— Твоя правда, — согласился маг. — Ежели Вражьим соглядатаям нипочем такая метель, нас они всяко увидят, с костром ли, нет ли.
Хвороста, благодаря предусмотрительности Боромира, хватало, но развести огонь оказалось делом нелегким. Дерево отсырело, ветер задувал искры. Когда гном и эльф отступились, за дело пришлось взяться Гэндальфу. Выбрав вязанку посуше, он поднял ее, подержал перед глазами, а потом звучно произнес: «Наур ан адрайт амен» и прикоснулся к вязанке посохом. Тьму озарила голубовато-зеленая вспышка: хворост занялся мигом, и скоро костер уже полыхал вовсю.
— Ну, — вздохнул маг, — если тут было кому смотреть, я обнаружил себя так, что яснее некуда. Можно сказать, написал: «Гэндальф здесь!», да такими буквами, что отовсюду видны.
Но спутники и думать забыли про каких-то там недругов: главным для них были сейчас тепло и свет. Дерево весело потрескивало, и все радостно протягивали к огню озябшие руки, не обращая внимания на растекавшиеся под ногами талые лужицы. Красные отсветы плясали на изнуренных лицах, а вокруг черной стеной стояла ночь.
Однако хворост прогорал быстро, а снегопаду не было видно конца.
— Ночь тает, — сказал Арагорн, бросив в догоравший костер последнюю вязанку. — Скоро рассвет.
— Увидим ли мы его за такими-то тучами? — проворчал Гимли.
Боромир выступил за пределы кружка света, вгляделся во мглу и радостно воскликнул:
— Буран стихает! Ветер уже не такой сильный.
Фродо устало глазел на вылетавшие из темноты и кружившие над костром снежинки. Ему казалось, что Боромир выдает желаемое за действительное, — какое там стихает, когда снег так и валит. Снова начал одолевать сон. Хоббит попытался отогнать его, встряхнул головой и неожиданно понял, что не слышит больше завывания ветра. Хлопья снега стали крупнее, зато падали гораздо реже. На востоке забрезжил тусклый серый свет.
Скоро из мглы стали проступать очертания укутанного саваном снегов мира. Тропу, которой они прошли, замело полностью, скрыло над нагромождением высоких сугробов. Наверху, грозя новым снегопадом, нависали хмурые, тяжелые тучи.
Гимли поднял глаза и покачал головой.
— Карадрас не отступится, — промолвил он. — Вздумаем лезть наверх, он нас похоронит: снега у него хватит. Надо возвращаться.
Возражений не последовало, однако сказать это было куда легче, чем сделать. Всего в нескольких шагах от кострища снегу навалило выше хоббитского роста, а дальше заносы казались и вовсе непреодолимыми.
— Пусть Гэндальф растопит снег своим посохом и проделает тропку, — предложил Леголас. Сейчас, при свете, стало заметно, что буран, похоже, ничуть не встревожил эльфа — единственный из всех он выглядел бодрым и беззаботным.
— Пусть лучше Леголас слетает на небо за солнышком, — проворчал Гэндальф. — Мой посох солнца не заменит. Снег не хворост, он не горит.
— Не беда, — сказал Боромир, расправляя плечи. — У нас в Гондоре говорят: «Мудрому не по уму, а силачу — по плечу». Прожечь тропу нельзя, а пробить, думаю, можно. Гляньте-ка, буран начался, когда мы обогнули вон тот утес. До него не рукой подать. Расчистим путь дотуда, а дальше, думаю, легче будет.
— Верно, — поддержал Арагорн. — Пойдем вдвоем, так сподручней.
Следопыт несколько превосходил гондорца ростом, зато тот был пошире в плечах. Боромир шел первым, Арагорн следом. Продвигались медленно, с огромным трудом. Местами снег доходил людям до плеч, и Боромир разгребал его в стороны могучими руками, словно плыл против течения. За спинами воинов оставался узкий проход, по бокам которого, словно там прошел плуг, росли снежные отвалы.
— Силачу, конечное, многое по плечу, — с улыбкой произнес Леголас, глядя им вслед. — Но я скажу так: «Хорош пахарь в поле, выдра в воде, а эльф — на траве, на снегу и везде».
С этими словам он взбежал на ближний сугроб, и Фродо только сейчас заметил, что на его ногах не высокие сапоги или прочные башмаки, а легкие туфли, в каких только по дому разгуливать. Но удивило хоббита не это: Леголас не только не проваливался в снег, но и следов-то почти не оставлял, лишь едва заметные отпечатки.
— До встречи, — крикнул он Гэндальфу. — Так уж и быть, попробую привести солнце.
Быстрым летящим шагом, словно ступал по утоптанной песчаной дорожке, эльф обогнал ворочавшихся в белом крошеве людей, помахал рукой и исчез за поворотом.
Остальные продолжали следить за Боромиром и Арагорном, покуда и те не свернули за утес и не пропали из вида. Пришло время томительного ожидания. Тяжелые тучи между тем опустились ниже, в воздухе снова закружились пока еще редкие снежинки.
Минул, наверное, час — хотя хоббитам он показался вечностью, — когда из-за утеса выпорхнул Леголас, а следом за ним появились и люди. Прежде чем они успели подняться, эльф уже стоял перед хоббитами и Гэндальфом.
— Заманить сюда солнышко мне не удалось, — со смехом объявил он. — Оно разгуливает по синим полям юга и, как я понял, вовсе не тревожится о том, что тут какой-то бугорок снежком припорошило. Зато у меня есть обнадеживающие вести для тех, у кого тяжелая поступь. Там, за поворотом, намело такой высоченный вал, что наши силачи и те чуть не отчаялись. Руки у них опустились, а ведь преграда-то была толщиной всего в пару шагов, а дальше тропа почти чистая: снега не хватит и хоббитам ступни охладить. Но я объяснил им, как да что, и теперь все в порядке.
— Я не ошибся, — проворчал Гимли, — проклятый Карадрас наслал этот буран на нас, в других местах никакой метели не было. Он издавна не жалует ни эльфов, ни гномов.
— К счастью, твой Карадрас забыл про людей, — заметил подошедший в этот момент Боромир. — И людей, скажу не хвастаясь, не самых слабых. Конечно, пара хилых сморчков могла бы управиться с той же работой и побыстрее, будь у них лопаты, но так или иначе, тропу мы проторили и теперь готовы принимать благодарности от всех, кто не умеет порхать на манер эльфов.
— Для вас это, может, и тропа, но нам ею все равно не пройти, — уныло поглядывая на протоптанный в снегу проход, сказал Пиппин. Остальные хоббиты промолчали, но они были того же мнения.
— Не падай духом, — усмехнулся Боромир. — Я притомился, спору нет, но кой-какие силенки у меня остались, да и у Арагорна, думаю, тоже. Вас, хоббитов, мы перенесем, а уж остальные сами пройдут. С тебя, господин Перегрин, и начнем. Полезай-ка на закорки да держись за шею покрепче, мне руки еще понадобятся.
Он легко поднял хоббита, усадил на спину и зашагал вперед. Арагорн подхватил Мерри и двинулся следом. Разглядывая проделанный в снегу проход, Пиппин дивился силе Боромира. Даже сейчас, с хоббитом на плечах, он неустанно расширял коридор, чтобы облегчить путь шедшим позади.
Вскоре показался сугроб — сплошная стена снега вдвое выше человеческого роста. Его Боромир с Арагорном насквозь прорывать не стали: вместо того они утоптали снег, устроив что-то вроде моста, плавно поднимавшегося и опускавшегося на другую сторону. Там Пиппина с Мерри опустили на землю. Люди ушли, а они вместе с Леголасом остались поджидать остальных.
Через некоторое время Боромир появился снова, неся Сэма. Позади, по узкой, но уже неплохо утоптанной тропе шел Гэндальф, он вел на поводу Билла, на спине которого поверх вьюков пристроился гном. Замыкали шествие Арагорн с Фродо.
Едва он успел перевалить «мостик» и хоббит соскочил на землю, как послышался оглушительный грохот. Откуда-то сверху, вздымая снежную пыль, покатились камни. Наполовину ослепленные путники вжались в скалу, а когда поднятая камнепадом снежная туча рассеялась, оказалось, что тропы позади больше не существует. Проход был завален наглухо, уже не снегом, а скальными обломками.
— Хватит! — вскричал Гимли. — Прекрати! Не видишь, что ли, мы уходим!
То ли Карадрас внял его просьбам, то ли просто растратил с этой последней вспышкой всю свою ярость, убедившись, что незваные гости получили по заслугам и не дерзнут больше испытывать его терпение, но камнепад прекратился, а там и тучи стали редеть. Как и говорил Леголас, за высоким заносом снега было немного, и вскоре даже хоббиты смогли передвигаться без особого труда. Довольно быстро спустились на тот самый уступ, где их застали первые снежинки. Оттуда, в свете позднего утра, открывался вид на западное предгорье. Где-то там, среди темнеющих внизу холмов, лежала лощина, с которой начался незадавшийся подъем.
У Фродо отчаянно ныли ноги. Он продрог до костей, живот сводило от голода; стоило подумать о долгом и трудном спуске, как голова закружилась, а перед глазами заплясали черные точки. Хоббит затряс головой, потер глаза кулаками, но точки никуда не делись. Они кружили, словно недавние снежинки, ниже уступа, но выше раскинувшейся внизу долины.
— Снова птицы, — промолвил, указывая вниз, Арагорн, и Фродо понял, что со зрением в него все в порядке.
— Тут уж ничего не поделаешь, — вздохнул Гэндальф. — Враг ли их послал, сами ли прилетели, нас ищут или другую добычу, а спускаться придется, и без промедления. Даже на коленях у Карадраса ночевать мы больше не будем.
Путники повернулись спиной к Багряным Вратам и, подгоняемые ледяным ветром, устало заковыляли вниз. Карадрас победил.
Глава 4Сошествие во тьму
Под вечер вымотались окончательно и решили сделать привал. Со стороны гор, которые остались позади и теперь быстро тонули в сгущавшемся мраке, по-прежнему дул пронизывающий ветер. Гэндальф снова пустил по кругу флягу с мирувором из Разлога, а когда все перекусили, собрал совет.
— Сегодня ночью с места не тронемся, — объявил маг. — Штурмуя перевал, мы растратили столько сил, что без отдыха не обойтись.
— Отдохнем, а потом куда? — спросил Фродо.
— Выбор простой, — отозвался Гэндальф. — Продолжить путь к цели, которой мы не достигли, или вернуться в Разлог.
При упоминании о возвращении Пиппин прямо-таки просиял, Мерри и Сэм тоже радостно встрепенулись. Арагорн с Боромиром не выказали никаких чувств, а вот Фродо беспокойно нахмурился.