Но настоящая беда пришла неожиданно. Кот несколько раз в год метил территорию таким масштабным и конкретным образом, что даже людям незнакомым с кошачьей азбукой становилось ясно – здесь живет какой-то вонючка.
Чем только не мыла ковры бабка Зинка – все зря. Покупала ароматизаторы, специальные средства и даже восточные благовония. В те редкие дни, когда выпадал снег, она вытаскивала их по очереди, раскатывала на белой поверхности, била палкой, мела веником, ходила по ним, а затем сворачивала и тащила в квартиру, оставляя темные пыльные пятна. Но кошачий запах никуда не девался, а вся квартира да и сама бабка Зинка насквозь пропитались кошачьей тематикой и благовониями.
У бабы Нонны имелись собственные счеты с бабкой Зинкой. Она не предъявляла претензий, а медленно накапливала обиду. Конечно, чувствовала отношение к себе, но были и другие мотивы. Решающим событием стало следующее. Вовчик как-то в одном из своих первых классов потерял ключи от квартиры и голодный слонялся по двору. Дед с бабкой в тот день умотали на дачу, а мать с работы еще не вернулась. Он увидел, как бабка Зинка кормила у двери своего кота котлетой, и по простоте душевной попросил у нее поесть. Все же бабуля с ней вместе торговала. Та смерила его презрительным взглядом… и не дала. Когда Вовчик сообщил вечером о произошедшем бабушке, та сделала выводы и на следующий день поменяла место торговли – отсела от бабки Зинки и расположилась у овощного павильона в тени раскидистого вяза. С тех пор они не разговаривали друг с другом, а через дорогу бросали презрительные взгляды. Порой казалось, что при их столкновении может возникнуть шаровая молния и спалить все вокруг: и овощной павильон, и старую почту, и «девятку», и даже бочку с квасом.
Обострение у двух огнезорких продавщиц семечек началось после того, как произошел мелкий конфликт между дворовой собакой и котом бабки Зинки. Каштанка была добрейшим существом на коротких лапах с вытянутым телом. Ну прям колбаса на ножках. Она играла с детьми и считалась общей собакой. С ней Вовчик давно возился. Нашел где-то ошейник, чтобы все понимали – Каштанка не бездомная. Ночевала она в подъезде около двери квартиры Вовчика на коврике. К ее нахождению в подъезде все относились с пониманием. Все, кроме бабки Зинки.
И вот как-то пузатая Каштанка медленно спускалась по ступенькам со своей лежанки на пятом этаже, а тем временем кот бабки Зинки выходил на прогулку и решил продемонстрировать неслыханную крутизну. Он стал громко шипеть при виде собаки. Обычно Каштанка на провокации дураков не поддавалась и проходила мимо, не реагируя на кота. Но тот выгнул спину и попытался наброситься на собаку. Каштанка флегматично наблюдала за истерикой, а когда кот подошел максимально близко, оскалила зубы и показала готовность защищать себя от нападок неуравновешенных. Бабка Зинка, услышав звуки, выглянула за дверь и сразу назначила виноватой Каштанку. По ее разумению, своему коту можно все, а ничейной собаке – ничего.
– Ах, ты еще и скалиться будешь, дворняга вонючая! Развели тут псарню, пройти невозможно! – кричала бабка Зинка, а пещерное эхо подъезда умножало ее противный голос.
Вечером у лавочки бабка Зинка развернула дискуссию о выселении Каштанки из подъезда.
– Агрессивная! Вонища от нее! Вызову собачников, тогда сразу поймет, можно скалиться или нет!
Баба Нонна, прервав долгое молчание, пыталась найти путь успокоения разбушевавшейся.
– Ты прекращай ругаться. Твой кот всех детей перецарапал и гадит прям в подъезде. От него и вонища! И никто не убирает за ним!
Попытка вызвала лишь обратный эффект, поскольку в этих словах содержалось немало правды. И это бабку Зинку лишь раззадорило.
Баба Нонна продолжала:
– А Вовка за этой собакой следит. И с детьми она дружит. Разве плохо, если на весь двор одна общая собака? Не все же могут в квартире держать! Вот она и живет для всех. А ночует у нашей двери в подъезде, мы не против.
– А я против! И тоже живу в этом подъезде! И не позволю дворнягам каким-то бросаться на моего кота! Да и Вовчику бы твоему научиться себя вести, двоечнику! Хулига ну!
Здесь уже не выдержала баба Нонна:
– Он хоть и балбес, но никому зла не делал. А ты только с виду приличная, а злая, похуже любой собаки. Гнилая насквозь. Для тебя твои ковры, деньги-бумажки эти жалкие важнее людей, важнее дружбы. Поэтому ты и одна. И Данилович даже убежал. Только кот тебя и терпит. И то, потому что котлетами его кормишь!
Баба Нонна пристально смотрела на бабку Зинку с выражением победительницы, а та, не выдержав прямого взгляда и обжигающей правды, развернулась и пошла в подъезд.
На следующее утро бабка Зинка вызвала собаколовов, когда никто бы не помешал им сделать свое черное дело. Но в этот день Вовчик по случайному стечению обстоятельств решил не идти на контрольную по русскому и прятался на складе бумажных рулонов. А когда он увидел, что машина собаколовов заехала во двор, мгновенно сообразил – Каштанке грозит беда.
Уазик стоял с открытыми дверями, а два собаколова с сеткой подбирались к нашей Каштанке. У подъезда бабка Зинка показывала пальцем на собаку. Каштанка, чуя недоброе, поджала хвост и пыталась проникнуть в подвал. Но путь туда ей преградили собаколо вы.
– Вон она! Агрессивная! На людей кидается, прохода не дает!
– Это ты на людей кидаешься! И агрессивная! Не трогайте собаку! – послышался крик Вовчика.
Он подбежал к испуганной Каштанке, та послушно смотрела на своего спасителя.
– Пойдем со мной, я тебя спрячу!
– Ловите ее! Чего вы стоите как истуканы? Ловите, раз приехали!
– Так она с ошейником! Пацан, это твоя собака?
– Моя! Не видите, что ли? Вы лучше вон эту забирайте! – И пальцем показал на бабку Зинку. – Можете и кота ее в придачу!
На лице бабки Зинки, похожем на весеннюю сморщенную картошку, читалась ненависть и злоба.
– Я тебе покажу еще, гаденыш!
Собаколовы немного поругались, сели в машину и уехали.
А собака из подъезда исчезла.
Дружина и вражина в колхозе
10 сентября 1991 года
Утром нас ждал пазик с округлыми боками. Когда я зашел в автобус, увидел Василия Ивановича в синем спортивном костюме, сидевшего рядом с Ларисой. Она каждую осень в период оказания помощи колхозу становилась не только вожатой, но и ответственной за сельскохозяйственное направление. Юрка развалился сразу за Светой и Люськой и всю дорогу пытался их рассмешить. Мне же досталось место спереди, и я постоянно вертелся. Не хотелось оказаться на информационной обочине.
Автобус свернул на грунтовую дорогу и запрыгал на кочках. Ярик, занявший самые козырные места – на заднем ряду, подлетал почти до самого потолка, что у него вызывало всплески ликования.
На поле было влажно. Земля намокла после небольшого ночного дождя и налипала на обувь широкими пластинами. Кефир, выползший из автобуса, брезгливо морщился. Он приехал в колхоз в очередных новых кроссовках, которыми хвастался всю дорогу. А теперь боялся шагнуть.
Нам поставили задачу убирать капусту. Ее головки торчали из земли стройными лысыми рядами, лишь внизу кудрявились листья. Зрелище напоминало картинку со съезда КПСС[27]: там сидят так же, как здесь капуста на поле, – один к одному, ровными рядами. И у партийных работников тоже головы гладкие и блестящие, а по краям около ушей – остатки волос. Клоп[28] в деревне с такой же прической ходил.
Сначала было пасмурно, а позже показалось солнце и пригревало почти по-летнему. Василий Иванович с Ларисой распределили нас на команды по четыре человека: два на два. Света оказалась не в моей четверке, и я постоянно держал в поле зрения ее красную спортивную кофту и заколотый пучок светлых волос. Мне хотелось быть ближе, но мы оказались разделены шестью рядками капусты. Тем не менее мы были рядом, на одном поле, под одним небом.
От колхоза нам выделили руководительницу – Клавдию Борисовну, с веселыми конопушками по всему лицу и копной огненных волос, выбивавшихся из-под косынки. Капусту мы носили в большой тракторный прицеп в ящиках. Мальчики их таскали, а девчонки срезали капустины и складывали. Мы трудились уже довольно долго.
Кефир слонялся и работал спустя рукава. Он вообще ехать в колхоз не собирался, всю дорогу недовольно бубнил. А на поле постоянно кружился около Светы, прыгал около нее, как лось, и паясничал. Даже хотелось ему рога пообломать, но я сдерживался.
– Тебе, Люська, надо капусту есть, а вот Дашке уже необязательно, – сиял Кефир, довольный своим прозрачным намеком.
Люська с Дашкой посмотрели на него с осуждением.
– А бабы почему не носят ящики? – возмущался Юрка. – Вот Дашка больше меня и сильнее!
И через мгновение большой и указательный Дашкины пальцы уже сжимали сзади Юркину шею в болевом приеме.
– Будешь, гад, девочек еще обижать?
– Отпусти, садистка! – заскулил бывший пионерский лидер школы.
Но Дашка сжимала еще сильнее.
– Таким, как ты, разве можно дело доверять?
– Забыл у тебя спросить!
Тут в разговор вступила Люська:
– Посмотри, как ты капусту топчешь! Вот из-за таких, как ты, она в магазине и гниет! Да еще и ящики кидаешь! Ты теперь не председатель совета пионерской дружины, а ее вражина!
– Скоро кончится ваша пионерия. Партия уже разбежалась, и до вас очередь дойдет!
– А ты думаешь, если как крыса убежал с корабля, то тебя уважать больше стали? Ты же предатель! – изливала гнев Люська.
– Еще посмотрим! Прибежишь ко мне! Недолго осталось! Вон Бобриков ваш скоро станет начальником пустоты!
Я встрепенулся, услышав свою фамилию, и двинулся в сторону спорящих. Но меня опередили Василий Иванович и Лариса, объявившие перерыв в работе.
Все наши расположились на ящиках около прицепа.
У капустного поля стоял огромный свинарник. Определить его местоположение легко можно было и в кромешной темноте по ядреному запаху. Меня одолело страстное желание непременно побывать внутри. Во-первых, с целью познания особенностей сельскохозяйственного производства, а во-вторых, для тех, кто не интересуется агротехнологиями, – с развлекательной целью.