Хотя Анко ко мне сразу стала относиться очень хорошо, записав чуть ли не в члены семьи, на самом деле она не забыла про осторожность и где работает, поэтому у меня за спиной стала собирать обо мне информацию. Если бы не то, что я знал о слежке и не мои растения, которые оплели всю деревню целиком, я мог бы случайно спалить свои возможности, не обратив внимание на маленькую змейку. Из-за этого мне пришлось даже сократить общение с Наруко и другими Узумаки, пока у Анко не пройдет обостренная стадия подозрительности. Зато теперь, пусть и с таким мучителем, я хотел сказать учителем, я мог объяснить, откуда у меня появились знания о чакре и о тренировках.
Пока я узнавал поближе Анко, которая оказалась не такой стервой и садисткой, как я себе представлял, среди девушек в лагере назревал заговор. Увидев наглядно, красоту эльфов, и какой стала Кушина в частности, остальные Узумаки захотели быть похожи на нее. Вот только они планировали, чтобы Кузьма занялся изменением их внешнего вида, так как Кеори знала несколько техник похожих на пластическую операцию. Она могла бы самостоятельно попытаться провести операцию на другом человеке, а вот для изменения себя, ей обязательно требовался ассистент.
От того, что я узнал, мне даже стало страшно посещать лагерь, так как четыре девушки, у которых была общая цель, пугали меня больше чем злой Биджу. Я бы и дальше продолжал обходить стороной лагерь, но у Кушины появилось желание вернуться в деревню и надавать кое-кому по наглой старческой роже. Хорошо еще, что я об этом узнал вовремя, а то бы вся конспирация полетела к чертям.
Я-то думал, что была серьезная причина для возвращения в деревню, а оказалось, что женщина разозлилась на то, что мало того, что девочке не рассказали кто ее родители, так и не передали ей детские вещички, которые Кушина связала своими руками. Как же она возмущалась, что Наруко не чувствовала материнской любви, пусть и переданной через маленькое, но теплое одеяльце.
— Зато ты сейчас можешь ей все компенсировать.
Постарался я успокоить Кушину, когда поймав ее блуждающей кругами по лесу и вернул обратно.
— Ты не понимаешь, это совершенно не то. Я вообще теперь жалею, что согласилась на глупый план стариков, когда рожала Наруко.
— Они много лет учились вешать лапшу на уши, поэтому ты не первая и не последняя кто им доверились. Я-то думал, что ты недовольна тем, что Наруко поселили в маленькой квартирке, оставив жить ее на пособие.
— А что тут такого, разве не все так живут? Хотя, знаешь, лучше бы ее кто-нибудь приютил. Я слышала, в тот год появилось много детей, так что молоко бы для моей крошки нашлось.
— А разве тебя не возмущает, что ей не досталось вашего наследства?
— Так, а о чем я тебе говорю? Скорее всего, старики для своих внуков забрали мои шапочки, носочки и шарфик.
— А как же деньги и дом?
— А что дом? Дом бабушки и мы в нем просто жили. И о каких деньгах ты говоришь?
— Эм. Как бы твой муж был Каге, да и ты должна была хорошо зарабатывать.
— Так мы хорошо и зарабатывали. Только и траты у нас были соответствующими. Ты вот знаешь, сколько Минато отдал денег за свои кунаи сделанные на заказ, да еще из чакро проводящей стали? Вот, а ему их нужно было много.
— Так у вас денег вообще что ли не было?
— Были, но как бы, хе хе…
Потупилась передо мной Кушина и почесала в затылке.
— Знаешь, я тогда была немного нервной, особенно когда забеременела. Из-за этого тогда много вещей переломала. Мне кстати тогда очень помогло вязание, особенно на последних месяцах, когда я почувствовала, для кого я стараюсь. Как-то так.
— Понятно, а то я собирался выбивать из старейшин ваше имущество и тайные техники.
— Эээ. А у нас как бы не было тайных техник.
Тихо проговорила Кушина, пряча взгляд.
— Постой, а как же техники перемещения Минато или его расенган? Я уж не говорю о твоих знаниях, ведь тебя, наверное, успели научить чему-нибудь в клане, да и Мито могла что-то передать тебе.
— Ну, Минато обо всех своих успехах рассказывал своему учителю Джирайе, да и я делилась своими знаниями с ним или с дедом. У нас ведь не было чего-то эдакого, да и мы многим были обязаны деревне.
— Святая простота, все ваши техники должны были остаться у вас в семье, ну или быть обмененными на что-то равноценное.
— А так можно было?
— Эх. Получается, ты скорее всего ничему интересному не научилась, кроме того, что преподавали в академии?
— Я хорошо научилась рисовать различные печати.
— Ага, а после передала свои знания деревне, при чем бесплатно. Знаешь, вообще-то создание печатей, этоочень дорогие знания нашего клана и просто так не стоило ими разбрасываться.
— Простите.
— Эх, ладно уж, прошедшего не воротишь. Хорошо еще тебе хватило мозгов не учить никого детской технике клана.
— Да зачем она им, у них есть упражнение попроще, с листиком.
— Н да…. Счастье в неведении. Вообще-то тренировка Узумаки намного лучше, пусть и тяжелее. Это как сравнивать постройку замка из песка и возведение настоящего замка из камня.
Перепроверив техники запечатывания, о которых знали в деревне, я убедился, что бабка Мито даже в преклонном возрасте не заболела маразмом. Передаваемые родственнице знания оказались в основном на начальном уровне, и если бы хоть кто-то додумался сопоставить все печати, которыми уже поделились с Конохой, то они могли бы увидеть, что получили пшик, до которого могли додуматься сами. Проще говоря, Кушине дали несколько уникальных законченных печатей, которые были узкоспециализированы и любые изменения в которых приводили к разрушению основы.
Вроде получив уникальные печати, Коноха должна была стать новым монополистом, но имея пробелы в том, как нужно правильно рисовать, у них в лучшем случае получалось создать одну печать из десяти, которая не сразу разрушалась. Так, старикам оставалось радоваться, что в деревне есть еще одна Узумаки, могущая пополнять запасы печатей.
Тем временем, Кушина обнаружила после смерти Мито, что закончилась ее учебная краска, которой пользовалась до этого девушка. Помогая Минато, она, используя свои запасы, расписывала кунаи мужа, пока у нее была такая возможность. До этого считали, что у Кушины получаются печати только из-за ее принадлежности к клану Узумаки, но оказалось, что это была не единственная причина, а подсказать как пополнить краску было уже некому.
Выяснив детали, я легко разобрался с отсчитыванием взрослого ребенка, которого берегли и не допускали до серьезных заданий, но наткнулся на другую проблему. После разговора меня ожидала Кеори, которой вот прямо сейчас нужно было помочь, и никак нельзя было с этим повременить. Леча раньше людей, она боялась потерять свою работу, так как ее могли заставить заниматься не приятными для нее вещами, поэтому-то Кеори старалась не показывать другим свою женственность, и даже боялась быть красивой. Сейчас же, почувствовав себя в безопасности, проснулись простые инстинкты, которые говорили ей, что она может выглядеть не хуже чем Кушина, которой досталось все просто так.
Хотя Кеори не дошла до серьезных преображений, но уже сейчас передо мной была не та забитая женщина, которую я первый раз встретил в стране Травы, а имея багаж медицинских знаний, намного больше чем у Тсунаде, она, если бы захотела, могла стать первой красавицей в деревне по щелчку пальцев. Вот тут-то и крылась ее проблема. Хоть Кеори могла стать красавицей по человеческим стандартам, но красота эльфов, по ее словам, это совершенно другой уровень.
Позавидовав новой подруге, Кеори и оставалось, что обратиться ко мне за помощью, ведь ей было страшно так сильно менять себя, но женская гордость не давала ей отступиться. Я так и не смог увидеть глубину проблемы, ведь для меня что люди, что эльфы были одинаково красивы, но зато я смог предложить, как мне тогда показалось, простой выход из затруднительной ситуации. Как же я потом пожалел, что упомянул, что могу помочь, таким образом, ведь для такого вмешательства во внешний вид, требовалась определенная подготовка.
Я предложил Кеори, раз ей не нравится быть красивой человеческой женщиной, то почему бы ей не стать тогда эльфийкой, раз она видит в них свой идеал. Сказать то я это сказал, но вот я не ожидал того, что и она об этом думала, пусть и с другим исполнением. Теперь же она требовала от меня помочь ей сменить свою расу и чем раньше, тем лучше.
Отговорившись пока тем, что это долгая процедура, я сказал Кеори, что перед операцией мне нужно закончить с постройкой деревни для других Узумаки, а уже потом заниматься ей. Я мог бы сделать все быстрее, как с Кушиной, но первый вариант с переселением души был отвергнут женщиной, поэтому нужно было заняться долгим преображением человеческого тела, из-за чего и ей пришлось уступить мне.
Хорошо еще матери, узнав, как происходит изменение тела, раздумали делать своих дочерей красавицами, решив повременить до тех пор, пока те вырастут. Но вот незадача, из-за того, что мне в основном было лень сейчас заниматься операциями, мне пришлось покинуть лагерь и временно не возвращаться в него в образе Кузьмы, пока я не постою деревню, о которой говорил. Мне уже и самому надоело натягивать на себя другой образ и хотелось снова стать простым ребенком, от которого ничего не требуют сверх меры, поэтому я был рад уйти, но перед этим мне нужно было закончить свои дела и построить пару зданий.
Размышляя о том, какие тренировки могут быть нам полезны, я решил преподнести их детям как что-то веселое. Если силовые тренировки проходили в фоновом режиме, а на растяжках нам приходилось страдать, то я хотел хотя бы часть нужных для шиноби умений натренировать с помощью игр. Так, тренировка реакции превратилась у меня в игру в вышибалы с обязательным рикошетом.
Создав в качестве основы большой деревянный куб, в котором было пустое внутреннее пространство, я таким образом обозначил границы будущей игровой площадки. На первом уровне тренировки куб так и будет пустым, чтобы мы могли все видеть и вовремя реагировать, а вот на следующих уровнях будет множество изменений и дополнений. Мало того, что с каждым уровнем будет меняться обстановка, так еще и правила будут не статичными. Так, например, если вначале будет только один мяч, которым можно выбить соперника, то потом увеличится количество мячей и их раскраска.