– Ребята! Посмотрите, кто пришел!
На полу перед телевизором сидели его внук и внучка. Низенькая толстая девчушка между ними могла быть только десятилетним бэбиситтером, которой, однако, не хватало ни инициативы, ни изобретательности, ибо в эту минуту она вела борьбу с электрическим выключателем, который поднимал и опускал жалюзи, погружая комнату во тьму, оставляя на стене гостиной белый квадрат, напоминавший киноэкран, по которому перемещались какие-то тени. Нета и Нади в изумлении взглянули на энергичного дедушку, но чувствовалось, что долгое сидение перед неугомонным и крикливым ящиком утомило их настолько, что им не хватило сил даже на то, чтобы просто поздороваться с ним.
Первое, что он сделал, это приглушил звуки, рвавшиеся из телевизора. Затем поднял жалюзи и впустил дневной свет, лишь после этого начав расследование в отношении бэбиситтера, как если бы на девочке лежала вся вина за происходившее здесь.
– Звонила ли их мама?
– Нет.
– А их бабушка?
– Нет.
– Так кто же звонил?
– Только вы.
Но здесь Нади вскочил и сказал:
– Неверно, еще звонил наш папа. И он разговаривал с нами.
– Папа звонил?
– Да, – сейчас это вспомнила и бэбиситтер, – уже после вашего звонка…
– И что он сказал?
– Он разыскивал маму, – пришла на помощь Нета. – Он сказал, что армия все еще держит его и пусть мама пошлет ему теплое белье.
– Кальсоны, – уточнил Нади. – Папе нужны кальсоны. А также нижние рубашки.
– И это все?
– Это все, – сказала Нета.
– Нет, – поправил ее братишка. – Еще он поцеловал телефон.
Сейчас ярость Яари несколько поутихла. И он позволил десятилетней няне немного прибавить звука, и лесные животные, которые в эту минуту веселились вместе с ведущим программы, снова пустились в веселый перепляс. Затем он подошел к холодильнику и полюбопытствовал, что внутри, прежде чем осведомился у детей, голодны ли они. О да, они все хотели есть, особенно пухлая няня. Она с энтузиазмом вызвалась исправить это положение и со знанием дела быстро приготовила несколько маленьких сэндвичей, добавив к ним гарнир – так, как если бы она научилась этому у его жены – с аккуратными кружочками огурца, – и выставила все это прямо на полу перед усевшимися детьми. После чего он сам соорудил себе более внушительный сэндвич и, не выпуская его из рук, принялся бродить по квартире.
Поскольку он встречался с Мораном ежедневно в офисе, а Даниэла предпочитала заниматься детьми в собственном доме, он редко наведывался на квартиру сына и невестки. Сейчас же, в их отсутствие, он получил возможность познакомиться с их жизнью получше. Для начала он исследовал гостиную, отметив наличие CD-проигрывателя и видео, затем нашел кинопроектор в детской, познакомился с рисунками и играми, а уже потом проследовал в спальню и обнаружил двуспальную кровать грязной и в полном беспорядке, наводившем на подозрение, что прошлой ночью в этой кровати спал не один человек, а двое. Он осмотрел одежду сына: в отличие от супружеской кровати вещи в шкафу были в образцовом порядке – трусы, рубашки, свитеры аккуратно разложены по полкам, брюки лежали с брюками, а шорты с шортами. Армейский порядок, с удовлетворением констатировал Яари. Армейский…
Но что же в это самое время творилось в самой армии? Почему так необъяснимо и внезапно она стала проявлять столь тяжеловесную непреклонность? Рядом с кроватью поблескивал персональный передатчик армейского офицера, кодовый номер которого был Яари известен. Он включил аппарат, хотя не без некоторого колебания, и в ответ на замигавшей индикатор, назвал имя своего сына и его звание. Молодой женский голос отозвался деловито и скоро. Имя лейтенанта Яари было ей известно. Более того, она – примерно – знала, как его отыскать. Поскольку солдат чаще всего посылают на командно-пропускной пункт в Самарию, офицеры резервистской службы оставались в составе своего батальона в границах 1967 года, в тренировочных лагерях, расположенных в районе Каркура.
– Каркур? – Яари закрыл глаза и какое-то время мысленно пытался восстановить в памяти карту Израиля. – Каркур? – сказал он. – Похоже, это неподалеку.
Вернувшись в гостиную, Яари обнаружил, что няня-бэбиситтер вновь погрузила комнату в темноту, чтобы удобней было смотреть телевизор. Звери в джунглях уже закончили танцы, и теперь энергичная дама, окруженная девочками и мальчиками, руководила откровенным и чистосердечным разговором о том, как правильно выстраивать отношения с родителями. Его внучка, Нета, несколько не достигшая возраста, позволявшего ей обсуждать отношения с родителями, отправилась к себе в комнату и начала рисовать. Нади, тем временем, уснул прямо на полу, поскольку юная няня еще не накопила жизненных сил настолько, чтобы перенести его на диван. Но сил этих хватало у Яари, и он поспешил найти им применение – поднял похрапывающего маленького бандита на руки, удивившись той тяжести, которую ощутил – как будто внутри малыша было спрятано что-то необычное. Стараясь его не разбудить, он прошествовал в детскую комнату, несколько помешав художественной активности своей внучки, и положил малыша в неприбранную постель его родителей. Ощущая непривычную нежность, он снял с малыша ботинки и укрыл его одеялом. А затем, глядя на высокий лоб и сильные, в чем-то даже жесткие черты его лица, спросил самого себя: «Этот парень… кого, черт возьми, он мне напоминает?»
– Сколько ты получаешь за час работы, – спросил Яари у юной няни, которая не сводила глаз с экрана, когда он вернулся в гостиную. И получил ответ – девочка не имела подобной работы постоянно. Ею занималась ее старшая сестра, которая и получала деньги за дежурства; часть этих денег она отдавала своему субподрядчику.
– Субподрядчику? – расхохотавшись, изумился Яари.
– Да, так она назвала меня.
– А как зовут твою умную сестру?
– Юваль.
– Так вот знай, что твоя сестра Юваль просто эксплуатирует тебя.
Юная бэбиситтер буквально оцепенела, и крупные слезы потекли из ее совсем детских глаз.
– Прости, – сказал Яари. – Прости меня. Я просто пошутил. И уж конечно ты ни в чем не виновата.
Яари почувствовал, что обязан утешить эту пухлую девчушку, но не знал, как сделать это, не обидев ее. Ну что же… он пробыл здесь достаточно долго. Но его тревожил подсвечник, водруженный на телевизор. Он был запятнан потеками воска двух последних ханукальных свечей, торчавших из него, как если бы рукотворный ветер препятствовал мирному их назначению. Он извлек огарки свечей, отнес подсвечник в кухню, поставил в раковину, пустил струю из крана, а затем освободил от воска, соскребая его ножом. Перед тем, как вернуть подсвечник на прежнее место, Яари вставил четыре белых свечи в гнезда и довершил все, добавив синий шамаш для вечернего возжигания.
Случись Нади проснуться – что было весьма вероятно, ибо вечер еще далеко не наступил – он успел бы зажечь свечи вместе с дедушкой и даже спеть с ним вместе короткую благодарственную песнь. Яари улыбнулся сидевшей с насупленным видом няне, но девочка, похоже, пока что не простила ему насмешки – или оскорбления – в адрес старшей сестры. И в таком случае – что ему еще здесь надо, черт побери? Он взял себя в руки, и, отбросив угрызения совести, занялся оставшимися делами. В кухне разыскал самый большой мешок для мусора и на цыпочках пошел с ним в спальню. Нади все еще безмятежно спал. Он осторожно открыл платяной шкаф и вытащил наружу две пары нижнего белья, сунув их в мешок, добавив к ним один теплый свитер толстой вязки и один тонкий, захватил первые попавшиеся трусы и майки, как если бы он заботился не о временно арестованном солдате, а о преступнике с пожизненным сроком. После всего на обрывке бумаги записал номер своего мобильника и еще один номер – бабушки Яэль – и вручил его девчушке.
Она вгляделась в написанное. – Эйэль – это кто? Ваша жена?
– Нет. Яэль – это вторая бабушка. А моя жена сейчас в Африке.
Затем он отправился, чтобы сказать прощальное «пока» своей внучке, прильнувшей к нему. «Почему ты уходишь? Дедушка, останься», – повторяла она. Но он, поцеловав ее, решил все-таки уйти: «Я должен отнести твоему папе теплую одежду, чтобы он не замерз. Не плачь, мама скоро вернется».
Верил ли он в это?
Он забросил через плечо мешок с мусором и покинул квартиру; не вызывая лифта, запрыгал через ступеньки и вышел на свежий воздух под вечеревшим зимним, расцвеченным яркими красками, предзакатным небом, синим, оранжевым и белым.
Неохотно, подчиняясь требованию своей родственницы, Ирми приказал двум носильщикам следовать за ним, и под выцветшим небом, под холодным ветром и легким дождем, сеявшимся на их лица, повел свой отряд из пары босоногих носильщиков, ведомых белым человеком и средних лет белой женщиной, державшей над головой зонт, сквозь рыночные толпы. А когда вся четверка проходила мимо здания бывшей дипломатической миссии, ныне служившей штаб-квартирой китайской чайной компании, к ним внезапно присоединилась словно возникшая из тонкой пелены воздуха и дождя статная фигура медсестры Сиджиин Куанг, которую сопровождал еще один босоногий носильщик с соломенной корзиной за спиной. И теперь уже все шестеро продвигались по улице мимо белостенных домиков – до самого входа в клинику. У входа теснилась толпа кандидатов в пациенты, их родственников и сопровождающих лиц, но Ирмиягу, в силу белой кожи и уверенной манеры держаться, провел свою команду прямо в здание, не думая даже поинтересоваться наличием внутри врача или медсестры, проложив дорогу в приемный покой с пятью кроватями, и там указал на койку у окна – последнее пристанище Шули перед внезапным расставанием с этим светом.
Сейчас эта последняя кровать в жизни ее сестры была занята, на ней лежал молодой человек, танзаниец, который с тревогой смотрел на белых мужчину и женщину, вставших перед ним, и на женщину из Судана, возвышавшуюся за их спиной, при этом Даниэла не в силах была сдержать эмоции, а потому вплотную притиснулась к кровати, взяла в свою руку ладонь молодого пациента и в дружеском порыве сжала ее, добавив несколько слов по-английски. И африканец, судя по всему, не понимавший смысла сказанных ему в поддержку фраз, уловил исходящую от них теплоту по утешительному тону, которым были они произнесены. А Даниэла навсегда запомнила ответное прикосновение тонких черных пальцев и самого юношу, прощальным взглядом провожавшего ее, как бы подтверждая абсолютную правильность предпринятого Даниэлой долгого путешествия из Израиля вот к этому месту.