— Здравствуй, Катюш.
Смешок.
— И тебе не хворать, барин. Сделать массаж?
Хмыкаю.
— Ну, как говорится, Бог в помощь.
— Ему спасибо, но я справлюсь.
Гибкие, но сильные пальцы занялись моей тушкой.
Усмехаюсь.
Ещё утром я ломал голову, как совместить Катю и Лину. А никак, пока. Перед Линой у меня нет обязательств пока никаких. Я даже не видел её вблизи. Она сейчас не моя гостья, а Матушки. А для Кати всё просто и ясно — подушка у меня свободна? Пора греть постель барину.
Массаж был хорош, так что я расслабился и почти уснул. Катя что-то шептала, целуя меня, я не вникал что.
Неожиданно сам для себя я спросил сквозь сон:
— Ты меня любишь?
Катя остановилась. Я даже глаза открыл.
Она покачала головой.
— Нет, барин. Я не знаю, что такое любовь. Это господское чувство. Я твоя и мне этого достаточно.
Катерина помолчала.
— Крепостные не знают любви. Нет её у нас. Опасна она. Нет ничего хорошего от неё. Только боль сердечная. Всё равно или барин, или родители выдадут тебя замуж, не спросив люб тебе жених или нет. Я не хочу так. Ты спрашивал, хочу ли я вольную. Нет, не хочу. Меня там не ждёт ничего хорошего. Что я умею? Толком ничего. Не пройдет и двух месяцев, как меня голодную и отчаявшуюся затащит в постель гнусный старикашка. Зачем мне это? У меня есть ты. Для тебя я готова на что угодно. Не прогоняй меня, прошу тебя. Я — твоя и только твоя. Не прогоняй. Я знаю, что ты женишься. Но жена не всегда рядом и не всегда может, а мужчине нужно всегда. Тем более, когда жена понесёт. Умная жена согласится скорее терпеть меня, чем муж будет где-то гулять и принесёт в дом заразу.
— А если ты понесёшь?
Пожатие обнажёнными плечами.
— Это может случиться. На всё Божья воля. Но, я постараюсь этого не допустить.
Поднимаю голову и внимательно смотрю ей в глаза:
— Почему?
— Я знаю много случаев, в том числе в моём роду, когда барин или высокородный дворянин обрюхатит, а потом девицу спешно выдают замуж за дворового. Я, может, и крепостная, но я не хочу такой жизни.
Она замолчала.
Я про себя заметил, что во время своей исповеди, она ни разу не назвала меня барином. Ни разу. Словно имела право обращаться ко мне на ты, и без «барин». Просто говорила. И многое мне стало понятно. В том числе то, почему она не хочет залететь. Ягужинской мама облажалась и её с мамой и отчимом выбутцали из Санкт-Петербурга ногами. Так они графья. А Катю не ждёт ничего, кроме постылой жизни, пьющего и колотящего её мужа, своры голодных ребятишек и бытия, от которого хочется утопиться.
— Спи, моя радость. Ты тоже устала за сегодня. Запомни, я тебя, без твоего желания и согласия, никому не отдам, поняла?
Кивок на плече.
— Спасибо.
— И не называй меня в постели «барин». Меня это выводит из себя, договорились? Ты не крепостная девка в моей постели, а просто моя женщина. Уяснила?
Катюша усмехнулась.
— И как мне тебя называть в постели?
— По имени. И, вообще, когда мы одни. Не только в постели. Договорились?
— Да, Пётр. В любом случае я вся твоя и только твоя. Пусть твоя Лина не ревнует меня к тебе. Я не претендую ни на что. Вы поженитесь, и, я уверена, что она тебе будет хорошей женой. Я её видела сегодня. Тебе будет хорошо с ней. Она тебе родит хороших деток…
Целую её в любопытный носик. Интересно, где это она Лину видела сегодня? В Зимнем, куда она ездила по требованию Матушки на карете с моим герцогским гербом на дверцах? И, понятно, в Зимний дворец она ездила не в обносках, а в своём лучшем наряде от меня и с прочими яхонтами, так что на фоне Герба Герцога Голштинского Екатерина смотрелась весьма органично.
Но спросить об этом я уже не мог — Катя мирно спала у меня на плече.
Перешли наши отношения с Катей на какой-то новый уровень? И да, и нет. Мы объяснились, я её понял. Обращение «барин» в постели меня откровенно выбешивало всегда. Задерёт ли она носик? Посмотрим. Если что — отправлю экономкой в мой дворец в Ново-Преображенское. Захочет САМА замуж — дам вольную. Понесёт? Ну, что ж, на всё воля Его. Конечно, своего ребёнка я не брошу на произвол судьбы, дам соответствующее хорошее образование и к делу какому приставлю. Говорят, что Императорская Кровь — священна. Может быть. Если что — то у нас с Катей могут быть весьма умненькие детки. А за титулом для неё и деток дело не станет. Это не так трудно организовать.
Матушке нужна фаворитка помимо официальной супруги? Тоже можно устроить всё чин по чину. А то, что Катя из крепостных, так и Императрица Екатерина Первая тоже была отнюдь не из дворян. Половая девка в кабаке, прости Господи. Ничего. Пережили.
Усмехаюсь.
Интересно, как долго ждать до момента, когда высший свет начнёт улыбаться крепостной Государя Цесаревича-Наследника владетельного Герцога Голштинского? Крепостной, которая ездит по делам Цесаревича на его карете с герцогской короной на крыше? Или просто на карете, благо у меня не один экипаж и целая конюшня с выездом? Крепостной, у которой собственные гувернантка и учителя? Крепостной, которая помогает в опытах Ломоносову и Рихману? Это же всё сейчас тема номер два в высшем обществе. Первая, безусловно, приезд Лины и Ульрики в Санкт-Петербург и их радушная встреча Матушкой в Зимнем дворце. А третья — изгнание из столицы Ягужинской с семейством в деревню. По последнему поводу злопыхатели в полном восторге. Мол, так ей и надо. Сильно взлетела.
Можно ли так сказать про Катю? Можно. Когда она получит графский титул и станет моей фавориткой. А так — нет. Она, сейчас, просто проекция моей силы, власти и влияния. Без меня она ничто и никто. Её вообще нет. Так что…
А то, что я в центре трех главных обсуждаемых высшим светом тем, тоже ведь показатель моей нынешней значимости в жизни Санкт-Петербурга и Первопрестольной.
Ладно, хорош. Спи давай. Бери пример с Кати.
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 5 ноября 1743 года.
Принцессы играли в шахматы.
— Как тебе приём?
Лина пожала плечами.
— Так официальный приём только через два часа. Привели себя в порядок и немного поспали. Какие тут могут быть впечатления?
Ульрика покачала головой, двигая фигуру по чёрно-белым клеткам.
— Не скажи. Ты вчера была очень уставшей и мало смотрела по сторонам. А я вот заметила молодую барышню, которая шла нам навстречу на пороге Зимнего дворца. Приличная барышня, хорошо одетая, в шубе, с причёской, красивая и ухоженная. С изумрудом на шее и сапфиром на пальце. Холёные руки, не поднимавшие ничего тяжелее веера или гусиного пера. Не зная её, я бы подумала, что это аристократка очень высоких кровей.
Лина не проявила интерес к теме и лишь спросила, для поддержания разговора:
— Выходит, что ты её знаешь?
Усмешка.
— Теперь — да. Она так внимательно и изучающе на тебя смотрела, проходя мимо нас, что я спросила у князя Волконского о том, кто это. И знаешь, что он мне ответил?
— И что.
Ульрика сообщила победным тоном:
— Он ответил: «Это крепостная личная горничная Цесаревича. Катей зовут». И знаешь на чём крепостная уехала из Зимнего дворца? В карете с Гербом Шлезвиг-Голштейна и с Герцогской Короной на крыше! Она одна уехала в карете с гербом и короной! Не было с ней никого! Уехала, сверкая каменьями, как гордая хозяйка, в сопровождении своих слуг и лакеев!
Лина подняла голову.
— Крепостная горничная? Рабыня⁈
— Вот именно! Рабыня! А одета и ухожена, как принцесса! И знаешь, где она обитает? Я тут поспрашивала, пока ты отдыхала. А обитает она в Итальянском дворце, где живёт твой Петер! Она ездит в Императорский Зимний дворец на его Коронной карете! Рабыня!
Каролина Гессен-Дармштадская потёрла виски.
Невестка продолжала:
— Петер тебе ничего о ней не писал?
— Нет. Только о Ломоносове и Рихмане. Они, кстати, тоже живут в Итальянском дворце. С семьями. Там, вообще, много кто живёт. Так что всё может и не так трагично.
— В любом случае, держи себя в руках. Ты пока Петеру никто. А его рабыня ездит на его карете с короной. Мне тут по секрету вчера сказали, что они не просто живут под одной крышей, и Петер с этой Катей не просто любовники. Она его доверенное лицо и обладает всей свободой принятия решений. Он ей полностью доверяет. Потому она и ездит, сверкая, в такой карете с лакеями. Она часто представляет интересы Цесаревича. Она его представитель и его лицо. Так что умерь свои чувства. Не спугни возможного жениха. Потом с ней и с ним разберёшься. Главное — понравься Императрице. Петер не пойдёт против воли своей Государыни.
Ульрика взяла термос и налила чай в чашки.
— Заметь, на этой фляге гравировка: «Товарищество на паях 'Термос». И корона. И штамп с гербом Российской Империи. Десять рублей, между прочим, стоит эта фляга. Молодую рабыню можно купить. Не, такую, как Катя, конечно. Думаю, что на Катю вообще нет цены. И, обращаю твоё внимание, знающие люди говорят, что этот термоштоф, как его называют, изобретение самого Петера. Вообще, у Петера во дворце собрались весьма интересные люди, и я не удивлюсь что рабыня Катя не чужда им. Будь с ней внимательна и осторожна. Не торопись и не торопи.
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 5 ноября 1743 года.
Императрица приветливо улыбалась гостю. Что ж, она устроит ещё испытания. В том числе и проверку на вшивость. Её придумка была проста, а Лисавета так любит развлечения со смыслом.
Сегодня она принимает Фридриха Августа Гольштейн-Готторпского. Свойственник как никак. Гостьи же пусть пока отдохнут. А завтра мы поговорим. Вместе и отдельно.
Организовать вызов во дворец Кати было несложно. В нужное время, в нужном виде, на нужной карете. Петруша даже не понял ничего. Просто исполнил требование — Катю во дворец при полном параде к такому-то часу! С драгоценностями! На Герцогской Карете! С лакеями! А устроить их с Линой «случайную встречу» вообще было несложно. Лисавет потом из окна дворца наблюдала за этой встречей. Лина ничего не поняла, а вот Ульрика, похоже, заметила странности. Потом расспрашивала о Кате у Волконского. И не только у него.