— Гэндальф, он у нас такой, — вздохнул Пиппин. — Уж коли скажет словечко, так непременно порадует. Думает небось что меня не приструнишь, так непременно дров наломаю. А по мне, так здесь просто невозможно грустить. Я бы запел, хоть прямо и сейчас, вспомнить бы только подходящую песню.
— Спеть я тоже не прочь, — поддержал Фродо. — Но сперва надо подкрепиться да промочить горло.
— Это скоро устроится, — пообещал Пиппин. — Ты как всегда подгадал, проснулся к обеду.
— Какому там обеду, — поправил Мерри, — к самому настоящему пиршеству. Как Гэндальф известил, что ты пошел на поправку, тут же начались приготовления.
Не успел он договорить, как звон колокольчиков возвестил о начале пира.
Просторная трапезная Элронда быстро заполнялась народом: большинство составляли эльфы, но были среди гостей и выходцы из иных племен. Элронд по обычаю восседал во главе стола на высоком кресле, по обе стороны от него расположились Глорфиндел и Гэндальф.
Фродо не сводил глаз с прославленного властителя, героя бесчисленных легенд и преданий. Слышал он про Элронда много, а вот увидеть его воочию довелось впервые. Но и Глорфиндела, и Гэндальфа — даже Гэндальфа, которого хоббит знал, казалось бы, лучше некуда, — он увидел сейчас совсем по-иному. Они предстали перед ним в своем истинном обличье — во всем блеске и великолепии мудрости и могущества.
Гэндальф уступал эльфу ростом, но серебряные седины, длинная белая борода и широкие плечи делали его похожим на старого сказочного короля. На морщинистом лице мага, под кустистыми бровями, поблескивали темные проницательные глаза, похожие на угасшие, но готовые в любой момент вспыхнуть испепеляющим пламенем угольки.
Высок и строен был Глорфиндел, весь его облик дышал отвагой. Прекрасное юное лицо, сияющее золото кудрей, ясный взор и чарующий голос удивительно сочетались с печатью мудрости на высоком челе и могучими руками воителя.
Возраст Элронда угадать было невозможно: лицо казалось бы молодым, но на нем запечатлелась память о несчетных событиях, и скорбных, и радостных. Темные, словно сумеречные тени, волосы эльфийского владыки охватывал серебряный обруч, глубокие, серые, как ясный вечер, глаза сияли, будто напоенные звездным светом. Истинный король, увенчанный многими зимами, грозный воитель в расцвете сил — таков был достославный владыка Разлога, высоко чтимый и эльфами, и людьми.
В середине стола, у задрапированной узорчатой тканью стены, высилось резное кресло. Там, под балдахином, сидела красавица, в дивных чертах которой Фродо углядел сходство с хозяином дома, — не приходилось сомневаться в том, что они состояли в близком родстве. Изморозь седины не коснулась ее темных кос, кожа лица и рук оставалась безупречно гладкой и нежной, серые, как безоблачное небо, очи лучились подобно звездам, но в них угадывались мудрость и глубочайшие знания, какие дает лишь долгий опыт, опыт прожитых лет. Царственный облик дополняла красовавшаяся на волосах диадема — тончайшее кружево серебряных нитей, унизанных жемчугом. Серое — в тон глазам — платье перехватывал тонкий пояс, сработанный в виде гирлянды серебряных листьев. Других украшений не было.
Такой узрел Фродо Арвен, дочь Элронда. Немногим из смертных доводилось видеть ту, в чьем облике, как возвещала молва, вновь возродилась несравненная красота Лютиэн. Эльфы нарекли ее Андомиэль, что значит Вечерняя звезда. Она долго гостила за горами, в далеком Лориэне, где жила ее родня по матери, и лишь недавно воротилась в дом своего отца. А вот ее братьев — Элладана и Эллохира — на пиру не было. Они, как то часто бывало, отправились в далекий и опасный поход со Следопытами Севера: сыновья Элронда безжалостно истребляли орков, которым мстили за гибель матери.
Неземная прелесть Андомиэль потрясла Фродо: трудно было представить, что живое существо может быть столь ослепительно, столь ошеломляюще прекрасным. К тому же хоббит испытывал немалое смущение: никогда прежде ему не приходилось восседать за таким великолепным столом в присутствии царственных особ. Его усадили на высокое кресло, да еще и подложили на сиденье подушек, но он все равно чувствовал себя маленьким и уж никак не достойным подобного торжества. Впрочем, вскоре от неловкости не осталось и следа. Все держались весело и непринужденно, а уж угощение выставили такое, что лучшего и пожелать невозможно. Фродо, разумеется, воздал яствам должное.
Лишь утолив первый голод, он оторвался от тарелки и огляделся — первым делом поискал друзей. Сэм поначалу порывался прислуживать хозяину, но из этого ничего не вышло — ему велели занять место, подобающее почетному гостю. Теперь он сидел рядом с Мерри и Пиппином, за одним из боковых столов. А вот Бродяжника Фродо почему-то найти не смог. Место по правую руку от хоббита занимал гном, такой важный с виду, что Фродо, уставясь на него, даже о еде позабыл. Длинная, белая как снег раздвоенная борода ниспадала на богатый, столь же белый камзол, перехваченный серебряным поясом. На шее красовалась массивная, серебряная же цепь, усыпанная сверкающими бриллиантами.
— Приветствую вас, — промолвил гном, поймав взгляд Фродо. Потом он поднялся, отвесил церемонный поклон и представился. — Гном Глоин, к вашим услугам, — последовал второй поклон, еще более низкий.
— Фродо Беббинс, готов служить вам и вашим достопочтенным родичам, — отозвался хоббит. Он привстал, и подушки попадали на пол. — Осмелюсь полюбопытствовать, прав ли я, полагая, что имею честь лицезреть того самого Глоина, одного из двенадцати соратников славного Торина по прозвищу Дубовый Щит?
— Воистину правы, — ответил гном. — Сам же я не спрашиваю, понеже осведомлен, что вы являетесь другом и наследником нашего достойного и почитаемого друга Бильбо. Позвольте поздравить вас с избавлением от недуга. — Гном помог хоббиту вернуть на место подушки.
— Премного благодарен, — произнес Фродо.
— Я наслышан о ваших необычайных приключениях, — продолжил разговор гном, — и, признаюсь, весьма хотел бы узнать, что же могло подвигнуть сразу четверых хоббитов покинуть свой край и предпринять столь дальнее и опасное путешествие. Ничего подобного не случалось с тех пор, как ваш дядюшка Бильбо отправился в поход с нами. Впрочем, возможно, мне лучше поумерить до поры свое любопытство: Элронд и Гэндальф, кажется, не склонны распространяться на сей счет.
— Да, — учтиво согласился Фродо, — с этим, пожалуй, стоит повременить. — Он уже догадался, что даже в доме Элронда история с Кольцом — разговор особый, к тому же ему вовсе не хотелось лишний раз вспоминать о своих невзгодах. — А мне, признаться, было бы интересно услышать, какая нужда привела в этот край столь знатного и почтенного гнома.
— Думаю, — понимающе усмехнулся Глоин, — об этом тоже можно будет поговорить позже. Скоро владыка Элронд соберет Совет: надеюсь, там мы оба получим ответы на свои вопросы. Пусть тайное до поры остается тайным, нам и без того найдется о чем потолковать.
Гном не ошибся: о чем потолковать нашлось, особенно ему. Фродо, тот больше слушал, а сам рта не раскрывал: все новости из Хоббитании, не имевшие отношения к Кольцу, казались малозначительными и не стоящими упоминания, тогда как Глоину было что порассказать о событиях в землях, лежащих севернее Глухоманья. Фродо узнал, что краем между Мглистыми горами и Лихолесьем ныне правит Гримбеорн Старый, сын Беорна. Он могучий правитель, и в его владения не осмеливаются вторгаться ни волчьи стаи, ни орочьи шайки.
— По правде сказать, — сообщил Глоин, — если сейчас и можно добраться из Дола до Разлога, то лишь благодаря Беорнингам. Это храбрые воины, и повсюду они держат крепкие заставы. Перевал и брод у Каррока под надежной охраной — проезжай свободно, только пошлину заплати. Конечно, — Глоин вздохнул, — пошлины у Беорнингов высоки, не ниже этого самого перевала, да и гномов в том краю не жалуют, как и во времена Беорна. Однако им можно доверять, а в наши дни это дорогого стоит. Зато с людьми из Дола нас связывает прочная дружба. Бардинги — славный и достойный народ. Ныне ими правит король Бранд, сын Баина. Он внук знаменитого Барда Лучника. Держава его расширилась и теперь простирается далеко на юг и восток от Эсгарота.
— А как поживает ваш народ? — поинтересовался Фродо.
— Много всякого было, — отозвался Глоин, — и хорошего хватало, и без дурного не обошлось, но все же, коли судить по справедливости, хорошего больше. До сих пор нам везло, тень нынешних невзгод почти не касалась наших пределов. Ежели вам и вправду интересно, я с удовольствием поведаю, что у нас да как, но, коли заболтаюсь, так вы не стесняйтесь, оборвите меня на любом месте. А то ведь как говорят: гном устали не знает, ему что молотом колотить, что языком молотить.
И Глоин повел долгий рассказ о трудах и заботах гномьего королевства, благо слушатель словоохотливому гному достался — лучшего не пожелаешь. Учтивость не позволяла Фродо остановить или перебить рассказчика, хотя вскоре хоббит совершенно запутался в чудно и непривычно звучавших гномьих именах да названиях. Однако было и вправду интересно узнать, что постаревший — ему уже стукнул двести пятьдесят один год — Даин по-прежнему остается Подгорным Королем; за прошедшие годы он стяжал баснословное богатство, но главное, был глубоко чтим и подданными, и соседями. Из его спутников, уцелевших в Битве Пяти Воинств, семеро — Двалин, Глоин, Дори, Нори, Бифур, Бофур и Бомбур — тоже благоденствовали в недрах Одинокой горы. Толстяк Бомбур отъелся до того, что уже не мог самостоятельно добраться с кровати до стола: в трапезную его выносили в кресле шестеро молодых гномов.
— А Балин, Ори и Оин? — припомнил Фродо остальных спутников Бильбо. — Что с ними стало?
— Даже не знаю, — отозвался, помрачнев, Глоин. — Гору они покинули, и вестей от них уже давно нет. Признаюсь, я и в Разлог-то явился не в последнюю очередь за тем, чтобы спросить у здешних мудрецов совета насчет Балина. Но это печальная история, она не для нынешнего веселого пира. Послушайте лучше, как мы преуспели в ремеслах. Скажу не хвастаясь, трудился наш народ на славу, хотя некоторые секреты предков, увы, утрачены. Оружие и доспехи, выкованные гномами, по сей день высоко ценятся во всем Средиземье, однако ж до захвата Горы драконом клинки получались острее нынешних, а кольчуги прочнее. Зато в мирных трудах, в добыче руд и строительстве, мы даже превзошли своих пращуров. Видели бы вы проложенные нами каналы, хрустальные бассейны и фонтаны! А дороги