прав. Доверься мне. Надо идти на юг.
Тобиас с трудом поднялся.
– Надеюсь, ты не ошибаешься, – пробормотал он, закидывая сумку и лук на спину.
И они отправились дальше, двигаясь по главной улице; так они добрались до пригорода. В одном из тех деревянных домов Тобиас обнаружил на крыльце бутылку с молоком. Придя в восторг от своей находки, он на мгновение даже забыл про изнурительный туман.
– Сейчас так редко встречаются стеклянные бутылки! Да и людей, пьющих по утрам молоко, днем с огнем не найти.
– Это потому, что ты городской парень, – сострил Мэтт, но в его голосе не было никакой радости.
Бутылка с молоком напомнила ему об исчезновении всех жителей города, а может, даже и всей страны.
Спустя час пути дорога свернула на восток, и это не понравилось Мэтту, хотя он не рискнул сходить с нее. Вокруг не было никаких строений, вообще ничего, кроме густой и плотной растительности. Ни одного дерева, только бесконечный ковер из лиан, плюща и папоротников. Друзья пересекли железнодорожные пути, почти не тронутые буйно разросшейся зеленью; рельсы уходили в нужном направлении, на юг, однако Мэтт решил не идти по ним. У обычной дороги было одно большое преимущество, думал он: она соединяет жизненно важные точки человеческой цивилизации – города. Мэтт хотел идти через них: там, наверное, меньше опасностей и ловушек.
Еще через километр стали попадаться дорожные указатели, сообщавшие о близости очередного поселка; и тут неожиданно друзья услышали прямо перед собой чье-то ворчанье. Светящаяся трубка, которой они пользовались, стала гаснуть, и Мэтт решил выбросить ее подальше – в дикие заросли, высившиеся по краям дороги.
Менее чем в ста метрах перед ними действительно кто-то ворчал. В ответ раздалось другое ворчанье – где-то прямо совсем рядом с ними. Потом чуть поодаль – еще и еще одно. Мэтт насчитал девять ворчливых голосов. Затем раздался звук тяжелых шагов.
– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросил Тобиас.
– Мутанты.
– Похоже на то! Те же отвратительные звуки. Давай свернем и обойдем их через папоротники.
Мэтт скривился. Ему совершенно не хотелось углубляться в эти странные заросли.
– Может, придумаешь что получше? – прошептал Тобиас. – Самое время сматываться, иначе они нас схватят.
– Железная дорога.
– Что? Эта, сзади?
– Она идет на юг, а нам туда и надо. К тому же сам видишь, тут полно мутантов.
– Ты же сказал, что в городах мы будем в большей безопасности, чем среди этих растений?
– Да, я тоже так думал, но… возможно, мутанты – это те взрослые, которые не исчезли. И значит, их должно быть много в городах и деревнях.
Звук шагов раздавался совсем близко.
Тобиас посмотрел в ту сторону, откуда они доносились, и, понимая, что медлить нельзя, согласился:
– Ладно, возвращаемся. Быстрее.
Друзья развернулись и направились назад. Мэтт подождал, пока расстояние между ними и мутантами оказалось не меньше трехсот метров, прежде чем вытащить вторую трубку и разломить ее; зеленый свет разлился вокруг друзей. Мальчики вернулись к железнодорожным путям и, чувствуя, как холодит живот от страха, шагнули на шпалы.
– Как думаешь, в какой стороне юг? – спросил Тобиас после долгого молчания.
Мэтт вытащил из кармана пальто маленький предмет и разжал пальцы: на его ладони лежал компас.
– Захватил в спортивном магазине.
– Точно, электроприборы перестали работать, а магнитное поле наверняка осталось!
– Надеюсь, – мрачно сказал Мэтт.
Они шли, наступая на шпалы и глядя на обвившиеся вокруг рельсов лианы. Монотонный звук собственных шагов убаюкивал их. Стресс отступил, и опять, вместе с чувством голода, вернулась усталость. Незадолго до полудня друзья присели на рельсы отдохнуть. Молча выпили почти всю бутылку молока и съели несколько плиток энергетического шоколада. Туман не рассеивался, солнце едва пробивалось сквозь него и было похоже на бледное пятно. Казалось, наступили вечные сумерки.
Иногда из-за тумана появлялась тень – силуэт какого-нибудь стоявшего рядом с рельсами дерева. На секунду Мэтт засомневался: а что, если они с Тобиасом идут зря? Вдруг это путешествие бесконечно и на юге они ничего не найдут? Но он моргнул и прогнал из головы дурные мысли. Он не знал, что именно, но на юге было нечто тревожившее ходульщиков. Мэтт не сомневался, что эти существа ищут его по приказу, который отдал некий Он. Мэтт был убежден, что надо как можно быстрее оказаться подальше от Нью-Йорка.
Стараясь не задерживаться, друзья снова отправились в путь; но усталость, переживания и легкое чувство сытости превратились в коктейль, от которого обоих клонило в сон. Когда стало очевидно, что дальше идти невозможно, Мэтт поднял руку и предложил остановиться. Вытащив спальник, он залез в него и лег прямо на шпалы.
– Ты хочешь спать здесь? – удивился Тобиас.
– А чего ты боишься? Поезда все равно не ходят.
– Не-не, я не хочу. Мне все-таки больше нравятся корни.
Он перешагнул через рельсу и лег рядом.
Несмотря на нервное напряжение и дискомфорт, оба сразу же заснули.
Без сновидений. Мертвым сном.
Пока они спали, над ними, между солнцем и пеленой тумана, скользнула тень. В течение минуты она кружила над ребятами, словно догадываясь, что внизу кто-то есть, но не видя мальчиков, надежно спрятанных туманной завесой. Потом чужак набрал высоту и скрылся за горизонтом.
11Лестница в облаках
Тобиас проснулся в тревоге – вокруг ничего не было видно; он понял, что трубка погасла. Они проспали дольше, чем рассчитывали. Наступила ночь, и вокруг по-прежнему висел туман.
Тобиас хотел разбудить лежавшего в метре от него Мэтта, но почувствовал, что не может встать – ноги не слушаются, как будто их что-то держит. Мальчика пронзила холодная дрожь.
За несколько часов вокруг его ног обвилась лиана. Тобиас быстро избавился от нее и затряс друга:
– Мэтт… Мэтт…
Мальчик открыл глаза и пришел в себя.
– Не знаю, который час, но уже ночь, – заметил Тобиас. – И трубка сдохла. Давай разломим еще одну.
Мэтт кивнул, пытаясь прийти в себя. В рюкзаке он сосчитал трубки: шесть штук.
– У меня должно быть столько же, – сказал Тобиас. – Хватит ненадолго. Ну, что будем делать? Продолжаем идти дальше?
Мэтт подумал и согласился.
– Не будем терять время – раз проснулись, надо идти. Но сначала я предлагаю хорошенько поесть.
Тобиас вытащил пакетики с сухим супом и установил на одной из шпал газовую горелку. Голубое пламя, танцуя, осветило их лица. Скоро над кастрюлькой поднялся ароматный дымок: куриный суп набухал прямо на глазах. Когда все было готово, Мэтт не без удовольствия выключил горелку: в ее свете он чувствовал себя ужасно уязвимым, ему казалось, что пламя горелки, несмотря на завесу тумана, видно издалека.
Поев от души, друзья вытерли посуду.
– Вода скоро закончится, – заметил Тобиас. – Надо будет запастись завтра в каком-нибудь городке.
– Ладно. Идем.
Они разломили новую трубку и двинулись дальше. Время от времени до них доносился шум в зарослях или где-то за деревьями, но источник этого шума они не определили.
Мэтт шел впереди. Часа через три – сколько точно прошло времени, он сказать не мог – друзья остановились попить и помассировать ноги. И снова отправились дальше, в долгое, возможно, бесконечное путешествие.
Спустя некоторое время Мэтту показалось, что сквозь тьму пробивается свет, – похоже, занималась заря. Мальчики шли на автомате, переставляя ноги почти инстинктивно – сказывалась усталость от ночной дороги. Мэтт больше не обращал внимания на звуки вокруг, он шел вперед, ощущая, как болят плечи, натертые лямками рюкзака.