Его темные глаза наполняются слезами.
– Я не пытаюсь сделать тебе больно. Хочу только убедиться, что все хорошо.
Я выворачиваюсь.
– Для этого необязательно меня калечить. Можно просто спросить. И тебе не удастся сделать мне больно. Теперь уже нет.
Я ухожу и оставляю Джейка одного. Какая же я дура. Зачем я только взяла у него этот чертов телефон?
Хлоя находит меня на большой перемене и хлопает по плечу. Я вздрагиваю.
– Да у тебя нервы на пределе. – Она удивленно распахивает глаза. – А с лицом что?
Я прикладываю руки к щекам. Вчера никто ничего не заметил, но синяк, как гниющее яблоко, потемнел еще больше.
– Очень заметно?
– Тональный крем помог, но я ведь спортсменка, Джесс, от меня синяки не скроешь.
Она садится рядом со мной, улыбается, обнажая ровные белые зубы. К сожалению, они такие идеальные, потому что искусственные. Хлоя выбила почти все передние зубы много лет назад во время несчастного случая на бревне, из-за которого лишилась медали по многоборью и не попала в олимпийскую сборную юниоров. Тиган тоже была тогда в зале – последние соревнования, что мы посетили втроем.
Хлоя подталкивает меня локтем.
– Что случилось-то?
Я встряхиваю свой протеиновый напиток и рассказываю, как Джейк позвал меня в лес.
– Ты говорила, что он взял твой велосипед и собирался поехать на встречу с Шоной. Как это могло привести к травме?
– Ну… я сначала не узнала его и побежала. Мы столкнулись. – Я улыбаюсь подруге и быстро добавляю: – Совершенно случайно. Честное слово.
Хлоя втягивает нижнюю губу, и ее улыбка исчезает, как корабль за горизонтом.
– Столкнулись? Это какое-то иносказание?
– Нет. – Я пожимаю плечом. Она не знает худшего, и я уношусь мыслями к телефону, припрятанному под матрасом. Из-за него я вижу дурные сны. Мне снова приснился тот олень и кровь, капающая с радиаторной решетки БМВ. Я вздрагиваю и пытаюсь сосредоточиться на разговоре с Хлоей – кстати, по ее внешнему виду тоже не скажешь, что она хорошо спит. – Джейку плохо. Он приходил просить прощения.
Сильно развитые мышцы Хлои идут рябью по всему телу, как бывает, когда она готовится изобразить гимнастическую фигуру. Полные губы недовольно поджимаются.
– Ты же не собираешься принять его назад, правда?
– Нет. Ни за что. Ну, то есть вряд ли.
– Джессика! – угрожающе произносит подруга. – Он тебе изменил. Ты лишилась его из-за дурацкого пари.
Меня снова охватывает тоска, но плакать посреди школьного двора не хочется, поэтому я встаю и смотрю в сторону библиотеки.
– Мне нужно взять книгу.
Хлоя хмурится.
– Не поддавайся ему, Джесс. Помнишь, как ты хотела помириться и с Тиган? Разве ты не рада, что ничего не получилось?
После нашей ссоры в пятом классе Тиган пыталась отвоевать меня – забрасывала записками и приглашениями, одаривала улыбками, которые заставляли забыть, какой подлой она может быть. Я очень по ней скучала и была готова уступить, но Хлоя помогла мне выстоять. Со временем я убедилась, что Тиган не изменилась, просто включила обаяние. Тактика Джейка тоньше – извинения и слезы, – и противиться ей трудно, но теперь я старше, сильнее.
– Это другое, – возражаю я.
Звенит звонок, и Хлоя хватает рюкзак.
– Ну, если ты уверена. Я никогда не думала, что Джейк способен на…
– Я тоже, Хлоя.
Мы обнимаемся на прощание. Я ныряю в библиотеку, чтобы поплакать между стеллажами. Растравляя душу еще больше, открываю фото Джейка на своем телефоне. На снимке он катает меня на спине прошлым летом, когда мы были счастливы. Он обожает эту фотографию, потому что вся моя поза и подбородок, лежащий у него на плече, выражают полное доверие. Он улыбается, взгляд у него открытый, глаза сияют от любви. В тот день я поклялась бы чем угодно, что он никогда меня не предаст.
– Ах, Джейк, – вздыхаю я; сердце так и тянет к нему. – Зачем ты все испортил?
Глава 24
После школы я еду в «Слойку» на смену, которая длится с четырех до шести. К моему прибытию закусочная набита до отказа. Очередь вьется между пластиковыми стульями и вытекает на тротуар. Почти все столики заняты, включая места у окна. Моя напарница, Амара из одиннадцатого класса, не поднимая головы, готовит сэндвичи. У входа телевизионщики опрашивают людей. Заголовок в утреннем «Вестнике Кристал-Коув» гласит: «Дочь сенатора по-прежнему не найдена».
В статье упоминается, что полиция «взяла в оперативную разработку некое лицо», способное пролить свет на исчезновение Тиган. В животе у меня екает: надеюсь, это не Джейк. В телефоне Тиган могут содержаться полезные сведения, но я еще не придумала, как передать его в полицию.
– С чего вдруг такой ажиотаж? – шепотом спрашиваю я у Амары, надевая фартук и шапочку, чтобы помочь ей.
– Это волонтеры для поисковой группы, – тихо объясняет она. – Они искали Тиган в горах Кау, и семья выдала им талоны на бесплатные сэндвичи.
– Почему в горах Кау? Это довольно далеко.
– Не знаю. – У Амары дрожат руки. Я понимаю: пропала одна из учениц нашей школы, и напарнице страшно.
Я беру хлебный нож с зазубринами и встаю рядом с ней.
– Что для вас? – спрашиваю я у следующего клиента в очереди.
Он заказывает суперсэндвич с говядиной и почти со всеми топингами, которые у нас есть. Разрезая багет и укладывая между половинками слои начинки, я умудряюсь задать еще один вопрос Амаре:
– Нашли?
Ее проворные пальцы внезапно зависают над сэндвичем с пеперончини.
– Нет.
Она смотрит на меня, застыв на месте, в то время как клиенты беспокойно топчутся перед стойкой. Воображаю, как они проголодались после блужданий по лесистым холмам хребта Кау в такую жару, шаря в кустах в поисках тела девочки-подростка. Темные глаза Амары блестят.
– Как ты думаешь, у нее рот набит землей? Я все время представляю эту картину.
– Господи, Амара, что с тобой? Может, тебе лучше посидеть?
Она моргает и хватает горсть острых итальянских перцев.
– Нет, мне легче, когда я занята. – Она возвращается к работе, не заметив мой замазанный тональным кремом лиловый синяк, а может, просто не желая задавать лишних вопросов.
Я заканчиваю с говяжьим сэндвичем и принимаюсь за индейку со швейцарским сыром. Теперь и у меня перед глазами возникает набитый землей рот Тиган, и от сладкого запаха вареного мяса в животе бурлит. Пока я орудую ножом и мажу булку майонезом, до меня долетают обрывки разговоров.
Бородатый посетитель вытирает лоб.
– Я сегодня весь спарился.
Женщина рядом с ним хмурится:
– Жара ускоряет процесс разложения. Вряд ли та бедная девочка находится в горах Кау. Запах уже привлек бы стервятников.
– Если ее глубоко закопали, запаха не будет, – уточняет парень, которого я знаю: он пакует продукты в супермаркете.
Слюна брызжет у меня между зубов, и я на мгновение закрываю глаза, вспоминая ночь после вечеринки, – красную жидкость, капающую с БМВ, испуганный глаз в темноте. Может, олень, которого я сбила, гниет на обочине Кровавой стези? Если поехать туда сегодня вечером, увижу ли я, как над ним кружат стервятники?
Я вытираю губы и медленно делаю длинный вдох, потому что эти люди говорят не о животном. Они говорят о Тиган с ее большой улыбкой, блестящими волосами и упругими изгибами тела, – девушке, которая скорее умрет, чем будет разлагаться в предгорьях Северной Калифорнии. Легкомысленный смешок слетает с губ. «Скорее умрет» – она и так умерла. Нет-нет, это еще неизвестно.
Я принимаюсь за следующий сэндвич.
Когда наплыв посетителей заканчивается, мы с Амарой вытираем столы, засыпанные крошками мяса и сыра, и начинаем подсчитывать чаевые в банке. Волонтеры оказались щедрыми – то ли потому, что им не пришлось платить за сэндвичи, то ли они заметили, что мы с Амарой одного возраста с пропавшей, и попытались нас подбодрить. После окончания смены мы делим чаевые, и Амара наконец замечает синяки. Я рассказываю ей ту же тупую басню, что и родителям.
Перед выходом я перекидываю ремень сумки через плечо, а Амара стучит длинным накладным ногтем по прилавку.
– Я не верю тому, что все говорят в школе, – заявляет она.
– А что говорят? – Я раскладываю банкноты так, чтобы все президенты смотрели в одном направлении.
– Будто бы Джейк убил Тиган.
Я вскидываю голову.
– Все так считают?
– Большинство, – признается Амара, вытягивая длинную кудряшку. – Кстати, я все видела: Джейк ведь получил… что хотел от нее, так зачем же потом убивать ее?
Я стискиваю зубы.
– Да, он получил что хотел, верно. – Мне не удается сдержать поток слез.
– Черт, Джесс. – Амара вскакивает со стула. – Я ведь хотела тебя утешить.
Всхлипывания мгновенно превращаются в истерику.
– Если так ты пытаешься утешить, профессия психолога не для тебя.
– Извини. Я так поняла, что ты волнуешься за Джейка.
Я окончательно взрываюсь.
– Почему все считают, будто я волнуюсь за Джейка? Какое мне вообще дело? Он больше не мой парень! Его проблемы меня не касаются. Почему никто не волнуется за меня? Я ведь очередная девушка, которой он причинил боль.
– Очередная? – Амара распахивает глаза.
– Нет, я не то хотела сказать. – Стараюсь не думать о разбитом телефоне, который Джейк отдал мне.
Напарница бережно обнимает меня за плечо.
– Ох, Джесс, извини. Я просто дура. Не сердись.
– Я злюсь не на тебя. Просто злюсь. Мне надо идти.
– Сможешь вести машину?
– Да, вполне.
Я выскальзываю за дверь, и колокольчик над порогом звякает. Обычно я прихватывала с собой сэндвич с ростбифом для Джейка, но сегодня ухожу с пустыми руками.
Сев в машину, я вытираю щеки, сморкаюсь, тянусь к телефону, но сразу же откладываю его. Мне хочется позвонить Джейку, рассказать ему, какой у меня был ужасный день. Он бы выслушал меня и пообещал, что завтра будет лучше, а потом принес бы мне букет цветов, или помыл мою машину, или отвел меня в какое-