Ломакин снова оглянулся на присутствующих, кая бы желая спросить у них, не пора ли закончить этот вечер воспоминаний, но он не сказал ни слова, неожиданно поймав себя на мысли о том, что очень уж по-доброму рисует его уже забытый им школьный товарищ.
— Вспомни, Ломакин, как ты отличился, когда девчушку спас, которая под лёд провалилась, помнишь?
— Не помню, — ответил Ломакин и улыбнулся. Он и в самом деле не помнил этого.
— Узнаю Ломакина! — со значением ответил Бычков. — Он, видите ли, не помнит. А статейку в «Пионерской правде» тоже не помнишь про тот случай?
— Я сейчас больше другие газеты читаю, — сказал Ломакин.
— Понятно. Если вопросов нет, подведём итог. Жил-был замечательный парнишка…
— А он и сейчас парнишка неплохой, — вмешался Колунцев. — Критика, конечно, движущая сила, это всем ясно, но мне думается, вы к своему школьному приятелю чересчур строги.
— Хорошо, — согласился Бычков, — ладно. Вам видней, вы с человеком работаете. А у меня что? У меня одни только добрые воспоминания. А моя критика, она, как бы сказать, профилактика. Чтоб не забыл человек то хорошее, с чем в жизнь вступал. А если я неправ, — он улыбнулся Колунцеву, — пусть меня товарищи поправят. Но я думаю: таких нет…
— Всё. На этом я заканчиваю свой монолог, — после паузы заключил Бычков. — Ты уж извини, что я нагрянул со своими мемуарами. Очень, понимаешь ли, потянуло заглянуть в прошлое. А теперь будь здоров.
Он долго тряс руку Ломакину, затем простился с остальными.
Он взял с вешалки шляпу, надел её чуть набочок, как на фронте носил пилотку, и направился к дверям. На пороге обернулся:
— Если будешь проездом в родных местах, в Дятлове, обязательно зайди в школу. Она как стояла, так и стоит.
— Зайду в школу, — кивнул Ломакин. — Всего доброго.
Когда за Бычковым закрылась дверь, Ломакин, помедлив, нажал кнопку звонка. Вошла секретарша.
— Лидия Вячеславовна, там ко мне есть кто-нибудь? Попросите немножко подождать. Я скоро освобожусь.
Ломакин полистал на столе бумаги, с необъяснимой грустью думая о том, что родился он в городе на Днепре, а в Дятлове не только не учился, но и не был никогда в жизни. И девчушку он не спасал, и в «Пионерской правде» о нём не писали…
Посылка
В динамике послышался вздох, и по залу поплыл лёгкий девичий голос:
— Пассажиры, вылетающие рейсом девятьсот тридцать четвёртым по маршруту Киев — Москва, приглашаются на посадку!
Наверняка перед тем, как произнести в микрофон эту служебную фразу, девушка смеялась. Я был в этом абсолютно убеждён. Даже когда она повторяла объявление, голос её всё ещё излучал весёлое тепло.
Согласитесь — заметить такое способен человек наблюдательный, умеющий сосредоточиться и прийти к правильному выводу. Между тем братья мехматяне считают, что я рассеянный. Если вам не известно, кто такие мехматяне, знайте, что это не представители малой народности и не сектанты. Мои друзья мехматяне — старшекурсники и аспиранты механико-математического факультета МГУ, обитающие в доме на Ленинских горах.
Мне кажется, я вам ещё не сказал, что накануне Нового года я возвращался из научной командировки.
Сидя в светлом зале киевского аэропорта, я перелистывал последний «Математический сборник» и вдруг увидел перед собой невысокую пожилую женщину.
— Молодой человек, извините за беспокойство, — сказала она, смущаясь и почему-то держа руку за спиной, — но если бы я вас не побеспокоила, вы бы сами забеспокоились минут через десять.
— Не понимаю, — сказал я и встал с кресла.
— Я видела, как вы сдавали свой чемодан на девятьсот тридцать четвёртый рейс…
— Ну и что же?
— Уже давно объявили посадку, а вы сидите, будто вас это не касается.
— Благодарю вас. Спасибо. Весьма обязан.
— Это меня очень устраивает, — улыбнулась женщина. — Я задержу вас на одну минутку. Сегодня должен был лететь в Москву мой племянник. Я хотела с ним передать нашим хорошим знакомым небольшой подарок к празднику, — она достала из-за спины картонную коробку, — наш знаменитый «Киевский» торт. Вы, наверно, заметили, почти каждый пассажир увозит из Киева «Киевский» торт…
— Насколько я понял, ваш племянник сегодня не летит.
— Да. Я об этом только что узнала.
— И вы решились мне — незнакомому человеку — доверить такую ценность?.. Имейте в виду, как только самолёт оторвётся от дорожки, я съем ваш торт вместе с коробкой.
Женщина засмеялась:
— На здоровье!.. Це вы шуткуете. Вы этого не сделаете. Вы же интеллигентный человек. А если бы вы ещё знали, кому вы повезёте торт. Це ж такие милые люди!.. Коля — участник войны, прекрасный архитектор. Недавно построили здание по его проекту, вся Москва была в восторге. Маруся — жена — преподаёт английский язык. Наташа — дочка — учится в институте. Она такая красавица, что все парни теряют голову. Увидите — с ума сойдёте, если вы, конечно, не женаты…
— Я не женат, — сказал я, — дайте мне номер телефона. Я позвоню, и она… и они заедут за тортом. А впрочем, пишите адрес. Я доставлю торт на дом. Прямо сегодня.
— Из уважения к архитектуре? Я понимаю. Я сама вам хотела дать адрес. Они как раз переехали в новый дом, и я не помню их номер телефона. Дома он у меня записан. Как только я вас провожу, я сейчас же позвоню в Москву и расскажу им, какой вы отзывчивый молодой человек. У вас есть чем писать?
Я протянул шариковую ручку.
Женщина торопливо написала адрес на коробке с тортом.
— Вот. И, пожалуйста, передайте им большой привет.
— Они знают от кого?
— Знают. От Гали. От Галины Корнеевны. До свидания. Счастливо вам долететь!
Я взял коробку и, пожав руку Галине Корнеевне, побежал к самолёту.
Могу признаться, к тому, что случилось потом, я был в какой-то мере подготовлен. Дело в том, что уже в самолёте я заметил, что добрая половина пассажиров везла в столицу прославленные изделия киевских кондитеров.
Когда самолёт приземлился в Москве, я решил доставить торт прямо с аэродрома. Это доброе намерение созрело у меня ещё в полёте.
Итак, в одной руке у меня был чемодан, в другой коробка с тортом, но… на коробке не было адреса.
Тут же по моей просьбе радиоузел передал экстренное сообщение:
— Внимание! Пассажира, по ошибке захватившего коробку с тортом, на которой написан адрес получателя, просят подойти к справочному бюро!..
Я ждал ровно сорок минут. Безрезультатно. Тогда, ни на что уже не надеясь, я отправился в город.
В автобусе я вспомнил, что Галина Корнеевна обещала позвонить в Москву и сказать обо мне разные добрые слова. И я представил себе, как архитектор Коля, его жена Маруся и красавица Наташа пожмут плечами, усмехнутся и скажут: «Не принёс он торт. Возможно, завтра принесёт». А я и завтра не принесу, потому что не знаю, куда его нести. И Галина Корнеевна снова позвонит и скажет: «Как после этого верить людям? С виду вполне интеллигентный человек. Вы только подумайте — польстился на торт!»
По прибытии домой я созвал у себя в комнате небольшое совещание.
Один из мехматян, Сергей Кульчицкий, укоризненно покачал головой:
— Рассеянность — оборотная сторона сосредоточенности. Не помню, чьи это слова. Для удобства будем считать, что это сказал я.
— Лично мне ясно одно, — заявил Антон Прокушев, — если ты не догадался прочитать адрес и запомнить его, умственный труд тебе противопоказан. Подбери работёнку попроще.
— Погоди, Антон. Давай подумаем, как помочь нашему товарищу сохранить своё доброе имя, — сказал Виктор Малое. — Что ты знаешь о человеке, которому ты должен был вручить торт?
— Он архитектор. Зовут его — Коля.
— Ценные сведения, — сказал Сергей. — Москва, архитектору Коле. По объёму информации это даже уступает известной формуле «на деревню дедушке».
— Ещё я знаю, что он живёт в новом доме…
Антон уже явно собирался сострить, что было видно по его лицу, но его опередил Виктор:
— Должен тебя огорчить, но ты, вероятно, и сам понимаешь — новый дом для Москвы не примета.
— Этот Коля построил здание, от которого все были в восторге.
— Сие уже кое-что, — сказал Антон. — Минуточку!.. У меня родился план. Он прост, как уравнение с одним неизвестным. Вот я беру справочник и нахожу номер телефона Союза архитекторов…
— Молодец, — сказал Сергей, — государство не зря потратилось, давая тебе высшее образование. Звони!
Антон набрал номер, после чего состоялся очень короткий и столь же нелепый телефонный разговор
— Здравствуйте, — сказал Антон, — с вами — говорит аспирант Московского государственного университета Прокушев. У нас произошла небольшая неприятность. Наш товарищ, тоже аспирант, серьёзный и мыслящий человек, привёз из Киева торт для члена Союза архитекторов. Нет, не для всего союза, а для конкретного архитектора. Что?.. В том-то и дело, что мы не знаем его фамилии. Вы напрасно смеётесь. Мы располагаем данными, что его зовут — Коля. Не Вова, а Коля. Опять вы смеётесь. Алло!.. Вы слушаете?.. Братцы, она положила трубку.
— Ничего удивительного, — сказал Виктор. — Набери-ка ещё раз. Я с ней поговорю.
Услышав редкие гудки, Виктор подтянул галстук и поправил свою роскошную шевелюру.
— Зря стараешься, — заметил Сергей, — это же не видеотелефон.
— Извините, — вежливо сказал Виктор, — только, пожалуйста, не кладите трубку, дослушайте. С вами говорит другой аспирант. Кроме того, что архитектора зовут Колей, выяснилось, что по его проекту в Москве построено прекрасное здание. Что? Административное или жилой дом?.. Сейчас мы уточним.
Я пожал плечами:
— Если б я знал.
Виктор махнул рукой и уверенно сказал:
— Административное… Какого профиля?.. Современного профиля. Я понимаю, что в Москве построено много зданий, но автора проекта данного прекрасного здания зовут Коля, Николай. Что? Хорошо, я подожду, — Виктор ободряюще похлопал меня по плечу. — Старик, у меня жуткое предчувствие. Боюсь, что торт найдёт хозяина.