Но вот уже водная процедура закончена и папа растирает Павлика мохнатой рукавицей. Мальчик кряхтит и посмеивается — ему приятно и в то же время немножко щекотно.
На завтрак, как и вчера, — творог и кефир. Павлик сидит на высоком стульчике.
— Не курить! Пристегнуть ремни! — командует папа и привязывает Павлика к спинке стульчика мягким ремешком. Папа в мамином фартуке с синими цветами разминает ложкой творог и говорит, как тётя Валя, но это не сказка, это больше похоже на песенку:
— Итак, вперёд! Откроем рот… Кушай, миленький дружок, нам полезен творожок… Знает каждый гражданин, что он содержит казеин…
— Спиши слова, — просит мама, а папа, кивнув, продолжает:
— Сообщить могу, милок, что в нём содержится белок…
Павлик ест, а мама стоит на пороге и смеётся. За спиной у мамы Тяпка, она не смеётся, собаки этого не умеют, но похоже, что она улыбается. Наверно, Тяпке нравится, как Павлик сидит, болтая ногами, и ест творожок, от которого, между нами говоря, и она бы не отказалась. Конечно, это не сосиска, но ничего, есть можно.
Завтрак проходит быстрей обычного.
— Молодец! — говорит папа и бросает Тяпке кусочек сахара. — Итак, Павлик, впереди у нас с гобой большой содержательный день. Мы будем гулять, собирать грибы, к вечерку возьмём удочки и махнём на озеро, где провернём путину местного значения. Мы раз и навсегда покончим с безответственными заявлениями Н. Л. Скворцовой о том, что пойманную мною рыбу может разглядеть только часовой мастер. Повторяю, Павел, нас ожидает день, полный радостей жизни. Пожалуй, возьмём с собой маму — пусть и она увидит, на что способны настоящие мужчины. В своё время ты прочитаешь об этом у Расула Гамзатова…
Папа придерживает Павлика и складывает стульчик пополам. Теперь он стоит на колёсиках и его можно катать по террасе.
— Павел Николаевич, я понимаю — молчание знак согласия, но всё-таки скажи, что ты думаешь о жизни и о наших ближайших планах…
Павлик не произносит ни слова, а только ёрзает на стульчике.
— Я понял твою мысль, — говорит папа. Он поднимает Павлика и ставит его на пол. — Действуйте, товарищ Скворцов!..
Павлик хватает папу за палец, делает шаг, другой и, улыбнувшись маме, говорит:
— Тя-тя-тя.
В точном переводе это означает многое — и то, что он здоров и настроение у него хорошее, и Тяпка ждёт его общества, и в саду с глухим стуком падают яблоки, и вообще в мире полно разных неотложных и прекрасных дел.
— Тя-тя-тя, — повторяет Павлик и призывно машет маленькой свободной рукой.
Военный товарищ
Всё было красиво — и чёрная шинель с алыми погонами, и отутюженные брюки с лампасами, и начищенные ботинки.
Федя шагал, постукивая каблуками. У него было отличное настроение.
Вообще-то говоря, следовало дать деду телеграмму о том, что он приедет к нему погостить. Но, с другой стороны, трудно было рассчитывать на то, что дед, генерал-лейтенант, бросит все дела и отправится встречать его — Федю. Дед занят, он читает лекции в академии. В прошлом году Федя прислал телеграмму, и на вокзал приехала бабушка. Это было до того неловко, что даже страшно вспомнить.
Во-первых, бабушка бросилась его целовать и сбила с него фуражку. Потом она начала громко задавать вопросы: «Это кто ж такой к нам приехал? Это почему же мы такие курносые и важные? А для кого бабушка испекла пирог с малиной?..» Всё это можно было выяснить и дома, но разве бабушка могла понять, что он, Федя, суворовец, военный, правда, так сказать, молодой военный, но всё-таки… Эх, бабушка, бабушка!.. Вот дед — это человек!..
— Посмотри, какой очаровательный малыш! — раздался за спиной у Феди певучий женский голос. «Надеюсь, что речь идёт не обо мне», — хмурясь подумал Федя и на всякий случай прибавил шагу.
— Ты взгляни, как он шагает. Раз-два. Раз-два, — продолжал тот же голос. — Настоящий мальчик с пальчик.
Ну, это уже было слишком! Федя обернулся, замедлил шаг и, не поднимая глаз, раздельно произнёс:
— Я не мальчик с пальчик. У меня на плечах погоны.
Женщина, вслух восторгавшаяся Федей, смущённо взглянула на своего спутника. Тот, вскинув брови, громко сказал:
— Прошу извинить мою супругу. Вы совершенно правы, товарищ суворовец.
Федя с достоинством кивнул, коснулся пальцами козырька и, удаляясь, услышал:
— Сегодня мальчик с пальчик, а завтра он офицер. Поняла?..
… Перед тем как нажать кнопку звонка, Федя оправил обмундирование и, убедившись, что всё в полнейшем порядке, позвонил.
Дверь отворила тётя Наташа.
Всплеснув руками и расцеловав Федю, она отступила на шаг.
— Здравия желаю, товарищ будущий маршал Советского Союза!
Федя снисходительно улыбнулся. «Вот тётка. Ей уже, наверно, скоро двадцать пять лет, а она балуется, как девчонка».
— Здравствуй, тётя Наташа.
— Здравствуй, Феденька. Ты что ж телеграмму-то не прислал?
— Это не обязательно. А где дедушка, бабушка, Шурик?
— Дедушка с бабушкой скоро будут. Шурик гуляет. Раздевайся. Давай сюда шинель и фуражку, я всё это спрячу, а ты отправляйся в ванную.
Стоя под тёплым душем, Федя услышал звонок и голоса — пришли дедушка с бабушкой.
— Папа, — раздался в передней голос тёти Наташи, — к тебе приехал какой-то военный товарищ. Он сейчас ванну принимает.
— Кто такой? — громко удивился дед.
— Не знаю. Генерал, говорит, будет очень рад, когда узнает, что я к нему в гости приехал.
Федя слушал и улыбался: «Догадается дед?»
А дед уже стоял за дверью.
— Полковник Караваев, вы?
Федя не ответил.
— Если не вы — постучите.
Федя постучал.
— Та-ак, — сказал дед, — сейчас сообразим… Генерал Самохин, уж не вы ли там форсируете водный рубеж? А?..
Федя постучал.
— Выходит, опять не угадал. Кто бы это мог быть?.. Уж не вы ли там, часом, купаетесь, Фёдор Михайлович?
«Какой-то Фёдор Михайлович, — весело подумал Федя, — мой тёзка».
— Видите ли, — продолжал дед, — дело в том, дорогой внучек, что вы не учли, какое неотразимое впечатление вы произвели на лифтёршу, которая мне и доложила о вашем прибытии.
Освежённый душем, Федя вышел из ванной комнаты и сразу же попал в объятия к бабушке. Она охала и ахала, поворачивала его, проводила рукой по ёжику стриженых волос и, наглядевшись наконец на внука, сказала:
— Ну, иди уж, иди к деду. Он у себя.
Дверь в кабинет была закрыта, и Федя постучал.
— Разрешите войти?
— Прошу, — отозвался дед.
Его рабочий стол стоял в углу у окна. И Федя, печатая шаг по паркету, подошёл к столу. Остановившись и щёлкнув каблуками, Федя доложил по форме и бросился деду на шею.
— Здравствуй, дедушка!
— Здорово, голубчик. Ну-ка, дай-ка я на тебя гляну…
Здесь, в кабинете, Федя чувствовал себя как за каменной стеной. Здесь Федю называли Федей или Фёдором. Здесь кончались «Федюньчики», «курнафеи» и прочие бабушкины изобретения: в кабинете деда царила суровая простота, милая Фединому сердцу.
Дед подробно расспрашивал об учёбе, о жизни в училище, и Федя отвечал чётко, немногословно, как и положено военному человеку.
Однако беседу эту вскоре прервали детские голоса. Вернулся с прогулки Шурик и вместе с ним его друзья и однокашники.
— Вот что, — сказал дед, — ты ступай к тёте Наташе. Там Шурика увидишь и весь его штаб. Кстати, с ними за компанию телевизор посмотришь. А я часок поработаю.
— Есть! — ответил Федя и, повернувшись через левое плечо кругом, вышел.
В комнате у тёти Наташи ребята рассаживались у телевизора.
— Федя приехал, — сказала тётя Наташа.
— Здравствуй, Федя! — обрадовался Шурик.
А Федя, неловко чмокнув его в макушку, солидно сказал:
— Здорово, голубчик. — После чего отвесил всей компании общий поклон. — Здравия желаю.
— Дети! — сказала тётя Наташа. — Сами телевизор не трогайте. Когда начнётся передача, я приду и включу. Феденька, присмотри за ними, пожалуйста.
И тётя Наташа вышла.
Дети молчали. Они внимательно разглядывали Федю. Подошёл Шурик, стал рядом и с гордостью посмотрел на присутствующих, словно бы говоря: «Смотрите, завидуйте. Вот какой у меня брат двоюродный».
К Феде подошла маленькая девочка, Алёнушка. Присев, она осторожно потрогала пальцем красные полоски на Фединых брюках, вздохнула и сказала:
— Красненькие дорожки…
— Это не дорожки, — сказал Шурик, — это лампасы. Как у дедушки.
— А ты, мальчик, тоже генерал?
— Нет, девочка, я не генерал.
— Потому что ты ещё маленький?.. Потому что ты ещё рыбий жир пьёшь, да?..
Федя усмехнулся:
— Да. Это главная причина.
Шурик достал из-под стола ящик с игрушками.
— О, брат, какое у тебя богатство, — заметил Федя и с плохо скрываемым любопытством вытащил из ящика механическую игрушку — экскаватор.
— Вы знаете, ребята, что это такое? — спросил Федя, проверяя, действует ли завод.
— Это эскаватор, — сказал круглолицый мальчик Витя.
— Верно. Только не эскаватор, а экскаватор.
Федя нажал кнопку, и стрела экскаватора медленно поднялась, быстро опустилась и, черпнув ковшом воздух, опять поднялась. «До чего же здорово сделано!» — с восхищением подумал Федя, снова заводя игрушку.
— И какой же экскаватор, — спросил он тоном лектора, — простой или шагающий?
— Простой, — ответили Шурик и Витя.
— А может, шагающий?.. Как вы думаете, умеет он шагать?
— Нет, он не умеет, — уверенно сказала Алёнушка, — потому что он ещё маленький…
Вошла тётя Наташа и включила телевизор. Началась картина «Золушка».
Федя сидел на краю дивана, положив голову на ладонь и не отрывая глаз от экрана. Если бы его такого, вконец захваченного зрелищем, увидела бы бабушка, не обошлось бы без охов, ахов и трогательных восклицаний.
Но всё же самое интересное было вечером.
К деду пришли гости — два генерала с жёнами и полковник. Пока женщины пили в столовой чай, в кабинете у деда собрались мужчины. Туда же, разумеется, был приглашён и Федя.