была тема урока. Я приготовила чуррос, а он принес чипсы и сальсу – не совсем блюдо, но ему все равно поставили пятерку.
За несколько недель до этого учительница испанского посадила нас в пару для диалога, так что мы уселись за парту и поделились друг с другом едой. Джейк устроил такое соблазнительное представление, поедая мои чуррос, что Шона встала и записала видео, а потом разослала его всему классу. Все смеялись. Джейк покраснел до кончиков ушей. Он не знал, что кто-то за ним наблюдает.
После того как Шона вернулась за парту, я уронила взгляд на его губы, испачканные сахарной пудрой, а затем заглянула ему в глаза. Джейк смотрел на меня не так, как другие парни, – словно глядел прямо в душу. Класс исчез, и меня окатила горячая волна. В этот миг я заметила его невероятно длинные ресницы и темные кудряшки на шее. Мы будто слились воедино, и с моей стороны эта связь так и не разорвалась.
Теперь фотография, где он посасывает мои чуррос, а я смеюсь на заднем плане, казалась издевательством. Он не сделал к ней подпись – никогда ничего не подписывал, – но и не удалил снимок. Начиная с десятого класса я размышляла, что это значит. Он хочет, чтобы я вернулась? Держит дверь открытой? Но это ничего не значило. Скорее всего, Джейк просто не пролистывал свою страницу так далеко вниз, когда удалял остальные наши фотки.
Я бросила телефон на подушку. Иногда мне хотелось, чтобы Джейк меня забанил.
Накануне мы с Шоной так и не собрали коряги, так что в три она пришла помогать, такая уставшая, что едва дотащила ноги до ступеней, ведущих со скалы к пляжу.
– Ты под кайфом? – спросила я.
– Если бы, – с тоской ответила она.
– Ты же понимаешь, что пора с этим кончать?
Она потерла лоб и прищурилась на солнце.
– Почему оно такое яркое? – пожаловалась она и вдруг заплакала.
Я взглянула на пляж, на разбросанные повсюду деревяшки.
Пора было собрать необходимое количество для костра и идти наряжаться. Времени кукситься не оставалось. Я направилась к искривленной палке и, не глядя на Шону, предложила:
– Расскажи, что случилось.
– Я думаю, Маркус встречается с кем-то еще.
А собака гоняется за кошками? Разумеется, он встречается с кем-то еще. Я пошла дальше, а Шона брела за мной по пятам. Раздраженная ее слабостью, я рассматривала поникшую тень подруги.
– Ну так брось его.
Она зарыдала.
– Не могу. Я его люблю.
Я резко повернулась к ней.
– За что? Он засранец и просто использует тебя.
Она смахнула с лица огненные кудряшки и вытаращила покрасневшие глаза.
– Ты не знаешь, какой он, когда мы одни. Очень милый. Рассказывает мне о своих проблемах. Отец в детстве не пускал его в дом, и однажды Маркусу пришлось есть из помойки. У него тяжелая жизнь, Тиган.
Я подняла большую корягу.
– Это его проблемы, а не твои. Ты собираешься помогать или мне одной корячиться?
Шона схватила корягу за другой конец.
– Он купил мне кольцо.
Эта новость остановила меня на полпути.
– Помолвочное?
– Кольцо верности. Говорит, может быть, мы когда-нибудь поженимся.
Я бросила корягу и взяла подругу за руку. Прибой лизал нам ноги. На пальце у Шоны действительно было серебряное кольцо с гравировкой. Я с усилием выдохнула.
– Ты правда хочешь выйти замуж за Маркуса? За парня, из-за чьих измен плачешь?
Кольцо сверкало на солнце – своего рода симпатичный наручник, приковывающий ее к мерзавцу.
– Я точно не знаю, изменяет ли он мне, – возразила Шона.
– Но подозреваешь. – Я сложила руки на груди. – Знаешь, женщин часто убивают их мужья.
Она выдернула у меня руку.
– Зачем ты это говоришь?
– Даже не знаю. Может, потому что он бьет тебя?
Ее веснушчатое лицо сделалось розовым, бледные глаза утонули в слезах.
– Маркус прав: ты стерва, – бросила она. – Неудивительно, что ты никому не нужна. – И Шона решительно зашагала прочь от меня и стала подниматься по ступеням к моему дому.
– Я никому не нужна? – закричала я вслед. – Да ты просто чокнутая!
Она не остановилась.
Я пнула корягу, ушибла палец и чуть не завизжала. Семеро парней флиртовали со мной в «Снэпчате», а двое взрослых мужчин на прошлой неделе приглашали меня на свидание. Я всем нужна. После того как я скатилась на низкие оценки в школе и перестала делать хорошие подачи в волейболе, только это и осталось неизменным: я была сексуальной. Взгляд на песок подтверждал это: даже тень была неотразимой. С кем, скажите на милость, Шона, по ее мнению, разговаривала?
Я хватала ртом воздух, словно пробежала больше километра или меня ударили в живот.
– Я всем нужна, – произнесла я вслух. У меня были доказательства: сообщения, лайки, предложения.
Но другой голос прошептал на ветру: «Почему тогда ты так одинока?»
Глава 30
Вид Джейка в наручниках поразил меня до глубины души. Как он мог выглядеть одновременно таким виноватым и таким беспомощным? Я не знаю, за что его арестовали, – за нанесение вреда Тиган, за убийство Шоны или за то и другое, но приходится отключить телефон, потому что меня атакуют вопросами об этом. Такое впечатление, будто мы с Джейком все еще связаны, но это как ампутированная конечность: болит, но там ничего нет.
С последнего урока я бегу на парковку встречаться с Хлоей и Алиссой. Мы записались в поисковую группу, которая будет прочесывать берег. Необходимость найти Тиган увеличилась в разы после того, как вчера из океана выловили тело Шоны. Первой я замечаю Алиссу, стоящую около машины Хлои.
– Ну ни фига себе, Джесс, ты как? – спрашивает она. – Джейк действительно сбежал от копов на уроке мировой истории?
– Не сбежал, – шепотом отвечаю я. – Они заковали его в наручники и… – Голос у меня срывается, на глазах выступают слезы. Увидев Джейка в такой ситуации, я испугалась куда больше, чем думала.
Хлоя обнимает меня за талию и прижимается ко мне.
– Он сам напросился, Джесс. Успокойся, не рви себе сердце.
Алисса кивает:
– Ты знаешь, как я обожаю самую милую пару в Кристал-Коув, но я согласна с Хлоей: Джейк сам виноват, как и всегда. Помните, как в девятом классе он бросил стул в стену на английском, потому что учительница заставила его читать вслух?
Я вздыхаю.
– Так нечестно, Алисса. Ты же слышала, как он читал, – он был пристыжен, а не зол.
– Ты всегда его оправдываешь, Джесс.
Горло перехватывает очередной приступ слез. Оправдываю или даю разумные объяснения? Со времени вечеринки разница между этими двумя понятиями размылась.
– Мне вечером на работу. Давайте поедем.
Мы набиваемся в принадлежащую Хлое «тахо»; в салоне царит унылое настроение, все молчат. Приближаясь к берегу, мы оказываемся в густом тумане. Он окутывает джип и образует потолок над травяными пастбищами, тянущимися по обеим сторонам шоссе. Поля усеяны стадами коров и альпак, и соленый бриз пронизывает сырость, маня к океану.
Хлоя включает фары и рулит по слегка извилистой дороге у подножия холмов, потом пересекает Рашен-ривер и въезжает в Дженнер.
– Почти на месте, – говорит она, когда впереди появляется береговая линия – тонкая прожилка желтого песка, отделяющая бесконечный океан от обрамляющих его высоких отвесных скал.
Дом Шеффилдов всего в полутора километрах к югу, на вершине одного из этих утесов – современное произведение архитектуры геометрической формы в виде стеклянной призмы, сверкающей на фоне черных зубчатых скал и туманного неба, упрямое противостояние матери-природе, которая однажды скинет эту конструкцию в воду.
Я втягиваю бодрящий воздух и медленно выдыхаю. Здесь мои проблемы кажутся крошечными.
Когда мы прибываем, парковка забита волонтерами, желающими найти Тиган. Хлоя находит свободное место для машины и перед выходом колеблется.
– Там Грейди, – шепчет она.
Брат Тиган разговаривает с Хейли из школы.
– Что-то ты ему не рада, – замечает Алисса.
– Да нет, рада. – Хлоя кусает губу. – Я же тебе говорила: с тех пор, как пропала его сестра, мне неловко. Я не… я не знаю, что ему сказать.
– Вырази соболезнования, – предлагает Алисса.
– По поводу чего? Еще неизвестно, жива Тиган или нет.
Алисса пожимает плечами и указывает на валуны в океане под Соколиным пиком:
– Шону нашли вон там.
Напоминание о несчастье нас встряхивает, мы высыпаем из машины и направляемся к очереди из волонтеров. Организаторы стоят под тентом, который порывистый ветер угрожает унести. Здесь на одиннадцать градусов холоднее, чем в городе, и я дрожу в своей фуфайке с капюшоном.
– Спасибо, что приехали, – говорит Грейди, оставляя Хейли и осторожно приближаясь к нам.
– Чем мы можем помочь? – спрашивает Хлоя.
Она избегает его грустного взгляда, и мне становится жалко Грейди. Все, вероятно, чувствуют неловкость рядом с ним; мне так точно неудобно.
Поскольку он член семьи пропавшей, Грейди ведет нас к началу очереди. Руководительница группы долго и муторно регистрирует нас, и ситуация с Тиган становится с каждой минутой все более гнетущей.
– Напишите ваши имена и номера ученических билетов или автомобильных прав здесь, – требует женщина, сверяясь с планшетом.
– А документы-то зачем? – интересуется Хлоя.
Женщина рассеянно бросает:
– Полиция проверяет всех, кто приехал.
Я замечаю детектива, с которым разговаривала в понедельник, когда он прочесывал лес вокруг дома Тиган. Вспоминаю, как соврала ему, будто только что сбила на дороге животное, и у меня трясутся поджилки. Детектив Грин поначалу хмурится, словно не может сообразить, где меня видел, но потом явно узнаёт, улыбается и кивает.
Женщина-волонтер нарушает наши переглядывания.
– Вы будете осматривать седьмой квадрат, вон там. Видите высокого господина в красной бейсболке?
Грейди кивает.
– Это Арджун, он расскажет вам, что делать. Вот, возьмите воду. – Она выдает каждому из нас по бутылке воды, и мы направляемся по сырому песку к Арджуну.