Императрица вставила свои пять копеек:
— Пётр у нас непревзойдённый знаток чая, сортов, купажей и церемоний.
— Вы льстите мне, Матушка. Я просто люблю чай и люблю дарить людям радость вкуса.
Лина кивнула, улыбаясь:
— Вы, оказывается, не только на бумаге поэт.
— Вы слишком добры ко мне, принцесса.
— Лина. Просто Лина для вас. Мы же так условились, Пётр, не так ли?
Склоняю голову.
— Счастлив, Лина, что вы помните об этом. Как вам показался город?
— Очень милый и красивый.
— Ну, это позавчера была погода отвратительная, а так Санкт-Петербург ещё красивее. С удовольствием покажу вам, и вашим спутникам нашу столицу.
— Это было бы замечательно. А говорят, что ваш Итальянский дворец просто полон чудес. Это так?
Киваю.
— Смею полагать, что — да. Это моя гордость и я всех приглашаю в Итальянский дворец. Как только вы выберете день визита, вас встречу я, мои учёные и соратники, и все чудеса моего дворца.
Дворец был не совсем мой, но как-то я уже привычно называл его своим домом, а Матушка не возражала.
Лина мило улыбнулась:
— Думаю, что это был бы замечательный визит.
— Матушка, у вас есть пожелания по дню визита? Завтра я буду у Сергея Строганова на приёме в честь открытия его дворца в Петербурге. — поясняю гостям. — Барон Строганов из фамилии уральских промышленников и одни из богатейших людей России. Много жертвуют на искусство, науку и народное образование.
— Барон Строганов, узнав о вашем прибытии, просил меня лично пригласить вас завтра к нему в паллацо, — вступает в разговор Императрица, — я посещу его после обеда.
Лина ответила за всех гостей:
— В таком случае, мы принимаем приглашение барона Строганова, не так ли?
Принц и принцесса благосклонно кивнули. А что они могли сказать в такой ситуации?
— А когда мне ждать гостей, Матушка?
Вздох.
— Что ж, пожалуй тогда, на 12 ноября едем к тебе во дворец.
— Рад буду принимать всех. За несколько дней я подготовлю всё в самом лучшем виде.
РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 ноября 1743 года.
Утка была просто великолепной.
— Спасибо, радость моя. Мясо просто волшебное!
Катя улыбнулась и ответила своим бокалом на мой салют. Тонкий звон стекла.
— Я рада, что тебе понравилось. Как тебе Лина?
Жую.
— Ну, как. Умна. Мила. Вообще, странно обсуждать одну женщину с другой.
Улыбка.
— Со мной можно. Я ведь не ревную и не обижусь.
Ой-ли? Все женщины одинаковы. Убеждался много раз. Никогда не забывают и никогда не прощают.
— Кстати, 12 ноября Матушка, принцессы и принц будут у меня в гостях. Имей в виду.
Кивок.
— Поняла. Что-то конкретно нужно особенное?
— Нет. Не знаю. Сама реши, потом мне расскажешь.
— Хорошо, Пётр. Я всё сделаю.
Она улыбалась. На мой вопросительный взгляд ответила спокойно:
— Любой женщине приятно, когда мужчина с аппетитом ест её стряпню.
Мотаю головой:
— Не-не-не, утка и вправду великолепна!
Улыбка стала ещё теплее:
— Кушай.
— Вкуснотища!
— Ты просто проголодался. Чем кормили в Зимнем?
Отмахиваюсь.
— По сравнению с твоей уткой я даже и не вспомню. Можно я положу тебе ещё кусочек?
— Сделай милость. И налей вина, будь добр. Так весело трещит камин. На улице такая гадость сейчас, а тут тепло и уютно.
— Спасибо, за чудесный ужин и чудесный вечер, радость моя.
Мы чокнулись бокалами. Вино приятно и радостно двинулось на встречу с моим желудком вдогонку за вкуснейшими кусочками утки.
Как там? Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок?
Глава 10Кровные загадки и интриги
Иллюстративное фото: Металлургический завод.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ОСОБНЯК СТРОГАНОВА. 7 ноября 1743 года.
Маркиз де ла Шетарди приехал на прием к барону Строганову в числе первых. Хозяин делил с братьями доставшееся после смерти батюшки имущество и, получив в своё распоряжение солидные средства, купил в том году недостроенный особняк на Большой Першпективе. Соединить пока два крыла в единый дворец он не успел, но одно крыло было закончено, и представляло из себя вполне солидный по местным меркам особняк. На его открытие Сергей Григорьевич как радушный хозяин и созывал «лучших людей столицы».
Франция покупала металл строгановских заводов и маркиз понимал, что его не могут не пригласить. За прошедшие два дня ему уже успели отказать во встрече с Императрицей. Подготовленный ему дом оказался сырым и пришлось принять приглашение архиятора Лестока у него пока погостить. Жак-Жоакен был оскорблён, но у него было срочное дело, по которому надо было поговорить с неблагодарной русской Императрицей. Он был уверен, что Елисавета Петровна не пропустит этот прием. Его не могут к ней не допустить и тогда он выложит козырь, от которого она не сможет отбиться. На сколько Шетарди знал царица ещё не определилась с невестой ещё всё можно к пользе Франции решить.
По прибытии маркиз уже нашел у Строганова находящегося в окружении немалого числа прелестных дам русского дофина. Тот о чём-то болтал с ними и немного играл на новомодном итальянском инструменте. Короткий стальной взгляд Петра дал понять де ла Шетарди что на удалённом приветствии стоит остановится, и цесаревич точно не хочет с ним говорить. Впрочем, от этой встречи пока не могло быть пользы. А не спешащий уезжать домой из Петербурга пленённый под Гельсингфорсом генерал фон Будденброк мог русским про роль маркиза в «покушении на цесаревича» что-то и наговорить. Скорее всего, впрочем, именно самому цесаревичу. Но пока верительные грамоты де ла Шетарди не приняты, нужно быть настороже, позже, впрочем, тоже. И это ещё одна причина свои бумаги Императрице скорее предъявить.
Императрица прибыла, когда прошло уже половина вечера. Пока её не было играл оркестр. Гости могли баловаться напитками, смотреть картины, музицировать. Большинство же просто травили друг другу байки и сплетни. Де ла Шетарди был здесь как рыба в воде. Успел многое узнать, многим польстить и напомнить о себе…
Императрица прибыла с гостями. Жак-Жоакин уже знал, что кроме герцога Голштинского прибыли две принцессы Гессенские: Каролина Дармштадская и Ульрика Кассельская. Вокруг судачили что это «невесты». Наличие здесь Ульрики могло сильно задачу маркиза осложнить.
Вскоре после прибытия Императрицы начали танцы. Первой был польский танец. На него объявили цесаревича и Ульрику, а потом почти сразу кадриль. Тут уже с в русским наследником танцевала Дармштадская принцесса. Строго по старшинству. Было заметно что Петер Фёдорович мелок для обеих принцесс. Что ж самое время поговорить.
Де ла Шетарди пробрался к сидящей на возвышении Императрице.
— Ваше Императорское Величество, — начал, сделав глубокий реверанс маркиз…
— О, Жак! — делано удивилась русская царица, — вы вижу к нам надолго, если начали наконец русский учить?
Зараза. В гробу туринский дворянин и французский маркиз видел этот варварский язык! Но, ничего не поделать, — дипломатия трудное ремесло. И если бы того потребовали интересы его Короля он сейчас и шкуры бы облачился.
— Нье множеко, — пояснил Жак и продолжил на французском, — я благодарю за Ваше приглашение в любимую мной русскую столицу, к сожалению, меня не пустили к Вам сразу по прибытии, чтобы передать восхищение моего Короля и иметь счастье Вас лицезреть.
Саркастическая улыбка.
— Я рада вас видеть Жак, но, вы ведь лицо частное, потому мои люди и я не находим причин с вами у себя встречаться, — снисходительно ответила Елисавета Петровна, — но на частных приёмах почему бы и не поговорить?
Жака-Жоакена Тротти ткнули как котенка в сделанную им лужу. Русская правительница сама просила его снова прислать, и вряд ли она это сделала чтобы так мелко за помощь мстить. Их разговор слышали стоящие рядом, и Императрица чётко указала что Жак здесь даже не Её гость и ничто, и никто не может его здесь защитить. Пора действовать. А то можно и дело не сделать и домой не возвратится.
Жак достал из-за пазухи приготовленное письмо. Его можно было передать только в крайнем случае. Вот он и наступил.
— Мой Государь просил меня предать это письмо Русской И м п е р а т р и ц е, — подал скреплённую печатью бумагу Шетарди.
Императрица, не сразу, а только прокрутив в голове фразу приняла свиток. Вскрыла его. Пробежала глазами. Улыбнулась. Долго же французы не хотели императорский титул русских монархов признавать. Отчего же их так припёрло?
— Что же Вы господин посол не начали с него, — добродушно произнесла Елисавета, — Иностранная Коллегия быстро бы передал его мне и Вам бы не пришлось три дня томиться.
— Ваше Императорское Величество, — начал де ла Шетарди.
— Да оставьте свои политесы, — ровно произнесла Императрица, — о чём вы, маркиз, хотели переговорить? У Сергея найдется свободная зала, где мы сможем уединится для беседы…
Что же маркизу похоже ничего более здесь не грозит. И он уж постарается подобрать «лучшую» жёнушку этому голштинскому мальчишке. Да и Бестужева надо додавить, тогда может и с Веной у России раскол углубится.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ОСОБНЯК СТРОГАНОВА. 7 ноября 1743 года.
Когда-то Петру Петровичу нравились танцы. Он был молод и после озорного кейли мог отжечь и задорную джигу. Но когда тебе за шестьдесят, то тебе и гавот уже в тягость. Впрочем, если бы ему выпал шанс ещё раз увидеть изумрудные поля Ирландии…
Родина. Одну он покинул даже моложе Цесаревича. Вторую он нашел здесь. Другую генерал-фельдмаршал уже и не искал.
Ласси приехал чуть раньше Императрицы. Почти к танцам. Уже отзвучал стартовый польский. Начиналась кадриль — весёлая версия контрданса. Старый вояка видел, как почти без отдыха юный Цесаревич передал партнёршу по первому танцу своему двоюродному дяде. Молодые обменялись видно парой учтивых слов, и Пётр Фёдорович уже вторую принцессу подхватил. Видно, было что не смотря на быстрый ритм молодые успевают обменяться и заинтересованными взглядами и фразами. Похоже Цесаревичу нравится эта девица. С первой он более нейтрально говорил.