Основную вину за то, что их планы относительно России оказались запоротыми, евреи возлагали на титульную нацию — русских. По их мнению, вместо того чтобы вместе с ними восстать против коммунистической верхушки, они безропотно служили этой власти. Вот почему примерно со второй половины 60-х в большом ходу у либералов была тема «рабской парадигмы русской нации» (дескать, участь русских — вечно быть рабами при любом режиме). Тот же Юрий Любимов не случайно в 1969—1970 годах один за другим поставил два спектакля, где эта тема была заявлена наиболее выпукло. Речь идет о «Матери» М. Горького и «Что делать?» Н. Чернышевского. О первом спектакле театровед А. Смелянский много позже напишет следующее:
«Любимов размыл исторический адрес повести Горького, ввел в нее тексты других горьковских произведений, начиненных, надо сказать, ненавистью к рабской российской жизни (выделено мной. — Ф. Р.). Он дал сыграть Ниловну Зинаиде Славиной, которая не зря прошла школу Брехта. Она играла забитую старуху, идущую в революцию, используя эффект «отстранения». Она играла не тип, не возраст, а ситуацию Ниловны. Это был медленно вырастающий поэтический образ сопротивления, задавленного гнева и ненависти, накопившихся в молчащей озлобленной стране…»
Что касается «Что делать?», то и там Любимов все свел к одному выводу; режим коммунистов — это то же крепостничество. Не спучайно в спектакль была включена песня на стихи Некрасова: «Не может сын глядеть спокойно на горе матери-России…»
Великий философ Гегель учил, что общество развивается по спирали, а значит, неизбежна в чем-то повторяемость. Вот и мы повторили ту ситуацию, которая привела к Великой Французской революции. Там ведь тоже тамошние либералы долго обрабатывали сознание интеллигенции и народа, готовя их к низложению Старого порядка. Английский историк Э. Берк, наблюдавший ту революцию вблизи, написал впоследствии следующее:
«Вместе с денежным капиталом вырос новый класс людей, с кем этот капитал очень скоро сформировал тесный союз, я имею в виду политических писателей. Немалый вклад внесли сюда академики Франции, а затем и энциклопедисты, принадлежащие к обществу этих джентльменов…»
В среде советских интеллигентов нашлись свои «политические писатели и энциклопедисты» — либералы, которые сформировали союз с «денежным капиталом» по-советски — номенклатурой. Это ведь только в либеральной историографии данный союз оспарива — ется, чтобы не бросать тень на либералов. На самом деле номенклатура и либералы действовали заодно, чтобы осуществить единую цель: одурачить простой народ и свергнуть Старый порядок, то бишь советскую власть. Вот почему Театр на Таганке благополучно пережил четырех советских генсеков (Брежнева, Андропова, Черненко, Горбачева), а Высоцкий не был выброшен за границу, как это произошло с Александром Галичем или Александром Солженицыным. Они необходимы были «денежному капиталу» для свержения Старого порядка здесь, на родине.
В начале 70-х в СССР резко обострилась «еврейская» проблема, что тоже было не случайно. Еще в конце 60-х американское ЦРУ вышло за рамки обычного шпионажа против СССР, не достигнув там больших успехов, поэтому основной упор стало делать на ведении психологической войны, усилив ее по всем направлениям. Одним из них и было «еврейское».
При активном участии США на СССР был в прямом смысле натравлен Израиль. Разработчики этой акции прекрасно понимали, что делали: они были в курсе того, что после Праги-68 еврейская элита в СССР в большинстве своем осудила действия своих властей, поэтому и использовала Израиль в качестве тарана для дальнейшей радикализации советского еврейства. В итоге в самом начале 1970 года Израиль объявил Советский Союз своим главным стратегическим противником и подверг массированным атакам его союзников на Ближнем Востоке — в частности Египет.
Новый премьер-министр Израиля (с 1969 года) Голда Меир призвала евреев к «тотальному походу против СССР». По словам израильтянина Вольфа Эрлиха, «с этого момента в Израиле Советский Союз стал изображаться как враг номер один всех евреев и государства Израиль. В детском саду, в школе, в университете израильский аппарат делал все, что в его силах, чтобы укоренить подобное изображение СССР как аксиому».
Естественно, подобная политика не могла не отразиться на евреях, которые проживали в Советском Союзе. Правда, у нас в школах и университетах антисемитизм открыто не практиковался, однако определенные (в основном идеологические) притеснения евреев имели место. Например, после того как к руководству Гостелерадио пришел Сергей Лапин (апрель 1970-го), с голубых экранов исчезли многие эстрадные артисты-евреи, причем достаточно популярные (Майя Кристалинская, Вадим Мулерман, Аида Ведищева, Нина Бродская, Лариса Мондрус и др.), а им на смену пришли представители союзных республик: Лев Лещенко (РСФСР), София Ротару (Украина), Роза Рымбаева (Казахстан), Як Йоала (Эстония), Надежда Чепрага (Молдавия), ансамбли «Песняры» (Белоруссия), «Ялла» (Узбекистан) и др.
Все эти акции были следствием действий руководства Израиля, а не прихотью советских властей. Здесь в точности повторилась ситуация конца 40-х: тогда Израиль «кинул» СССР, переметнувшись к США, в результате чего советские власти начали борьбу с космополитизмом. В начале 70-х история повторилась: Израиль, по наущению окопавшихся в США сионистов, повел массированное идеологическое наступление на СССР, на что тот ответил такими же акциями. Правда, в сравнении со сталинскими они были куда менее решительными и последовательными. Здесь в полной мере проявилась осторожная позиция либералов во власти, которые хотя и реанимировали в идеологии личность Сталина, однако возвращаться к его методам не собирались. Как напишет чуть позже известный исследователь «еврейской темы» И. Шафаревич:
«Реакция коммунистической власти была далеко не симметричной. Даже в пропагандистской литературе было запретно упоминать о еврейском влиянии. Было изобретено выражение «сионизм», формально использующее название еврейского течения, имевшего цель — создать свое государство, но иногда как бы намекавшее на еврейское влияние вообще. Эта робость доказывает, что власть не противопоставляла себя еврейству, не ощущала его своим противником. В то время как евреи, эмигрировавшие из СССР, заполнили «русскую» редакцию «Радио Свобода» и там отчетливо клеймили коммунизм рабским и бесчеловечным строем, советские пропагандисты робко лепетали о «сионизме», упрекая его в вечной враждебности к социализму и коммунизму (Марксу, Троцкому?). То есть из двух оппонентов (отражавших позицию еврейства и коммунистической власти) один ничем не выражал опасения вызвать непоправимый разрыв, а другой был явно скован этим страхом…»
Несмотря на то что среди рядовых граждан США всегда был высоко развит антисемитизм, однако в высших кругах власти все было с точностью до наоборот. И не случайно, что именно с конца 60-х американская власть стала превращаться, по сути, в полуеврейскую. Это началось с президента Ричарда Никсона (пришел к власти в 1969-м), который на все ключевые посты в своей администрации расставил евреев: Киссинджер был назначен государственным секретарем (министр иностранных дел), Шлезингер — министром обороны, Барнс — главой Федерального резервного фонда (он определял валютную политику США), Гармент — главой департамента Белого дома по гражданским правам. Именно эти люди и стали определять стратегию США по отношению к СССР: она предполагала сначала массированную идеологическую атаку на еврейском направлении, затем — «удушение в дружеских объятиях» (так называемая разрядка, о которой речь еще пойдет впереди).
Новые методы психологической войны, начатые против СССР, принесли свои первые плоды уже в том же 1970-м: радикализм евреев усилился. В итоге в июне в Ленинграде группа евреев совершила попытку угона гражданского самолета с тем, чтобы покинуть СССР. Эта акция была предотвращена КГБ, однако резонанс имела огромный — западная пресса специально постаралась, чтобы об этом узнал весь мир. Таким образом, психологическая обработка советских властей со стороны Запада, с тем чтобы Кремль наконец открыл широкую еврейскую эмиграцию, вступила в свою завершающую стадию. Отметим, что к тому времени эмиграция евреев из СССР уже шла, но достаточно вяло: так, в 1968 году страну покинул 231 еврей, в 1969-м — 3 033, в 1970-м — 999. Теперь стояла задача сделать из этого ручейка полноводную реку. Причем в нее пытались тогда «загнать» и Высоцкого. Именно в 1970 году он пишет песню «Нет меня — я покинул Расею», как ответ на массовые слухи о том, что он собрался навсегда покинуть СССР. В ее финале бард декларировал:
Я смеюсь, умираю от смеха:
Как поверили этому бреду?! —
Не волнуйтесь — я не уехал,
И не волнуйтесь — я не уеду!
Такова была позиция Высоцкого в том 70-м. Но это только потому, что он, во-первых, еще ни разу не выезжал за рубеж, и во-вторых — градус ненависти к советскому «развитому социализму» еще не достиг у него критической точки. Но пройдет еще несколько лет, и его позиция по этому вопросу начнет меняться. Но до этого еще есть время, а пока Высоцкий в преддверии открытия еврейской эмиграции имеет целью получить заграничный иммунитет. Короче, 3 декабре 1970 года он официально женится на Марине Влади.
Регистрация состоялась 1 декабря в Москве. Свадьбу молодожены решили отметить в узком кругу в своей съемной квартире в «сталинке» на Котельнической набережной (ее снимала Марина Влади). Поскольку небольшая площадь квартиры не позволяла собрать большое количество гостей, пришли самые доверенные лица: свидетели жениха и невесты Всеволод Абдулов и Макс Леон, режиссер Юрий Любимов с супругой Людмилой Целиковской, поэт Андрей Вознесенский с супругой Зоей Богуславской, кинорежиссер Александр Митта с супругой Лилей, художник Зураб Церетели. По словам последнего, свадьба была более чем скромная и… скучная: «Мы купили несколько бутылок шампанского. А настроения нет, Володя на диване лежал, на гитаре играл…».