— Завтра до полудня все будет готово, — объявил Келеборн. — Поутру вас разбудят и помогут собраться в дорогу. А сейчас мы пожелаем вам доброй ночи.
— Доброй ночи, друзья, — промолвила Галадриэль. — Спите спокойно, не отягощайте свои сердца напрасной тревогой. Быть может, под ногами каждого из вас уже лежит предназначенная ему тропа, он просто ее не видит. Доброй ночи!
Спутники попрощались с владыками и вернулись в свой шатер. На сей раз Леголас пошел с ними: им предстояла последняя ночь в Лотлориэне, и они хотели многое обсудить.
Обсуждали долго, но так ни к чему и не пришли. Большинство предпочитало отправиться сначала в Минас-Тирит: мысль о Темной Земле пугала, и попасть туда поскорее никто не рвался. Разумеется, они готовы были последовать за Хранителем в Тень Мордора, но Фродо сам никак не мог определиться, да и Арагорна терзали сомнения.
Пока отряд вел Гэндальф, он считал, что путь его лежит в Гондор. Возглашенное Боромиром пророчество Арагорн считал знаком того, что наследнику Элендила пришло время открыто выступить против Саурона. Но после схватки на Морийском мосту все изменилось. Он заступил на место Гэндальфа и понимал, что не вправе оставить Хранителя Кольца, если Фродо откажется идти с Боромиром. С другой стороны, Арагорн знал, что его меч нужнее в Минас-Тирит, и плохо представлял себе, чем он, как и весь отряд, может помочь Фродо в Мордоре — разве что сгинуть во Тьме вместе с ним.
— Я-то пойду в Гондор, пусть даже один, таков мой долг! — твердил Боромир, глядя на Фродо, словно пытаясь прочесть его мысли. Но хоббит не отвечал, и гондорец умолк, а потом заговорил, не обращаясь ни к кому, словно бы размышляя вслух.
— Конечно, если цель состоит в том, чтобы уничтожить Кольцо, оружие бесполезно, а значит и в Минас-Тирит идти незачем. Другое дело, если надо сокрушить могущество Врага. Тогда было бы глупо соваться в Мордор в одиночку и отказываться… — он осекся, будто понял, что едва не сказал лишнее, но спустя мгновение нашелся — …отказываться от военной помощи. Это выбор между борьбой и напрасной погибелью — так, во всяком случае, видится мне.
Взгляд Боромира, да и его слова показались Фродо какими-то странными. «Что он имел в виду? — подумал хоббит, присматриваясь к гондорцу. — Явно не то, что сказал. „Было бы глупо отказываться…“ Отказываться от чего? От Кольца Всевластья? Нечто подобное Боромир говорил и на Совете, но ведь Элронд разъяснил ему, почему Вражье Кольцо нельзя использовать как оружие». Фродо бросил вопросительный взгляд на Арагорна, но тот был поглощен собственными раздумьями и, похоже, речей Боромира даже не слышал.
На том разговор и завершили: было далеко за полночь, Мерри и Пиппина сморил сон, да и Сэм клевал носом. Улегся спать и Фродо.
Поутру принялись паковать свои скудные пожитки. Вскоре явились говорившие на Общем Наречии эльфы. Они принесли дары Келеборна — съестные припасы и дорожную одежду. Правда, почти весь запас снеди состоял из тонких лепешек, снаружи слегка подрумяненных, а на разломе имевших цвет сливок.
— Никак крэм, — хмыкнул Гимли, — всего-то навсего… — Гном отломил кусочек лепешки, сунул в рот, и выражение его лица мгновенно изменилось. Гном сжевал почти всю лепешку, прежде чем эльфы успели его остановить.
— Хватит, хватит, — смеялись они. — Ты и так теперь проголодаешься только к вечеру, да и то если будешь идти весь день без отдыха.
— Я думал, это что-то вроде крэма — ну, хлеба, который люди из Дола выпекают, чтобы брать с собой в дорогу.
— Так оно и есть, только мы называем эти лепешки не крэм, а лембас. Он куда питательнее любого людского хлеба, да и повкуснее будет.
— Не то слово! — восхищенно промолвил Гимли. — Ваш лембас куда вкуснее медовых коржиков Беорнингов, а это наивысшая похвала: они лучшие пекари, каких я знал. Правда, в наше время они не больно-то склонны угощать чужаков, у них крошки не допросишься. А вот вы — воистину щедрые и гостеприимные хозяева!
— Спасибо на добром слове, — со смехом отвечали эльфы. — Однако не слишком налегайте на лембас, если есть другая еда. Сберегите его на крайний случай. Если лепешки не ломать и хранить завернутыми в листья — как мы вам их принесли, — они не черствеют очень долго. Всего-навсего одной хватит на целый дневной переход не только хоббиту или гному, но и могучему воину из Минас-Тирит. А вот и другие дары.
Еще эльфы принесли каждому по плащу с капюшоном, сшитому из легкой шелковистой материи, ткать которую умеют только галадримы. Путники с удивлением смотрели, как ткань меняет цвет, мигом вбирая все окружающие оттенки: плащи становились то зелеными, как трава, то серебристо-серыми под стать коре мэллорнов, то золотисто-коричневыми, подобно ковру из опавших листьев. У горла каждый застегивался брошью в виде зеленого листа с серебряными прожилками.
— Они волшебные? — с придыханием спросил изумленный Пиппин.
— Не знаю, что ты имеешь в виду, — отвечал один из эльфов. — Плащи эльфийские, можешь не сомневаться, и работа прекрасная. Листья, ветви, воды, камни и небо Лориэна отдали свои цвета этой ткани, ибо мы любим свой край и свою работу, а наша земля платит нам тем же. Думаю, плащи сослужат вам добрую службу: они легкие, прочные, в стужу согреют, в жару укроют от палящего солнца, ну а главное: и днем, и ночью, и в лесной чаще, и среди скал спрячут от вражеских глаз. Но помните — это одежда, а не доспехи: удар копья или меча плащ не отразит. Видимо, вы пользуетесь особым расположением Владычицы, ибо она сама соткала эту материю. Никогда прежде чужеземцы не облачались в одеяния нашего народа.
После завтрака попрощались с лужайкой у фонтана. Сердца щемила грусть — это место стало для них чуть ли не родным домом, хотя они едва ли могли сказать, сколько времени здесь провели. Когда они стояли, молча глядя на сверкающие в лучах солнца водные струи, к ним неожиданно подошел Халдир. Все обрадовались ему, как старому доброму другу.
— Меня отозвали с северной границы, чтобы проводить вас, — объяснил свое появление эльф. — Должен сказать, что в Темноводье творится что-то неладное. Долина затянута паром, словно кто-то вскипятил Зеркальное, земля содрогается, из глубин доносится непрерывный гул. Вздумай кто из вас вернуться домой, он не смог бы пройти тем же путем. Но вам-то сейчас не на север, а на юг. Идем!
Спускаясь по бесконечным тропам и лестницам Карас-Галадона, не встретили ни одного эльфа, хотя деревья над ними полнились голосами и музыкой. Сами шли молча. Миновали высокие ворота, перешли белый мост, и дивный город галадримов остался позади. Некоторое время шли по мощеной дороге, а потом свернули на вившуюся между стволами мэллорнов тропу. Сбегая вниз по пологому склону, она вела на юго-восток, к речному берегу. Идти пришлось не меньше десяти миль. Уже близился полдень, когда миновали проем в зеленой стене и неожиданно для себя оказались на открытом пространстве. Перед путниками расстилался изумрудный, усеянный золотистыми эланорами луг — мыс между сливавшимися реками. По правую руку сверкала на солнце Среброструйная, по левую тянулась широкая, темная полоса Андуина Великого. Дальние берега поросли лесом, но каким унылым и тусклым казался он в сравнении с Лориэном! Ни один мэллорн не раскидывал своих ветвей за пределами эльфийских владений.
На берегу Среброструйной, неподалеку от устья, красовалась белокаменная пристань со множеством челнов и лодок. Встречались среди них и ярко расцвеченные, сиявшие серебром или золотом, но основными цветами являлись белый и серый. Три небольшие серые лодки предназначались для путников. Эльфы уже грузили туда дорожные припасы. Помимо всего прочего в каждую лодку положили по три серых, под цвет эльфийских плащей, мотка тонкой шелковистой веревки.
— Что это? — спросил Сэм, указывая на моток.
— Веревка, что же еще, — отозвался один из эльфов. — Никогда не пускайся в путь без веревки, длинной, легкой и прочной. Эта как раз такая. Думаю, она вам пригодится.
— А то я не знаю! — воскликнул Сэм. — Как ушел без веревки из Разлога, так и грыз локти до самой вашей страны. Я не о том — из чего эта веревка сделана? Никогда такой не видел, хотя в этом деле кое-что понимаю. И папаша мой веревки вьет, и мне доводилось.
— Из хитлина, — отвечал эльф. — Что же ты помалкивал о своем ремесле? Уж нашел бы, с кем потолковать. А так снова локти грызть придется — от досады, что такой секрет не вызнал.
— Пора, — сказал Халдир. — Садитесь. Осторожнее! Наши лодки норовистые, к ним привыкнуть надо.
— Верно, — поддержал другой эльф. — Не то что людские — очень легкие, но осадку держат что надо: сколько ни грузи, все одно не потонут. Мой вам совет — не спешите в Андуин выходить, пообвыкните малость, а уж потом в дорогу отправляйтесь.
В одну лодку сели Арагорн, Фродо и Сэм, в другую Боромир, Мерри и Пиппин, а в третью — крепко сдружившиеся в последнее время Леголас и Гимли. Туда же уложили большую часть припасов. В каждой лодке имелись весла, короткие, но с длинными лопастями в форме листьев. Когда все расселись, Арагорн повел маленький караван вверх по Среброструйной. Выгребать против течения было трудно, и продвигались очень медленно. Сэм сидел на носу, вцепившись руками в борта, и смотрел на не столь уж далекий берег с такой тоской, словно между ним и землей пролегли целые мили. Глаза его слезились, их слепил отражавшийся от поверхности воды солнечный свет. Стоял ясный, погожий, безветренный день, то здесь, то там по серебристому, слегка подернутому рябью потоку плыли облетевшие золотые листья. Полуденную тишь нарушало лишь пение жаворонков.
Лодки обогнули крутую излучину, и тут навстречу им выплыл огромный лебедь. Высокая белоснежная грудь под изогнутой шеей рассекала воду, клюв сиял золотом, глаза блистали черными агатами в оправе из желтого янтаря. Широкие крылья были полураскрыты. Вместе с лебедем вниз по реке плыла, становясь все громче, нежная музыка, однако лишь приблизившись путники поняли, что перед ними ладья, сработанная эльфийскими мастерами с таким искусством, что с виду она отличалась от настоящей птицы только величиной. Два эльфа в белых плащах работали черными веслами. На скамье посреди палубы сидел Келеборн, а на к