служники, боевики и телохранители с момента его исчезновения подчинялись ей.
Мака приняла душ и уселась за туалет. Она любила ходить по дому голая, не обращая внимания на кощеевских прихвостней. Их она использовала как мужчин, но за людей не считала, а животных стесняться смешно. Позволяла она себе немного эмоций только с Чириком. Этот бандит совмещал ласковые манеры с изуверской жестокостью. Странное сочетание его качеств Маку по-женски волновало. В остальных она видела лишь прислугу. Вчера, еще до гулянки, Мака раздала им всем задания. Рублика она посадила в офис и поручила ему отвечать на звонки. Кто бы не звонил Кащееву, надо говорить, что хозяин вчера всю ночь гулял, а сегодня отсыпается. Четверых она послала в город следить за Голеневым, десяток держала на территории и на торговых объектах. Оставшимся не у дел приказала не пить, далеко не отлучаться и ждать ее распоряжений. На два часа дня Мака объявила сходняк в Какманду.
До двенадцати занималась лицом. Она приравнивала свою внешность к боевому оружию и за собой следила. Покончив с макияжем, потянулась, как кошка, щелкнув суставами, и пошла одеваться. Вчера, в ресторане, она красовалась в вечернем платье от Том Клейн, сегодня прикинулась в джинсы и черную водолазку. Костюм превращал ее и так худющую фигуру в нечто змеиное. Завтракать не стала, выпила маленькую чашку крепкого кофея и съела сухой хлебец с маслом и зернистой икрой.
В два часа направилась в Какманду. Бандиты уже собрались в вип кабинете. Внешне они себя вели развязнее, чем при Кащееве, но Мака быстро их приструнила:
– Хотите получать бабки, Кащей для вас теперь я.
Мужики притихли.
– Не возникай, Мака, мы все понимаем. – Миролюбиво заметил Рублик, который считался у них теперь за главного.
– Понимаете, и молодцы. Кащей предупредил, что Коленев пойдет на штурм. Он думал, что афганец это сделает на второй день после приезда. Я уверена, что он придет сегодня.
– Подстрелим, как тетерева. – Усмехнулся Рублик.
– Никакой стрельбы. Вы все к ночи исчезните с территории.
– Ты не того? – Рублик покрутил пальцем у виска.
– Хочешь проверить?
– Нет, но почему нам линять? Что ты одна баба можешь?
– Больше, чем вы все. – Усмехнулась Мака: – Запоминайте, до темноты все как обычно. Стемнеет, линяйте. Но так, чтобы ваш уход никто не засек. Лучше через овраг за сервисом. Кустов в овраге нет, дальше поле, спрятаться трудно. Скорее всего, они уже зыркают на нас со стороны города и развилки. Все магазины, автомастерские и Какманду на ночь не запирать. Только ворота. Коленев не вор, ему Кащей нужен.
Рублик насупился:
– А если они все от злости расхерачат, кому отвечать?
– Я отвечу.
Бандиты расходились молча. Мака заказала себе осетрину на вертеле, с аппетитом пообедала, вернулась в коттедж и больше до ночи на улицу не выходила.
Незадолго до рассвета пятеро мужчин вышли из парадного пятиэтажки и тут же растворились в темноте. Каждый шел своим маршрутом, и каждый знал место встречи. Ровно через тридцать пять минут они встретились в овраге, возле кощеевских авторемонтных мастерских. Олег раздал оружие. Три Калашникова и два Макарова Дениска ему отдал бесплатно. В разборке с Кащеевым он потерял брата и люто ненавидел убийцу.
Еще четверть часа молча слушали ночь. Ничего подозрительного не заметили. Первым пошел Олег. Он забрался на забор, набросил на оголенный провод резиновый коврик, и перемахнул внутрь. Остальные последовали за ним. Коврик запрятали в крапиву. Дальше двинулись по двое. Напарник прикрывал напарника. Замыкал группу Хорьков, он прикрывал всех. Двигаться приходилось перебежками вдоль стен зданий. Кащеев наставил много фонарей, и территория прекрасно освещалась. Они уже добрались до «задков» ресторана Какманду, и не встретили ни единой души. Внутренне напряжение от этого только нарастало. Олег стискивал левой рукой Макарова, а в правой держал заправленную в рукав для броска финку. Скворцов осторожно дернул ручку служебной двери ресторана. Она открылась. Голенев с Хорьковым вошли внутрь. Остальные остались на улице. Держа автоматы наготове, Скворцов и его товарищи, прижавшись к стене, ждали.
Олег с Хорьковым, бесшумно ступая, исследовали ресторан. Осмотрели кухню, кладовку с холодильными камерами, кабинет для гостей. Нигде никого. В зале один столик оказался накрыт. Голенев посчитал приборы, насчитал пять. Вилки и ножи чистые, закуски не тронуты.
– Неужели Кащеев решил устроить спектакль с угощением. – Подумал он.
Столик освещала маленькая лампочка, остальной зал тонул во мраке. Они обошли его по стенам. Никого и там ни обнаружив, вернулись к черному ходу:
– Пусто. – Шепотом сообщил Голенев Сергею.
– Чертовщина какая-то… – Так же шепотом ответил Скворцов: – Может, вся банда в коттедже хозяина?
Олег так не думал:
– Ну это же полная дурь.
– У бандитов свои примочки. – Проворчал Хорьков.
– Нет, здесь что-то не так. Не могу понять, что он задумал.
– Скоро поймем. – Заверил Сикворцов. Чтобы добраться до коттеджа Кащеева, надо было пересечь сильно освещенный участок. За домом темнела церковь и рубленный из бревен домик настоятеля. Там горел один фонарь, и светил он тускло. Олег, пригнувшись, перебежал к коттеджу первым. Шкурой ждал пули. Но выстрела не последовало. Полная тишина и никакой жизни. За окном одной из комнат бандита горел свет. Голенев постоял несколько секунд на крыльце, и дал знак товарищам. Они перебежали освещенный участок. Трое окружили дом, Степан встал рядом с Олегом на крыльце. Выждали несколько секунд, переглянулись. Голенев взялся за ручку двери и осторожно потянул на себя. Дверь бесшумно отворилась. Они вошли в темный холл. Хорьков нащупал на стене выключатель.
Голенев перехватил его руку. Он помнил расположение комнат и мог ориентироваться в темноте. К тому же уличные фонари через окна достаточно освещали помещение. Они проходили комнату за комнатой, и везде пусто. Свет, который Олег видел с улицы, горел в спальне. Голенев заглянул в нее и увидел широкую кровать с белоснежным бельем. Одеяло в крахмальном пододеяльнике оставалось приоткрытым, словно приглашая хозяина ко сну. Но его как раз в спальне не было. Скворцов и его бойцы сигналов не подавали, что означало отсутствие новостей и на улице. Олег и Хорьков осмотрели каждый закоулок. Степан даже обнаружил кнопку от потайной дверцы в кабинете Кащеева.
– Загляни сюда. – Шепнул он Олегу. Тот подошел и увидел арсенал бандита.
– Роту можно вооружить. – Прикинул Голенев, оглядывая винтовки и пистолеты. Оружие крепилось в специальных зажимах, и все зажимы, кроме одного, оказались занятыми.
– Похоже, он прихватил одну винтовочку. – Заметил Хорьков.
Больше им в доме делать было нечего. Из необработанных помещений на территории кооператива оставался только сруб священника и церковь. Афганцы двинули туда. Они все еще держались стен, но чувство опасности понемногу бойцов отпускало. Домик священника так же никто не запирал. Они осмотрели разбросанные коробки и пустой шкаф. Постель батюшки не отличалась чистотой и напоминала ложе бомжа. Тут было все ясно, человек собрал вещи и уехал. Голенев покинул домик и в сопровождении афганцев, зашагал к церкви. Перед входом, бойцы переглянулись. Входить в храм, даже бандитский, с автоматами на перевес им было неловко. Но Голенев приказал не расслабляться. Он отворил двери, они вошли и замерли. Царские врата освещал канделябр с тонкими восковыми свечами. Перед ним стояла совершенно голая Мака и, не мигая, смотрела на пришельцев. Голенев помнил, что подруга бандита предпочитает в доме одеждой не пользоваться но, увидев ее нагишом в церкви, растерялся. Хорьков чуть не выронил пистолет.
– Попроси своего друга выйти. Здесь кроме меня никого нет. – Попросила Мака грудным голосом. Голенев кивнул напарнику и тот, попятившись к двери, удалился. Мака продолжала, не мигая, рассматривать Олега: – Убери свою пушку, тут церковь.
Олег опустил пистолет, подумал, что голой женщине оружие спрятать негде, и засунул Макарова в карман:
– Что все это значит?
– Это значит, я тебя жду.
– Зачем?
– Есть разговор.
– О чем нам говорить?
– У нас много тем для беседы.
– Например?
– Например, тебе нужен Кащеев, я тебе его отдам.
– Почему я должен тебе верить?
– Поверишь. Еще у меня есть одна бумага, которую я намерена тебе продать за поллимона баксов.
– Я не покупаю ценных бумаг.
– Не купишь сейчас, заплатишь потом вдвое.
– Не надо меня пугать. Давай закончим с Кащеевым. Где он?
– Он в Москве.
– Что он там делает?
– От тебя прячется.
– А где его люди?
– Я их отпустила. Не хотела, чтобы эти козлы помешали нашему разговору.
– Что ты просишь за Кащея?
– Хочу, чтобы ты его убил.
– Зачем тебе это?
– Надоело быть его подстилкой. Слишком жадный парень.
– Говори адрес.
– Не так сразу. Я тебе не нравлюсь? Ты теперь без женщины, может, сначала поиграем?
– Ты спятила?
– Почему? Боженьку стесняешься? Так это он дал нам радость любви.
– Любви, но не свинства.
– Ты еще будешь морали мне читать? Дурак. Не хочешь, адрес не скажу.
– Сука ты. – Не выдержал Голенев.
– Лаяться в церкви грех. – Мака подошла к Олегу, расстегнула ему рубашку и стала гладить грудь: – Сколько у тебя шрамов… Ты и вправду крутой. – Ее рука скользнула ниже.
– Не здесь и не сейчас. – Отстранил ее Голенев: – Получу адрес, возможно, я тебя и навещу.
– Ладно, так и быть. Но у меня условие.
– Еще одно?
– Секс удовольствие. Я о деле.
– Выкладывай?
– Ты замочишь его так, чтобы об этом никто не знал. Труп найти не должны.
– Что же, мне его кремировать прикажешь?
– Техника не мое дело. Решай сам. Но Кащеев должен исчезнуть, раствориться, сгинуть.
Олег задумался. Ему раньше не приходилось решать подобных оперативных задач. Мака воспользовалась моментом и снова прижалась к нему. Ее рука быстро нашла, что искала. Поняв, что ее прелести не оставили его равнодушным, она улыбнулась: