Двадцать секунд, три тела.
Союз трех перестал существовать.
44Легкая добыча
Дрозд уселся на колышек для котелка, вбитый возле костра. От дров осталась лишь куча золы, рядом с которой стоял холодный чугунок.
Какой-то мужчина поспешно поднимал на флагштоке черно-красный флаг. Закончив, он повернулся к птице. Его карие глаза заблестели: человек подумал о маленькой аппетитной жареной тушке.
Циник подошел ближе и вдруг заметил на лапе у птицы небольшое кольцо.
Он скривился от разочарования:
– А, посланник! Я так и подумал: что-то больно просто…
Он протянул руку, взял птицу и, сняв кольцо, отцепил от него бумажную трубочку, которую сразу же отнес своему командиру. В лесу были раскинуты кожаные палатки, от них исходил сильный запах: подушки, покрывала и подстилки тоже были из кожи медведей, собак и даже кошек. Циник поприветствовал старшего и протянул ему записку:
– Только что передали, сэр Севайер.
Лысый великан встал. Он весь был покрыт татуировками: руки, затылок, кожа вокруг ушей.
И громко прочел:
– «Три сообщника мертвы. На следующую ночь я стою в дозоре – отличный момент для атаки. Мост будет собран, дождитесь полуночи; когда все уснут, нападайте. Удачи!»
– Надо ли объявить сбор, сэр? – спросил принесший записку.
Лысый глубоко вздохнул и несколько раз наклонил голову то к одному, то к другому плечу, отчего его позвонки громко хрустнули.
– Да. Вечером наточим оружие, а завтра снимемся с лагеря. И через два дня, в этот же час, мы уже будем возвращаться домой. – Губы лысого скривились в мерзком оскале, когда он добавил: – С клетками, полными пэнов.
На следующий вечер сэр Севайер, сидя верхом на большой лошади, покрытой черной попоной, повел свою армию через лес. Следом за ним шагала сотня человек, замыкали шествие две повозки с огромными бамбуковыми клетками, каждую из которых тащили четыре бурых медведя. Эти диковинные повозки были такими большими, что по краям, уцепившись за прутья, расположились два солдата, рубившие ветви деревьев ударами мачете.
В светильниках, подвешенных на остриях копий, и на повозках горел животный жир, освещая воинов желтоватым светом.
Все циники были одеты в грубые эбонитовые доспехи, не похожие друг на друга. Топоры, мечи, всевозможный средневековый арсенал. Казалось, на его изготовление они истратили огромный запас руды; все оружие было выковано вручную.
Приблизившись к острову, сэр Севайер спрыгнул с лошади, оглядев реку и дома с темными окнами.
Опоры каменного моста торчали из черных потоков воды, в которых отражалась луна. Должно быть, шпион уже опустил лист железа на мост.
– Остров наш, – произнес командир, обращаясь к своему адъютанту, стоявшему рядом. – Оставьте нескольких солдат здесь с клетками, а остальные – за мной, мы захватим эти домишки один за другим. Если сопротивление окажется слишком упорным, придется применить оружие, но старайтесь повреждать их как можно меньше! Королева желает ощупать кожу всех пэнов, даже мертвых!
Сэр Севайер поставил ногу на мост, который, казалось, заскрипел под тяжестью его тела, и вскоре шестьдесят солдат двинулись по камням, приближаясь к заветной цели.
Они почти добрались до острова, когда сэр Севайер поднял руку, останавливая отряд. Озираясь вокруг, он принюхался.
– Вы ничего не чувствуете? – спросил он адъютанта, который тоже принялся вдыхать воздух.
– Да, как будто… запах… растворителя.
– Бензина, глупец. Это запах бензина. Не знаю, где они его тут взяли, но мне это не нравится.
Мгновение он колебался, потом повернулся к своим людям и жестом приказал им вытащить оружие из чехлов.
– Что-то не так, – проворчал он. – Я это чувствую. Будьте настороже.
45Флешбэк
Заросли папоротника устилали ковром опушку леса, образуя отличное укрытие для Мэтта и шести десятков пэнов, наблюдавших за мостом с острова. Здесь находились и оба долгохода. Встревоженные, но стараясь не шуметь, все разглядывали противоположный берег. Плюм пришлось запереть в тройной башне, чтобы помешать ей последовать за ними. Мэтт опасался за ее безопасность, и весь вечер, словно ощущая близкую смерть и предательство, собака выла. К счастью, оттуда, где они находились, пэны не могли ее слышать.
Когда среди листвы появились маленькие огоньки, по длинной колонне пэнов пробежал шепот, потом опять все стихло. Пэны молча наблюдали за подходом устрашающего вида солдат, большинство которых были в шлемах, скрывавших лицо; некоторые ощетинились сверху шишками или рогами. После того как пэны разглядели высоченные клетки с фонарями по бокам, новая волна шепота пронеслась среди подростков. Но едва всадник, ехавший впереди, слез с лошади, увлекая своих людей к мосту, пэны умолкли. Их не должны были заметить.
Мэтт гордился собой: пока все шло по плану. Ночь, проведенная в размышлениях, не прошла даром. И теперь, стоя в зарослях, где листья щекотали ему лицо, Мэтт на несколько секунд погрузился в воспоминания о двух последних днях и этой ночи, предшествовавшей им.
…Он начал с того, что его смутило: нападение на Эмбер. Прежде Мэтт был уверен, что летучие мыши связаны с Ропероденом. И чем больше он об этом думал, тем отчетливее понимал, что Ропероден ищет его, и никого другого. Но что здесь тогда делают летучие мыши? Почему они охотятся не только на него, но и на Эмбер? И если Тобиас, в свою очередь, рано или поздно станет их жертвой, в этом будет определенный смысл… Но какой?
Случайно ли два из троих сообщников, смерти которых жаждал предатель, пережили нападение этих тварей?
Нет, Мэтт не верил в случайность. Между обоими нападениями была связь. В обоих чувствовалась рука предателя.
Но ведь никто не может управлять летучими мышами!
И тут Мэтт понял.
Изменение.
Предатель развил в себе эту способность. Мэтт вспомнил слова Эмбер: каждый обнаруживает в себе те изменения, которые как-то связаны с его повседневным бытом. Как будто изменения находятся в прямой зависимости с условиями существования нашего мозга или тела.
Предатель смог найти контакт с летучими мышами потому, что постоянно общался с ними, день за днем, месяц за месяцем. Но никто не проводит время, наблюдая за летучими мышами! Они летают по ночам, а днем спят у себя в пещерах… Никто не станет следить за этими крылатыми существами!
И тогда Мэтт вспомнил слова своего преподавателя математики, все время повторявшего: «Когда проблема кажется вам неразрешимой, поднимитесь над ней. Не смотрите только на эту проблему, рассматривайте все в комплексе, переходите от микроанализа к макроанализу. Если вам не удастся найти решение внутри, вы отыщете его снаружи». Следуя совету учителя, он перестал думать только о летучих мышах и стал размышлять шире: «На кого они похожи? На кого из других животных?»
Птицы! Предатель каждый день поддерживает контакт с птицами. И это мог быть только один человек: Колин.
Колин работал в вольере. С момента своего появления на острове он постоянно находился среди птиц, разговаривал с ними – час за часом, день за днем. Отшельник, большую часть времени проводящий с крылатыми товарищами. Это вызвало изменения. Он научился управлять птицами.
Мэтт едва удержался от того, чтобы не разбудить обоих друзей: он чувствовал теплое дыхание Эмбер, придвинувшейся во сне и сопевшей ему в затылок.
Что теперь делать? Схватить Колина утром? А если Мэтт ошибся? «Я не мог ошибиться, это точно Колин!» И все же надо обдумать ситуацию как следует, убедиться, что он все учел, и не торопить события… Если Мэтт ошибся и Колин невиновен, настоящий предатель может оказаться рядом и, почувствовав опасность, отправит циникам весть с призывом срочно напасть на остров. Нет, нельзя так рисковать! Надо убедиться, что предатель – Колин и других вариантов не существует. Но есть только один способ проверить: устроить ловушку. Дать предателю вожделенный шанс освободиться от трех «сообщников». Если Колин купится, он не станет ничего отрицать и все расскажет.
Следующие несколько часов Мэтт размышлял над тем, как лучше заставить Колина раскрыться.
Потом Мэтт с помощью Тобиаса отправился за манекеном, который их так напугал во время бегства от Минотавра. Они нарядили его в одежды Мэтта и поставили на край понтона. В полдень Эмбер надела бронежилет, а Тобиас притащил из Кракена две кольчуги. Пока они создавали видимость того, что беседуют втроем, Мэтт побежал к Кентавру, надеясь выследить Колина. Тот почти сразу вышел из дома, вооруженный луком и стрелами, и направился на юг острова. Он собирался напасть на них точно так же, как напал прошлой ночью у кладбища на Мэтта: стрелять издалека, учитывая особенности места. С такого расстояния он не мог видеть лицо противника и отличить его от манекена – по крайней мере, Мэтт на это рассчитывал. Может, надо остановить его сейчас же? Нет, он еще может все отрицать, сказать, что отправился поохотиться… Мэтт хотел быть абсолютно уверенным в его виновности – Колина следовало поймать на месте преступления.
Стрелы понеслись в цель быстрее, чем он ожидал, и, чтобы не выдать себя, Мэтту пришлось наблюдать за происходящим издалека: сначала упал манекен, за ним – Эмбер, потом Тобиас… он свалился в старую лодку, которую друзья заранее привязали у понтона, положив в нее одеяла – чтобы смягчить падение. Колин поверил, что тело Тобиаса упало в воду. Пока, сосредоточившись на мишенях, Колин стрелял, Мэтт бросился на него сзади. Несмотря на то что предатель был самым взрослым на острове и выглядел очень сильным, он не стал сопротивляться и почти тут же заплакал.
Видя, насколько жалок Колин, Мэтт вспомнил реакцию парня на предложение Дага найти добровольцев для помощи по уходу за курами: тогда Колин неуклюже настаивал, что помощники не должны касаться птиц, это будет делать только он сам.
Теперь все встало на свои места: Мэтт понял, что Колин общался с циниками, используя птиц. Крылатых почтальонов. Живя рядом с ними, разговаривая, слушая их, пытаясь наладить контакт, Колин стал понемногу меняться: он научился чувствовать реакцию птиц и, возможно, внушать им необходимые ему вещи, например заставлял нападать на людей, мысленно сообщая им образ жертвы или, может, показывая кусок одежды предполагаемой мишени; правда, Мэтт не знал, есть ли у птиц обоняние, как у собак.