Елисавета ободряюще кивнула.
Каролина запела уже по-русски:
— В полях, где ветер льэдэнясш,
Среди сньэгов, студ’ащих кроф.
Т’ебе йа свой послэдний пласш,
Отдатт готоф, отдатт готоф.
…
свою засшиту, свой приют…
Принцесса пела правильно и почти без акцента, разве что почти не смягчая конечные гласные. Явно долго учила и репетировала. И кто-то ей поставил русскую речь, не ровно ещё, но поставил. Она очень хотела это петь правильно. Давно, судя по всему. Не сейчас. Не в дороге в Россию. Раньше. Веря? Надеясь? Бог знает.
Выучила.
— Была б ты со мной в крайу,
Где толька нощ, где сонца нет,
Я б’ил б’и сшастлиф каак в Райу
С тобой мой свет, с тобой мой свет…
Внезапно Лина отставила инструмент и заплакала.
— Я мочь… нихт… Проститт…
В порыве чувств Императрица Всероссийская встала и обняла её.
— Поплачь, девочка. Это нужно иногда. Всё хорошо. Не беспокойся ни о чём. Всё будет хорошо…
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 12 ноября 1743 года.
— Рада тебя видеть, Петруша. Что-то случилось, что ты в такую рань?
Государыня по обыкновению поцеловала меня в лоб и пригласила присаживаться в кресла.
— Нет, Матушка, всё хорошо. Хотел пожелать тебе доброго утра. Ты всегда великолепна, а с утра твоё великолепие лишь подчёркивается свежестью нового дня.
Императрица улыбается.
— Ох, льстец, каких поискать.
Улыбаюсь в ответ:
— Я лишь любящий и уважающий тебя племянник. Верный и готовый исполнить любую твою волю.
Настроение Лизы с утра хорошее. Вот, и слава Богу.
— Чай?
Киваю.
— С удовольствием.
Императрица собственноручно разливает чай по чашкам.
Глоток.
Вздох.
— Ты, когда научишь моих заваривать хороший чай? Я уже и из Китая выписала указанные тобой сорта, но когда они ещё прибудут, а то, что есть в Петербурге и Москве никуда не годится. Где ты берешь свой чай для заварки, открой мне секрет.
— Нет никакого секрета, Матушка. Просто чай нужно любить и уважать. Он не терпит небрежения и простой механики. Это целое искусство. Поэзия. А твои мастера чая, извини, не поэты.
Но, Лисавет не удовлетворена ответом.
— Может и так, но у твоей Кати получается прекрасный чай, почти как твой, а у них нет. Почему?
Пожимаю плечами.
— Матушка, я не держу от тебя никаких секретов, тем более секретов и рецептов чая для тебя. Если твои мастера тебя не удовлетворяют, я готов лично приезжать каждый день и заваривать тебе чай.
Улыбка.
— Я когда-нибудь поймаю тебя на слове. Будешь сам приезжать или свою Катю присылать.
Киваю.
Ага. Это запросто. Люблю дальние подводки в исполнении Императрицы. И она любит это дело.
— Как будет угодно Твоему Величеству, Матушка.
— Так с чем пожаловал?
— У меня сегодня частный приём, если ты помнишь. Хотел ещё раз пригласить.
Благосклонный кивок.
— Да, я помню. Спасибо за приглашение. Я подумаю. А кто намечается?
— Да особо никто, достойный тебя и твоего внимания. Наши немецкие гости. Дядюшка мой, Ульрика, Лина. Ну, моя банда всяких там учёных-механиков. Думаю, устроить чаепитие и экскурсию по дворцу, мастерским и цехам.
— Кстати, о цехах. Жалуются на тебя.
Началось раньше, чем я рассчитывал. Но, прогнозируемо.
— На что же, Матушка?
— Говорят, что твоя мыловарня и рыба провоняли всё начало Большой Першпективной. Одно место было без рыбьего запаха в столице. Теперь въезжающие в город жалуются. Так это ты называешь просто опытами. Что будет, когда ты начнёшь производство? Ветры у нас, конечно, с Запада дуют, но вода-то будет идти от тебя в Летний сад. Петруша, нужно что-то делать, а то совестно уже. Я всё понимаю, но ты затеял большое строительство, судя по твоим бумагам и прошениям. А можно всё это строить не в Петербурге? Хотя бы в пяти-десяти верстах от города?
Вздыхаю.
— Всё, как пожелает Твоё Величество, Матушка. Но, чем дальше от Петербурга, тем хуже дороги и хуже рабочие. Точнее, их там просто нет. Крестьяне одни. А их надо учить. Да и нет у меня крепостных в окрестностях столицы. А если в моей подмосковной вотчине строить, то и дорого выйдет, и, вообще. Придётся и местных моих учить, и сырье завозить, и материалы, продукцию потом по известным тебе, прости Господи, дорогам в Петербург везти. Очень дорого выйдет. Да и присмотр нужен, а я в Петербурге.
Усмешка.
— Про крепостных в окрестностях Петербурга я намёк поняла. Хорошо, я подумаю. Хотела сделать сюрприз, но, намекну — думаю к свадьбе пожаловать тебе имение под Петербургом. Хорошее. Достойное Наследника Престола.
Склоняю голову.
— Матушка.
— Потом поблагодаришь, когда узнаешь, что за бриллиант я тебе готовлю. Так что после возвращения из Первопрестольной будет вам с молодой женой где устроить в Петербурге пир на весь мир.
— Благодарю, Матушка. А когда будет сие?
— Свадебка-то? Думаю, к лету. Помолвка, понятно, раньше.
Осторожно:
— И с кем помолвка?
— Не знаю, Петруша. Пока много вариантов. Сложно всё. Но, не скрою, Лина мне понравилась. Так что всё может быть.
Ну, хоть тут не всё безнадёжно в моей жизни.
— Спасибо, Матушка. Мои желания ты знаешь.
Кивок.
— Знаю, Петруш, знаю. Но, не всё зависит от наших желаний, сам знаешь.
— Знаю, Матушка. Однако надеюсь на правильное чудо.
— Правильное Чудо? Хорошо сказал. Да, может случиться и так.
Она помолчала.
— Что будешь с Катей делать?
Делать удивлённое лицо глупо. Лиза не терпит фальши. Комплименты любит — это да. Но упаси Бог её раздражать фальшивостью.
— Я не знаю, Матушка. Не скрою — мне очень хорошо с Катей. Если бы я мог на ней жениться, то я бы так и сделал.
Императрица вздыхает.
— Нет, Петруша, я этого сделать тебе не дозволю.
— Я знаю, Матушка.
— Не всё во власти даже Императриц. Нет, этого не случится. Так что?
Пожимаю плечами.
Лисавет вдруг спрашивает:
— Может мне у тебя Катю просто выкупить? Мне нужна личная мастерица чая.
Этот вариант я тоже рассматривал, но, как теоретический, в числе многих возможных. И ничего не придумал на сей случай, честно говоря.
— Я приму твою волю, Матушка, какой бы она ни была. Но, у Кати на руках вольная. Однако, от оглашения сей бумаги она отказывается. Хотя может покинуть меня в любой момент по своему желанию.
Императрица вскидывается, но застывает.
— Даже так…
Она ставит едва не пролитую ею чашку.
— Хорошо, Петруша, я подумаю. Да, и с невестами твоими я пока не определилась. Всё, ступай, у меня забот и без тебя достаточно.
Встаю.
— Благодарю тебя за приём, Матушка. Ждать ли тебя сегодня у меня?
Она потёрла лоб.
— Честно? Я не знаю. Не решила ещё.
Киваю:
— Хорошо. В любом случае, я буду ждать тебя, Матушка.
…
Я привычно шёл по залам Зимнего дворца. Что я решил? Многое и ничего конкретного. Даже приедет ли Императрица ко мне сегодня в гости или нет. Вопрос об имении и прочих деревнях в окрестностях Петербурга мы проговорили, ничего не решили, но эти вопросы с кондачка не решаются. С невестой всё так же неясно. Лина понравилась и это хорошо. Но, пока всё очень зыбко в этом плане. Катя? Не знаю. Лиза отнюдь не взбалмошная дурочка. Она опытный и беспощадный правитель. Да, она приняла обет никого не приговаривать к смертной казни, но у неё есть тысячи способов превратить жизнь наказуемого в бесконечный ад, да такой, что иной раз лучше бы убила сразу. Поэтому вопрос Катей у неё в голове может уже иметь форму принятого решения. «Выкупить» у меня мою «крепостную», принять потом в штат Двора, назначив на должность какой-нибудь обер-чай-шенкини, она может запросто. С пожалованием личного дворянства, как вариант. Это, если посчитает необходимым изъять этот элемент из моего уравнения. А может и не изъять. Она явно ждёт итогов «карнавала невест».
Что ж. Feci quod potui, faciant meliora potentes. Я делаю всё, что могу. Кто сможет, пусть сделает больше.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 12 ноября 1743 года.
Целую руку Лины.
— Наконец-то я имею счастье приветствовать тебя в своём доме, моя дорогая Лина.
Принцесса на мгновение замирает, ощущая мои губы на своей кисти.
— Пьйотр…
Вспоминаю что остальные гости не говорят по-русски.
— Лина, прошу, тебя, сегодня говори на немецком. Говори, как тебе комфортно. По-русски будем практиковаться потом. У нас много лет, как я надеюсь, будет на это.
Она кивнула и ответила по-немецки:
— Спасибо, Петер. Я рада быть у тебя дома. Тут очень интересно, а уж разговоры о твоём дворце ходят, словно о сказочном замке. И, да, ты прав, мне очень трудно говорить по-русски. Сложный язык. Но, я выучу.
Киваю.
— Я тебе помогу. Я ведь тоже выучил, хотя, говорят, что у меня дикий немецкий акцент. Я учу и стараюсь. Когда-нибудь мне предстоит править Россией, и я искренне хочу, чтобы рядом со мной Императрицей была ты, Лина.
Принцесса вздохнула.
— Петер, я очень желаю этого. Это моя мечта — быть с тобой.
— И моя.
Вновь целую её руку.
Что у нас происходит? Да, пока, ничего особенного. Гости и Лина приехали. Дядюшка и Ульрика воркуют отдельно, мы с Линой отдельно. Ждём Матушку. Откуда я такой осведомлённый при отсутствии мобильной связи и спутниковой группировки? А очень просто. Достаточно дать условные полкопейки условной мелкой сошке и оплатить ему экипаж, чтобы известие о том, что Императрица повелела закладывать лошадей для поездки в Итальянский дворец, достигло моих ушей раньше, чем Государыня приказала одеваться.
Я уже освоился в этом времени и прекрасно умею с ним управляться.
Лина была интересной собеседницей. Начитана, образованна, масштабна. Многое знала и умела, имела практический опыт, в том числе и в медицине. Мы обсудили ряд интересных случаев и методы лечения. Мне понравилась живость её мышления. Главное, что мне понравилось — умение мыслить десятилетиями, абстрактно. Не в контексте «вот я выйду замуж», а в контексте наук и прочего, что напрямую её не касается.