Нет и не может быть у Петруши одной женщины, которая будет крутить им как хочет! Вернее, такая женщина есть, но она только одна — сама Елисавета!
А Кате нужно отдать должное — она полностью соответствовала образу гордой и уверенной в себе аристократки, как будто была таковой всю свою жизнь.
Молодец.
Мы ещё поиграем.
Пусть гостьи пока отдохнут. А завтра мы поговорим.
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 ноября 1743 года.
Мы обозревали территорию под будущие строительства. Мы — это я, ваш покорный слуга, мой управляющий производством Аким Петрович Северянин, мой главный инженер майор Степан Миронович Валуев, Ломоносов, Рихман и Катя.
Конечно, Катя на подобных совещаниях бывала отнюдь не в качестве горничной. На ней множество организационных вопросов, в том числе и вне пределов территории Итальянского дворца. Катерину уже знают многие решающие в Петербурге и не слишком парятся по поводу её статуса крепостной и горничной. Кому надо — те знают, что это не совсем так. И что с ней можно и нужно говорить, если ты хочешь решить какой-то вопрос или достучаться до Цесаревича.
Здесь же она, ко всему прочему, ещё и в качестве перспективной ведущей направления целебных средств, духов, косметики и прочей парфюмерии. Откровенно говоря, несмотря на то, что тут «трудящиеся» аристократы ходят с килограммом пудры на мордах и разит от них крепкими экстрактами, которые здесь гордо именуют духами, а также потом и прочими человеческими производными, подходы к этой сфере пока сильно дилетантские и просто варварские. Типа пустить кровь, втереть в лицо свинец, облить себя флаконом духов. В парфюмерии я не силен, но химия она и есть химия. Мыло туалетное ручной работы моя Иринушка дома делала. Там ничего сложного нет. Ну, а всякие целебные мази и прочее, что я утащил в закоулках памяти из будущего и додумал здесь, требовали просто отладки и масштабирования производства. Так что мы осматривали площадку за моим дворцом именно в части строительства будущих производственных линий. Мне предстоял приём, и Матушка собиралась лично посмотреть планы на будущее строительство с привязкой к местности. Соответственно, принцессы и принц тоже будут здесь.
В общем, не ударим в грязь лицом и всё такое.
Получил от Насти письмо. Сидят они в своей деревне. Скучает.
Надо будет написать что-то ободряющее, хотя, честно говоря, Настя давно и прочно вылетела из моего душевного гнезда. Я никогда не любил входить в одну реку дважды. Особенно с женщинами.
Да-да, нет-нет, страница перевёрнута. Всё.
Не Настя первая в моей новой жизни, не Настя, даст Бог, и последняя.
Матушка старательно организовывает вокруг меня женское общество. Да ради Бога. Нравится ей — пусть. От меня не убудет. Женщин я как-то не боюсь и от них не шарахаюсь. Экспедиции и командировки были долгими, да и девяностые — томными. Ирина догадывалась наверное. А может о ком и знала, но молчала. Детей на стороне и любовниц вдолгую у меня не было. Грани я никогда не переходил. Это я под старость лет остепенился, а так…
Ну, вы поняли.
Ладно, вопрос двадцать десятый — женщины. Лина — умница и прекрасный династический брак. Катя — умница и… да, вы всё поняли уже.
Люблю умных женщин.
А других баб на постоянку мне пока и не надо. С этими бы разобраться. Дел и так выше крыши. Или кто-то думает, что у Цесаревича может быть недостаток женского внимания?
Нет.
А так, Катя вполне мне мила, умна и красива. Удовлетворяет меня во всех смыслах.
Лина.
С ней сложнее. Нужно искать подходы, но ещё долго мы будем чужими друг другу, просто вежливо куртуазно улыбаясь. Я не прыщавый подросток, чтобы страдать о всякой ерунде. На гормонах я, конечно, посвятил ей стих ещё нерождённого Бёрнса. Точнее переложение его на немецкий. Но перевод — это не порыв души, это расчёт. Как и всё в наших с ней отношениях в общем. Мы близки по духу и интересам. В том числе политическим и государственным. Что ещё нужно для создания семьи? Я не верю в любовь с первого взгляда. Мне, всё же не пятнадцать лет, а 100+. Чепуха это всё.
Лину вживую я даже не видел ещё вблизи. В любом случае, не худший вариант династического брака. Да и влюблюсь — это уже будет не «с первого взгляда». По письмам мы смогли друг друга узнать и надеюсь зауважать тоже.
Матушка, конечно, учудила со встречей Кати и Лины. Ну, у Императрицы свои шахматы в голове. Ларс, возивший «Екатерину Платоновну» к Зимнему, видел всех со своего облучка и мне рассказал.
— Аким Петрович, а вот здесь для цеха подвод воды нужен будет?
Кивок.
— Да, Государь. Без воды тут никак. Сделаем подвод из Лиговского канала. Перепад высот здесь маленький, мельницу для станков вода не осилит крутить. Нужно будет ставить паровые машины, и для наших нужд бассейн рыть.
— Летний сад не оставим без фонтанов? Матушка нам всем головы поотрывает!
— Нет, Государь. По расчётам нам не надо будет столько воды. А для расширения производства нужно или озеро приличное, типа Онеги, либо полноводная река. Минимум Нева. Канала не хватит. Особенно, под металлургические печи и производство листов. Да и не дозволит Государыня превращать центр столицы в сплошной завод.
— Да, это верно. Не дозволит.
Придётся звонкую монету нам с Матушкой зарабатывать чуть дальше от Петербурга. Здесь же пока только цеха под термосы и туалетное мыло. Да ещё под лаборатории. Будем «НИОКРы» и пробные серии производить.
Глава 9Великосветская кадриль
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 ноября 1743 года.
— Петя-я-я… Просыпайся.
— М-м-м…
— Петя, ты просил разбудить.
Пытаюсь продрать свои глазки.
— Катюш, сколько времени?
— Четверть седьмого. Ты просил разбудить. Помнишь? Тебе сегодня в час пополудни к Матушке в Зимний знакомиться с невестой. Ау-у! Просыпайся.
Нежный поцелуй в щеку и шепот:
— Просыпайся. Ты не барышня, но тебе тоже не вдруг собраться. Ты должен выглядеть лучше всех. Матушка может и привыкла к твоему виду, но принцессы должны тебя оценить во всей красе. Ты должен быть безупречен. Я уже отдала распоряжения. Портной будет в десять, цирюльник в половину одиннадцатого. А ты с утра ещё в мастерскую собирался. «Посмотреть». Измажешься опять.
Киваю сонно.
— Отмоешь… Ещё вагон времени…
— Вагон?
— Ну, ладно, телега. Или корабль. Короче, ладно, я проснулся.
— Я чай заварила твой любимый.
Целую её.
— Спасибо, радость моя. Что бы я без тебя делал…
Смешок.
— Я тоже иногда так думаю. Шучу, не обращай внимания. Я за чаем.
Она выскользнула из-под одеяла, и, накинув шелковый халат, принялась орудовать с чайником, водой и булочками.
На двоих.
Да, что бы я без неё делал? Катя незаметно вошла в мою жизнь настолько органично, что я даже не знаю, как Лина будет вписываться в эту сложившуюся почти идиллию моей, по факту, практически семейной жизни с Катей.
Мог бы я представить себе Катю в качестве моей жены?
Запросто.
Даже не сомневайтесь. Она достойна этого. И настоящей любви тоже.
Может гарем себе завести?
Шутка.
Почти.
Вот же бесы! Дело к свадьбе, вот они и норовят искусить!
— Петя, чай готов, вставай уже. Остынет.
— Сейчас. Спасибо, моя радость.
Улыбается. Мило и открыто. Наш разговор по душам окончательно раскрепостил её. Вместе со словом «барин» ушло всё лишнее. Всё наносное. Все условности и весь театр. Пусть она мне не жена и никогда ею не будет, но я всё больше дорожу нашими отношениями. Искренними. Без фальши высшего света.
Набрасываю халат и присаживаюсь за столик. Катя наливает мне чашку ароматного чая и пододвигает плетенную корзинку с булочками.
— Кушай.
— А ты?
Кивок.
— И я с тобой, конечно. Приятного аппетита.
— Взаимно, радость моя.
Она отпивает из своей чашки и спрашивает:
— К ужину вернёшься? Что тебе приготовить?
— Кто ж знает, Катюш. Практически официальное мероприятие, знакомство с принцессами, то-сё. Матушка может устроить что угодно. А на ужин… Не знаю, как там меня будут кормить в Зимнем, но почему-то захотелось запечённую утку. С удовольствием отведал бы утку. — подмигиваю, — Разделишь со мной утку и винишко?
Улыбка, полная нежности.
— Сделаю утку и разделю с тобой ужин. С тобой я разделю всё, что Господь пошлёт.
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 ноября 1743 года.
— И что ты думаешь?
Силантий вздохнул.
— Задачи ты ставишь, барин. На дереве долго не усидит человек.
— На дереве-то как раз усидит.
Кивок моего плотника.
— Оно-то так, барин. Но, то оно на дереве, вы же собираетесь совсем иное сделать. Да ещё и на колёсах. Это ж не телега.
— Кать, что там с бронзовыми колёсами?
Катерина в своих записях перелистнула страницу назад и сообщила:
— Обещали сегодня в три по полудни, но, барин, это же не точно. Могу посыльного отправить и поторопить.
— Поторопи. Мне нужны эти колёса. И втулки!
— Сделаю, барин. Не волнуйся.
— Силантий, сделаешь до завтра?
— Барин, ну как скажу? Привезут колёса — будем посмотреть. Ты ж барин придумал ещё — сделать кресло на пяти ножках! Чудишь, барин! Да ещё чтоб крутилось!
Смеюсь. Да, такой вот я шалун.
Катя сидела в кресле, с гусиным пером в руках, и делала пометки в бумагах, лежащих на столике.
Чем я был занят? Изобретением веков — офисным креслом. Хочу сделать вращающееся кресло на колёсиках. Бзик у меня такой. Неудобно работать на стульях в лаборатории, когда приходится то туда посмотреть, то сюда повернуться, а куда и подъехать к соседнему столу. Так что пытаюсь изобрести велосипед. А как его изобрести, если нет тех же подшипников и лет под двести на Руси не будет? Своих так точно. Да и в Европе пока их нет. Только деревянные. А у них надежность маленькая и большое трения. Для стула, впрочем, хватит конопляного масла втулок. Бронзовых или латунных. Но последние дороги, да и нестабильны составом. Медь то давно известна, а цинк ещё нет… Вот так. Не паром единым… Не будет промышленной революции без металлического подшипника! Надо изобретать. Самому? Там много возни. Нартову поручу. Младшему. Степан артиллерист и инженер. Объясню, что к чему. Он поймет. А станки и все материалы для опытов у него на мызе отца есть. Будет делом занят юноша. А то что-то зачастил. Каждый почти вечер здесь.