Можно ли подобрать для стула альтернативные решения? Можно. Вот этим я сейчас и занят. Пытаюсь с Силантием решить эту проблему.
Силантий не очень понимал блажь барина, но не спорил и старался как мог.
Стук в дверь.
— Да!
Появляется Анюта — моя реальная горничная из Ново-Преображенского.
— Барин, к вам г’оспадин Строг’анав с визитам.
Хм…
— Скажи, сейчас иду. Предложи ему чаю.
— Канешна, барин.
Анюта испаряется.
— Катя, где ты её взяла на мою голову?
Спокойно:
— В Новопреображенском, барин.
— Она ж говорить по-людски не умеет!
— По-людски умеет. По благородному не умеет. А там других нет, барин.
Силантий кивнул, соглашаясь.
Выдыхаю.
— Кать, сделай чаю дорогому гостю, а то Анюта такого сделает, что я опозорюсь до старости лет!
Катюша кивает и выходит.
А я сижу и думаю — много было разговоров, что, мол, дали бы людям свободу, уж они бы! Кто? ЭТИ? Как сказал бы Дракон из Шварца: «Свободу? А что они с ней будут делать?» Учить и учить поколение за поколением. А страна аграрная почти полностью. Каждая почти деревня говорит на своём диалекте. А крестьянину много абстрактных знаний и не нужно — следи за приметами, планируй сев и жатву, да церковные праздники с постами чти. Ну, и хитрость мужицкая, как без этого. А женское образование на деревне — полный бред. Зачем бабе образование? Её дело рожать, работать, мужа кормить, ублажать, да за дитями посматривать. Ну, в церковь ещё.
Силантий прокряхтел и выдал:
— Не серчай барин, дозволь слово сказать.
Киваю. Сегодня меня все учат жизни. Но, Силантий — умный старик и хороший мастер.
— Говори.
— Зря ты, барин, Катьку сваришь. В Новопреображенском так ещё ничё. А в остальных деревнях так вообще тьма. Ты с Катькой их не сравнивай. Катька никогда не была в поле и коровам каким хвосты не крутила… На руки её, барин, посмотри… Очень зажиточная ейная семья. По меркам Новопреображенского понятно. Дали Катерине образование. Слова правильно говорит, музыку знает… Не смотри, барин, что она — крепостная… Она-то… Кхе… — Силантий усмехнулся каким-то своим мыслям. — А, вообще, барин, худая затея давать бабе выбирать других баб. Путёвого не будет ничего. Знаешь поди, что девки стараются подружек пострашнее и поглупее себя подбирать? С чего ты мыслишь, что, Катя поступит иначе? Ни одна баба вокруг себя не допустит цветника из других баб.
Минуту соображаю. Что-то я упустил из этого умного и правильного поучения.
Вкрадчиво спрашиваю:
— А ну-ка, Силантий, с этого места поподробнее.
Удивлённо подняты седые брови:
— С какого, барин?
— Что ты имел ввиду, говоря: «Не смотри, барин, что она — крепостная… Она-то… Кхе…»?
Недоумение на лице плотника стало настолько искренним, что я почти поверил.
— Говори, Силантий.
— Э-э, так это, барин, что говорить-то?
— Чья она?
— Так ясно чья. Матушки своей и батюшки.
— А кто у нас батюшка?
— Как-то? Платон. Кузнец наш. Ох, хороший кузнец, барин! Он такое…
Поднимаю ладонь.
— Стоп. Про чудеса кузнеца потом поведаешь. Кузнец, значит?
Кивок.
— Кузнец, барин. Настоящий…
— Стоп-стоп. А матушка её кто? Чья, точнее?
— Как чья? Известно чья. Прозоровская она. Обрюхатил князь бабку-то Катькину и за кучера своего замуж и выдал. Это ж всем в Новопреображенском известно, у любого спроси.
Так. Приехали.
— То есть Катя — внучка князя Прозоровского?
— Ну, да. Тебе, барин, это всяк в Новопреображенском скажет. У любого спроси!
Да. Мелкая сошка всегда знает, кто съел мясо, но кто спросит у мелкой сошки? А, я, типа, умный рассуждать, а сам даже не соизволил опросить местных. Ищу тут, конспирологические теории разные строю. Матушку расспрашиваю. Блюментроста прошу прознать на «медосмотрах». А ларчик ломом открывался. Конечно, Императрица в курсе этой истории. Мне только не соизволила сообщить о сём.
Силантий меж тем продолжал, даже с какой-то гордостью в голосе. Мол, знай наших!
— Князь бабку Катькину из вотчины привёз. Она уже грамотная была. Не знаю кто её и почему учил. Не ведаю. Не был я там.Князь-то вскорости помер, но управляющий и при Меньшикове тот же остался и, как Алексей Петрович завещали, семье кучера его бывшего помогал. И деньгами, и в хозяйстве если что надо. Корову там купить или ещё что. Не бедствовали они. Никак не бедствовали. Ново-Преображенское Александру Меньшикову отошло по итогу. Но, тот тоже не обижал Прозоровских-то. Уж не знаю почему. Врать не приучен. Жена его Дарья Михайловна потом Катькину мать к себе в Петербург забрала. Но, как раз в то лето, как село стало дворцовым, в село и вернула. Платон «Епифаничну» давно любил. От того сразу, как без барина-то мы остались, в жёны и взял. А потом Катька-то и родилась. Такая вот там история, у кого хошь спроси! Матушка у Меньшиковых при детях была, опосля и учила Катьку как дворянку. Так что так, барин. А ты про Анюту удивляешься. Её ж никто так не учил и от крестьянского труда не оберегал.
Забавно. Забавно. Вот где ключик-то золотой. От дверцы. Где деньги лежат. Шучу я так от впечатлений, которые меня переполняли сейчас.
А я всё ломаю голову над Катиным великолепием и ухоженностью. И кто настоящий отец самой Кати — тоже ещё вопрос. Может и кузнец. А, может, и не кузнец совсем. Уж больно воспитанная, холёная и образованная барышня. Настоящая крестьянка, в общем. Типичная. Широкими скулами на местных только не похожа. То-то я её в Ново-Преображенском сразу приметил в толпе. Сверкала как бриллиант на общем фоне. Меньшикова я портрет помню. Не похожа на него Катя. Но может в деда? И отец её таки кузнец. А может не старший, а младший Алексашка там постарался? Хотя хватило бы и деда из Прозоровских.
Тогда непонятно мне, почему она отказывается от моей вольной? Вот тут загадка, которую я пока не решил.
Появилась Катя, легка на помине.
— Барин, чай господину Строганову я заварила и подала. Они вас в Зелёной ожидают.
— Спасибо, Екатерина Платоновна.
Катя покосилась на Силантия и явно нахмурилась.
— Будут ещё приказания, барин?
— Нет, спасибо, Катюш.
Вечером поговорим.
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 ноября 1743 года.
Визит Строганова не был совсем уж удивительным. Строгановы у меня уже бывали в гостях и не только. Завтра у младшего из братьев как раз приём, где будет и Матушка, и Лина с Ульрикой, и дядя, ну, и я тоже. И многие уважаемые люди столицы. Но, что нужно Сергей Григорьевичу от меня сегодня?
Гость ожидал меня в Зелёной зале.
— Сергей Григорьевич, рад вас видеть. Что привело вас в наши края?
Церемониальный реверанс.
— Государь.
Киваю.
— Слушаю вас, барон.
— Государь. Завтра у нас приём. Открываю в Петербурге особняк свой после ремонта.
Киваю.
— Понимаю, дело важное, у самого, знаете ли, стройка…
Учтивый поклон головы гостя.
— Рад буду видеть Вас, Государь, завтра у себя. Прошу простить за дерзновенность, но могу ли я рассчитывать, что вы будете у меня пораньше?
Вот жук! Матушка с принцессами намерены быть ближе к танцам. Многие из приглашённых тоже не будут спешить. Не единственный в Петербурге завтра приём. А «на Цесаревича» пойдут с радостью.Впрочем, я его понимаю. И я к нему и всей его фамилии со всем уважением. Род, который создал Урал и его промышленность. Род — Легенда. Конечно, у меня на Строгановых были и свои планы, как и на весь Урал тоже. Так что…
— Да, я буду у вас. Можете сообщить своим гостям.
— Благодарю, Государь!
Он поклонился.
— Полноте. Чем вы нас новеньким обрадуете? Кто будет играть?
— О! У меня есть для гостей сюрприз! — оживляется Строганов, — у меня первого после возвращения будет играть и петь Тимофей Белоградский!
Что за хмырь? Отстаю от здешней культурной жизни, ой отстаю!
Видя моё непонимание, гость пытается хоть чем-то меня заинтересовать.
— Ещё купил я, Государь, в Саксонии новинку: «форте-пиано» мастер Зильбермана, — говорит Строганов гордо.
А вот это «О»! Будет на чем сыграть. Надо бы тоже себе купить, в комплект к клавесину. Устал я от здешней музыки. Вечером будет послушать приятно. Да и мастера лучше сманить. Музыкальный инструменты сейчас — «хайтек». Стоят как в наши дни автомобили «Порше». Зачем мимо себя эту копеечку пропускать?
— Изрядно, Сергей Григорьевич, изрядно! — выказываю восхищение гостю.
— Спасибо Государь! Хочу я показать гостям радения об искусствах, достижения и пользу, которую приносят Отечеству наши предприятия. Вы много и лестно отзывались о наших заводах и рудниках. И лепо будет слышать если Вы соизволите так же при Государыне снова о том сказать?
Я ж говорю — жучара ещё тот. Но, как иначе? Как бы Строгановы иначе создали свою промышленную империю?
Благосклонно киваю.
— Сергей Григорьевич, доброе дело и хвалить приятно, я думаю, что вместе мы сможем сделать для дела горного и более…
— Всё, что пожелает Ваше Императорское Высочество, и всё, что доступно всем нашим силам.
Киваю.
— Вы знаете мои увлечения науками, — начал я издалека, глядя как насторожились глаза гостя, — придумал я метод как больше стали из имеющийся руды выплавлять.
Глаза Строганова сначала округлились, потом загорелись.
— Машины у меня есть и расчёты, но проверить не могу, — развожу руками, казённые заводы заказами переполнены, а свой времени нет создавать…
— Так, Государь, если метод такой хороший, так любой промышленник готов будет перенять.
Перенять? Прийти с деньгами и выкупить за гроши всё готовое? Шалишь, Серёженька, меня тебе на мякине не обскакать.
— Ну, любой мне не надобно, мне нужен надежный, — смотрю в глаза Строганову, тот не отводит, — чтобы мастеров мог прислать для отладки и отработки, в риск мог денег купно дать и потом в доле был и на сторону без согласия технологии не пускал.