Вернувшись в корчму друзья в первую очередь поинтересовались у Феликса, не появлялся ли Горыныч. Но трактирщик в ответ лишь пожал плечами.
— Да что же это такое?! — возмутился Добрыня. — Совсем совесть потерял! Второй день не показывается и вестей не подает… Или подает? А, Алена?
Алена, немного помедлила с ответом, пытаясь вызвать Змея. Но он опять не ответил.
«Змеюшка, что ж ты со мной делаешь?» — сердце Алены заныло от дурного предчувствия.
— Надо что-то делать, ребята. Черномор говорил, что Кощей уже знает про нас… Уж не по Горынычу ли будет его первый удар? Может, он уже давно… — голос Алены осекся. «Господи! Только бы Змей был еще жив! Как же это мы сразу не сообразили?!»
— Да не может этого быть! — деланно бодрым голосом заявил Добрыня. Однако и в его взгляде появилась обеспокоенность.
— Но ведь богатырь Горыня самый сильный из вас? — посмотрел на богатырей Гавейн. — Да еще и колдун к тому же. Почему тогда Кощей первым напал именно на него?
— Это как раз-таки грамотно, — покачал головой Алеша Попович. — Взять исподтишка, по коварному, и убить из нас самого сильного… Только что-то мне, братцы, не верится, что Горыныч попался на удочку… Ничего с ним, я думаю, не сделалось. Он, поди, с какой-нибудь вдовушкой…
— А даже если и так, — Алена почувствовала, как кровь приливает к ее лицу. «Ох, хорошо, что они меня сейчас не видят». — Все равно нужно его найти. Сейчас Марья-Моревна снимет блокаду, и Илья, со дня на день, получит возможность пригнать летучий корабль. А Горыныча нет!..
— Верно, — поддержал ее Гавейн. — Что же нам, бросать его тут, в Мореграде?.. Да мы и Ивейна не бросим. Вот, поеду сейчас к Марье в лагерь, потребую, чтобы освободили его из плена, раз война уже кончилась.
— Верно! — подхватил Персиваль. — Богатыри пусть Горыныча ищут, а мы прямо сейчас и пойдем!..
«Только этого еще не хватало! — заволновалась Алена. — Если Персиваль ее увидит, то, скорее всего, там и останется… А, будь что будет! Я ему не нянька».
— А что, господа, так и сделайте, — согласился Добрыня. — За Ивейном езжайте по-быстрому. Только будьте там поосторожнее…
Рыцари тут же направились к выходу из корчмы.
— Может, не отпускать их одних? — зашептала Добрыне на ухо Алена. — А если Кощей их?..
— Да и пропади они пропадом, — поморщился богатырь. — Сам Заморыш, небось, сюда не явится. Ну а коли они не отмашутся всей толпой от кощеевых прихвостней, так на что нам такие попутчики?..
Дверь за рыцарями закрылась.
— А давайте лучше подумаем, — продолжил Добрыня, — как сподручней нам искать Горыныча?
— Разделится и бродить по городу, мне сдается, дело бестолковое, — призадумался Алеша Попович. — Лучше вместе нам держаться… Да еще… Может ты, Аленушка, помоешься? Мы не видим, не знаем, где ты, что с тобой. О тебе узнаем лишь по голосу. Коль случится с тобой беда, ранение, как же нам тогда помочь, защитить тебя?
— Если помоюсь, то меня не только вы видеть начнете, но и остальные, — покачала головой Алена. — Нет уж. Моя невидимость как раз сейчас может пригодиться… Давайте лучше сходим в гости к коту Баюну. Он как раз приглашал меня на ужин.
Добрыня и Алеша удивленно переглянулись.
— Ты ж хотела идти искать Горыныча… — напомнил ей Добрыня.
— Так мы и пойдем искать Змея. У Баюна есть волшебник знакомый. Мы у этого волшебника и попросим о помощи. Он город-то знает лучше нашего. Может, подскажет, где Горыныч мог застрять. Или еще как поможет в поисках.
По дороге Алена обдумывала нечаянно оброненные слова Черномора. «Трех зайцев одним ударом… Кощея, Горыныча и меня… Ловко, ты Черномор все расчитал. Горыныч меня сгубит, Кощей — Горыныча, а богатыри кощееву смерть добудут для тебя… Ловко. Только ничего у тебя не получится, не на тех напал», — злость уже кипела в девушке, разгоняя отчаянье.
Небо мигнуло, и в Мореграде наступила зеленая четверть шестого дня середы. Прохожих на улицах становилось все меньше. Люди ложились спать. А на заднем дворе трактира «У бочки» полным ходом шел кошачий пир. Полсотни котов и кошек, сидящих на травке, на заборе, на деревьях и на трактирной крыше, уплетали копченую рыбу, а кот Баюн важно расхаживал вокруг стремительно пустеющей бочки и раздавал по рыбине каждому новому гостю. Некоторые коты из тех, что пришли пораньше, шли за рыбой по второму, а то и по третьему разу. Баюн нервно мурлыкал, шарил в бочке лапой и вынимал новых и новых рыбешек, а к нему за добавкой уже выстраивалась порядочная очередь.
— Баю-ун! Кисонька! — окликнула его Алена.
Кот недовольно оглянулся, но, почуяв Алену, довольно ощерился. Впрочем, его радость быстро прошла. Мяукнув что-то, отдаленно напоминающее человеческое «я щас!» Баюн подскочил к забору за которым его ждали Алена, Добрыня и Алеша и поздоровался.
— А ты, Алена, с товарищами пришла?.. Ох, боюсь, рыбы на всех не хватит. Второй бочонок уже открыл. А все публика-то местная некультурная. Портовые коты, — Баюн недовольно фыркнул. — И меня замотали, и Федька вон с ног сбивается… Вы уж простите, шумно тут у меня… — в этот момент не дождавшиеся возвращения хозяина гости, взобравшись на край бочки расшатали ее и, опрокинув на бок, полезли за рыбой прямо внутрь. — Шумно и гамно… И рыба, похоже, вся кончилась. А ведь хотел по-хорошему, по доброму, — Баюн разочарованно вздохнул. — Все-то у нас, у кошек, не как у людей.
— Ты не расстраивайся, — поспешила успокоить его Алена. — Мы не за рыбой пришли. Нам помощь нужна.
— Что, опять колдунов усыплять? — удивился Баюн.
— Не совсем… — замялась Алена. — Помнишь, ты водил меня к хозяину своего друга Феди.
— И не к хозяину вовсе, а к личному колдуну, — недовольно фыркнул Баюн, покосившись на подошедшего Федьку. — Федя у Филиппп Егорыча личный черный кот, а Филипп Егорыч у Феди — личный колдун. Ха-роший колдун, работящий. Да ты, Невидимка, была у него… Что, Феденька, рыба вся кончилась?
Черный Федя облизнулся и удрученно мявкнул.
— Ну и пес с ней, с рыбой, — тряхнул головой Баюн. — Людям вот надо с Филиппом Егорычем поговорить.
Алена и богатыри дружно закивали.
— Ты уж, Феденька, проводи их. А я тут быстренько все улажу и нагоню вас…
Филипп встретил гостей с радушием и нескрываемым интересом. Черные коты — Федька и Баюн — тут же уселись на диван у камина и стали перемуркиваться на своем, кошачьем языке. А волшебник принялся расспрашивать богатырей и Алену про луну, солнце и звезды, про великое внешнее море Океан и другие чудеса Верхнего мира. Алеша с Добрыней, удивленные пристальным вниманием Филиппа к столь обыденным для них вещам, отвечали все же обстоятельно. Но Алена не дала им времени на долгую беседу.
— Мы, собственно, по делу пришли. Причем по делу срочному, — прервала она Алешу Поповича, принявшегося было объяснять, отчего, по его мнению, полная луна превращается в месяц. — Филипп, нам нужна твоя помощь.
— Вот как? — удивился волшебник. — Выходит, не успели вы появиться в городе, а уже попали в какую-то историю? Или это как-то относится к цели вашего путешествия?
— И то и другое, — кивнула Алена. — У нас пропал в городе… один наш товарищ. Не поможешь ли найти его?
— Вообще-то я бесплатно не работаю, — тут же оговорился волшебник. — Нет, если это не будет мне стоить никакого труда, то я, конечно, как хорошим знакомым, могу вам помочь. Но для серьезных заклинаний и опытов мне необходимо закупать всякие ингредиенты.
— Сколько? — Добрыня полез в поясной кошелек.
— Десять золотых финистов, — ответил волшебник, смерив компанию уже совершенно иным, оценивающим, взглядом.
— А серебром возьмешь? — поинтересовался Добрыня, раскладывая на широкой ладони извлеченные из кошеля монетки. — А то, боюсь, золотом не наберется у нас десяти…
— Конечно, конечно! — оживился Филипп.
— Это будет две монетки, да? — уточнил, на всякий случай Добрыня.
Филипп в ответ лишь неопределенно кивнул и приложил палец к губам.
— Только вы особо не болтайте, что у вас серебро есть. Здесь оно весьма дорого. Все серебряные рудники под царским контролем. Нам, простым алхимикам, этот дорогой минерал достается с трудом. А ведь он имеет над многими колдовскими материями таинственную власть, которую надлежало бы всесторонне исследовать. Серебро — это одна из проблем, которыми я занимаюсь в последние годы, — волшебник пинцетом взял с ладони Добрыни одну за другой две серебряные монетки и поместил их в небольшой сундучок. Захлопнув крышку, отнес его в угол мастерской и защелкал там задвижкой стоящего в углу сейфа.
— Что это ты, брат, так трясешься над этими монетками? — удивленно просил Добрыня. — Ну дорогой минерал у вас серебро. Но не настолько же, чтобы…
— Именно, что настолько, — прервал его Филипп, и захлопнул сейф. — У вас, кстати, какие-нибудь серебряные украшения есть на руках? Кольца там или…
— У меня вот колечко… — пожал плечами Алеша.
— Осторожно! Ни к чему не прикасайтесь, уважаемый, а то вы мне все приборы тут расстроите!
— Нет, у меня колечко золотое. А на шее крестик серебряный…
— На шее-то ладно… На руках больше ни у кого ничего серебряного нет? — уточнил он.
— Нет вроде, — оглядел свои руки Добрыня.
— Ну что ж, тогда приступим к поискам… — Филипп важно уселся в своем кресле у камина, напротив развалившихся на диване черных котов. Федька тут же поспешил запрыгнуть к хозяину на колени и, поглаживаемый унизанной золотыми перстнями рукой волшебника, таинственно замурчал. Другой рукой Филипп, приглашая, махнул на диван, и Алена уселась напротив него, рядом с задремавшим у камина Баюном. Богатыри расположились за спиной у Алены.
— Есть ли у вас какие-нибудь вещи разыскиваемого? Лучше всего, волос, ноготь, еще какая-то часть тела. По крайности, какая-нибудь одежда…
Богатыри переглянулись и развели руками.
— Сумка есть! Он носил ее одно время. Сейчас в «Карасиках» лежит, — спохватился Алеша. — Принести?