Потягивая хард-зельцер, я наблюдала, как Джессика и Хлоя накладывают себе моей еды.
Возле огромной кучи древесины Маркус схватил канистру с жидкостью для розжига, прижал ее к ширинке и стал лить тонкой струйкой на костер, словно писал на него.
– Стой! – крикнула я, но было уже поздно.
Он чиркнул спичкой, бросил ее в костер, и пламя с ревом взметнулось в небо, как крылатый монстр. Все восторженно закричали.
Я планировала произнести речь о свободе и потом самостоятельно зажечь костер под звуки гимна, который включил бы в колонках Брендон, но Маркус все испортил. В животе у меня жгло, как от огня.
Брендон, смутившись, все-таки включил национальный гимн, и наши друзья запели во все горло. Кто-то преждевременно запустил фейерверк, и он дугой полетел над океаном, как ракета. Я стиснула зубы. По моему замыслу, фейерверки предполагались не раньше полуночи. Все сегодня шло не по плану.
Хорошие же предзнаменования перед выпускным классом. Я уже поняла, что от ближайшего года добра ждать не стоит.
Глава 35
– Ш-ш-ш, – шепчу я Отису, который идет за мной к задней двери. – Только тихо, очень тихо.
Пес вскидывает голову, я смеюсь и врезаюсь в стену.
– Откуда ты тут? – спрашиваю я стену. Приходится прикусить руку, чтобы не захихикать.
Я захлопываю дверь у Отиса перед носом, и он скулит.
На улице я выбрасываю пустую бутылку из-под водки в мусор.
– Соприте еще и это, – бормочу я, обращаясь к копам, которые то ли перестали следить за мной, то ли начали лучше прятаться.
Втягивая носом свежий воздух, я приободряюсь. Джесс так и не ответила на последнее сообщение. Ежу понятно, что между нами все кончено. Меня, вероятно, обвинят в убийстве. Полиция конфисковала пикап. А еще я, возможно, подхватил у Тиган какую-нибудь заразу. Ну и влип же я!
Так, не забыть про Брендона Рида. Самое главное – стереть с его морды тупую ухмылку. Где, блин, велосипед Джесс? Я пинаю сорняки, пока не нахожу, где оставил его во вторник ночью. Одно колесо разболталось, пока я искал Шону, и, когда я седлаю велик и жму на педали, оно вихляет.
Проехав по свежему воздуху километр или около того и разогнав кровь, я чувствую, как в голове проясняется, но поврежденная во время подъема на скалу в среду лодыжка пульсирует болью, к тому же у меня огромный фингал вокруг левого глаза – подарок от Чейза Уотерса из спортзала. Жизнь разваливается на куски, но я настолько пьян, что мне это до лампочки. Прошла почти неделя с тех пор, как исчезла Тиган, и Кристал-Коув спит себе спокойно. Прекрасное время поболтать с Оператором.
Брендон живет в районе Чериш-Хайтс на Кровавой стезе, той самой опасной дороге, где стоит дом Тиган. Я не ездил тут на велосипеде с тех пор, как получил водительские права, тем более в темноте и накачавшись «Отверткой». По краям зрения все расплывается, мышцы расслаблены, на ногах шлепанцы, но мне удается по большей части ехать по прямой.
Дорога стелется под колесами, черная и блестящая, ярко-желтая полоса посередине похожа на ядовитую змею. На этом неосвещенном шоссе погибло много людей из-за слепых поворотов и глубоких, почти невидимых канав, и я все время оглядываюсь, проверяя, нет ли позади машины. Ноги болят от скопления в мышцах молочной кислоты, в горле пересохло, и шины велика гудят, как мотор.
К дому Брендона я подкатываю мокрый от пота и еле переводя дух. Положив на землю велосипед Джесс, я жду, когда выровняется дыхание, и направляюсь прямо к крыльцу с облезлыми двойными дверями. Звоню.
Уже за полночь, свет на крыльце выключен, поэтому, когда мать Брендона открывает дверь, она выглядит растерянной.
– Ты забыл ключи… Ой, вы не Брендон. – Миссис Рид должна помнить меня еще с детского сада, но не признает – наверно, потому что я побрил голову, а может, она просто никогда не обращала внимания ни на кого, кроме своего драгоценного сыночка.
– Брендон дома?
Она морщит лоб.
– Вы его друг?
Мой губы изгибаются в кривой улыбке. Раз уж вы меня не помните, дамочка, вероятно, никакой я мерзавцу не друг. Но я умею прикидываться вежливым не хуже любого другого подростка, поэтому улыбаюсь шире.
– Не совсем. Он дома?
Она хрипло смеется, как будто я пошутил.
– У Брендона поздняя смена в кинотеатре. Зайдите завтра.
Я чуть покачиваюсь. Из-за спины миссис Рид с кухни доносится пикантный запах жареной рыбы.
– Да? Ну ладно. – Это обманный маневр: я не уйду.
Из-под потрескавшейся обшивки дома просачивается гнусавый голос мистера Рида:
– Кто там? Снова полиция?
Его жена закрывает выцветшую на солнце дверь и что-то бормочет.
Что это к ним полиция наведывается?
Во дворе есть место с примятой травой, где Брендон ставит свою машину. Я бреду туда и опираюсь спиной о ствол кипариса. Здесь нет фонарей и не слышно никаких звуков, кроме успокаивающего дыхания океана. В фуфайке мне тепло, поэтому я закрываю глаза и размышляю о Тиган, ее друзьях и видео.
Брендон не только снял на камеру реакцию Джессики. Он отредактировал ролик, снабдил его подписью и разместил на «Ютьюбе», чтобы повысить рейтинг своего канала. Я чуть припозднился, и это не вернет мне Джессику, но пора свести счеты с недоделанным Оператором.
Скоро я слышу, как машина Брендона подъезжает по длинной гравиевой дорожке, прыгая в рытвинах. Я и не думаю вставать, просто смотрю, как он останавливается, любуется своим отражением в зеркале заднего вида и выходит из машины. Потягивается и сует ключи в карман.
– Привет, – окликаю его я.
Он подскакивает, как испуганная кошка.
– Кто здесь?
Я встаю и распрямляю плечи. При виде противника меня охватывает азарт опасности, и последние остатки алкоголя выветриваются.
– Джейк.
Брендон быстро переводит взгляд на дом.
– Что ты здесь делаешь?
Я обхожу его и преграждаю дорогу к крыльцу. На небе ярко сверкают звезды, и остроконечный серебряный месяц освещает Оператора – потные торчащие пряди волос, мутные глаза. Дизайнерская одежда пропитана запахом попкорна.
– Пришел разобраться из-за твоего издевательства над моей девушкой.
Губы у него дергаются.
– Я сделал ее знаменитой.
– Заткнись. – Я хватаю Брендона за горло и тащу его в тень кипариса. Он выше, но я пригвождаю его к чахлому стволу. Пусть-ка ответит мне на вопросы. – Где Тиган?
Он пытается ударить меня, но я бью его коленом в пах.
– Где она?
– Не знаю, – хрипит он. – Думаю, сбежала. Почему никто не понял шутки?
– Потому что она оказалась не смешной.
Он скалится:
– Еще какой смешной!
– Шона умерла, Брендон. – Я с размаху тычу ему кулаком в зубы, и его ухмылка исчезает. Он освобождается и замахивается на меня сбоку. Я изворачиваюсь и наношу удар в челюсть. – Ты знаешь, что происходит. Говори!
– Отвали от меня! – орет он.
Он заезжает кулаком мне в травмированный левый глаз, и горячие иглы колют кожу вокруг. Мой кулак в ответ вонзается ему в грудь, потом снова в лицо. Раздается хруст – я сломал противнику нос. Кровь хлещет рекой, пачкая джемпер. Я разбиваю костяшки о его зубы. Слюна брызжет фонтаном.
– Хватит! – кричит он.
Я беру его за грудки и приближаю лицо вплотную к нему.
– Скажи мне правду: где Тиган? Что произошло в спальне? Я ничего не помню.
Брендон отклоняется назад и смеется окровавленными губами.
– Какой же ты тупой. Ты все еще не догадался?
Я трясу его.
– О чем? Говори!
Он глумится надо мной, хохочет.
– Джейк и Тиган, тили-тили-тесто.
Меня бросает в холод: почти то же самое сказала мне Тиган на вечеринке. Мне кажется, что рев океана заглушает его слова, но нет, это мой голос выкрикивает матерщину и с каждым ударом и пинком спрашивает Брендона:
– Где Тиган? Чего я не знаю? Прекратишь ты ржать или нет?
Но он уже не смеется, а всхлипывает, закрыв голову руками:
– Отвяжись от меня!
Я вскидываю кулак.
– Говори, или я убью тебя ко всем чертям. Я расправился с Тиган? Что тебе известно?
Его плач перерастает в истерику. Кровь пропитывает почву, и он начинает скандировать:
– Жених и невеста, жених и невеста…
Я опускаю кулак, и удар снова приходится в челюсть.
Его мать и отец вылетают из дома, и мистер Рид бросает меня на холодную землю, пригвождая к ней. Я молочу руками и ногами, все еще крича и матерясь.
Брендон оцепенело сползает вниз по стволу дерева.
– Хватит! – рычит мистер Рид, прижимая меня к гравиевой дорожке и зловонно дыша мне в лицо. – Оставь моего сына в покое!
Драгоценный, идеальный Брендон. Пипец. Я смотрю, как над головой мигают звезды, безразличные, отчужденные. Не могу поверить, что докатился до такого. Я не люблю бить людей, я люблю веселиться. Но, похоже, веселье до добра не доводит.
– Я звоню в полицию. Ты… – Миссис Рид, плача, указывает на меня, рот у нее похож на красный рубец. – Ты сказал, ты его друг.
Я не поправляю ее. Пора сдаться, признать поражение.
Миссис Рид выхватывает из заднего кармана Брендона телефон и нажимает три кнопки. Включена громкая связь, и я слышу, как голос на другом конце линии отвечает:
– Девять один один. Что у вас случилось?
Сердце у меня подскакивает, и, не успев даже осознать это, я толкаю мистера Рида и пускаюсь наутек.
– Стой! – кричит отец Брендона.
Я быстро ковыляю по гравиевой дорожке и ныряю в лес секвой. Какого черта я поехал в шлепанцах? Камни и древесные иголки колют мне ноги, и рана, которую я получил в комнате Тиган, грозит открыться, но я не останавливаюсь. Лес тянется на многие километры, переходит в национальный парк и простирается еще далеко-далеко. Там живут медведи, пумы, нелегальные фермеры, которые выращивают коноплю, но все они пугают меня меньше, чем копы.
Я не хочу бежать от них, но не хочу и встречаться с ними. Ни сегодня, ни когда-либо. Если меня здесь убьют, может, это будет не худший исход.