И я прибавляю скорость.
Глава 36
– Я спрашиваю, что ты здесь делаешь, – повторяет Маркус.
Меня трясет. Прятаться в пещере может только человек, совершивший ужасное преступление. Маркус злобно смотрит на меня, и я опускаю глаза. Мы виделись всего дважды: на костре, организованном Тиган, и на вечеринке в честь окончания лета; вряд ли он меня узнает. Я не поднимаю головы.
– Я… Я… – Как объяснить, зачем я пришла сюда после полуночи, одетая во все черное?
– Это мое, – говорит Маркус, указывая на спальный мешок и бутылки с водой.
Я отступаю от гнезда, которое он устроил для себя. Начальник полиции сказал, что Маркус опасен и может быть вооружен. Я поднимаю руки, показывая, что безобидна.
– Я ничего не трогала.
Он дергает головой в сторону парковки, находящейся почти в километре отсюда.
– Тебе лучше уйти.
Я киваю. Но где телефон Тиган? Он вылетел у меня из рук и мог завалиться в трещину или соскользнуть за кусок горной породы.
В груди трепещет паника. Я, конечно, собиралась оставить его здесь – но с Маркусом? Хотя вообще-то идея неплоха.
– Это что, кровь? – спрашивает он.
Я прикасаюсь ко лбу и ощущаю горячую липкую влагу.
– А, да, наверно.
Я бочком, по стеночке, пробираюсь к выходу. Если Маркус убил Шону и, возможно, Тиган тоже, терять ему нечего. Он запросто может убить и меня. Нужно убраться отсюда, пока он не догадался, что я-то его узнала.
Когда я приближаюсь к выходу, Маркус отступает в сторону. Кажется, он не ищет новых проблем, и внутри у меня все дрожит от облегчения. Я быстро прошмыгиваю мимо него, выскакиваю из грота и по щиколотку погружаюсь в воду. Черт! Начался прилив, и волны плещутся уже у скалы.
Маркус проходит в глубину пещеры, туда, где уровень земли поднимается и воды не бывает. Скоро он будет заперт там до отлива, если только не выплывет. Я понимаю, почему он прячется в пещере: это прекрасное место, чтобы затаиться, поскольку попасть туда можно всего несколько часов в день. Некоторые местные жители считают, что там всегда опасно. Большая коварная волна может заполнить грот и утащить находящегося там человека в открытый океан, где он наверняка погибнет.
Не моя забота.
Я шлепаю по волнам к широкой части пляжа и там откровенно перехожу на бег. Маркус никакой не студент колледжа, каким представлялся, он лжец и, возможно, убийца.
На парковке я прыгаю в свою «хонду» и запираю замки. Мотор сотрясает дикая дрожь, и я вылетаю с парковки, молясь про себя: «Давай же, машинка, увози меня отсюда!» Мне до сих пор кажется, что на меня кто-то смотрит, и по коже бегут мурашки.
На протяжении всего пути домой я поглядываю в зеркало заднего вида, видя за рулем каждой одинокой машины Маркуса, который преследует меня, – если у него вообще есть машина. Большинство автомобилей рано или поздно сворачивают на боковые улицы, но один неотступно едет за мной. Он держится на расстоянии, но не отстает. Сердце екает.
Я включаю музыку и жму на кнопки, пока не нахожу веселую песню. Это просто паранойя. Маркус не гонится за мной. Он меня не узнал. Когда я доезжаю до своего квартала, машина позади меня продолжает путь, и я с облегчением выдыхаю. Я все выдумала. Никто меня не преследовал.
Благополучно свернув на свою подъездную дорожку, я открываю на телефоне канал Алиссы и снова изучаю фотографии с вечеринки. Вот Маркус пялится на Тиган, но что выражает его лицо – гнев, похоть или и то и другое? Трудно сказать, но все говорят, что он бил Шону. Значит, мог и убить обеих девушек. Это кажется намного более логичным, чем предположение, будто с ними расправился Джейк.
Я оживляюсь. Тот факт, что Маркус бросил свою квартиру ради грота, похож на доказательство его вины. И если я сообщу об этом, полиция обшарит каждый уголок пещеры и найдет пропавший телефон Тиган. Они сделают вывод, что мобильник всегда был у Маркуса, и я избегу неприятностей.
Во время пресс-конференции на экране показывали номер анонимной горячей линии. Дрожа от холода, я нахожу его на сайте полицейского участка, набираю и называю местонахождение Маркуса.
– Вы уверены, что не хотите назвать свое имя? – спрашивает оператор. – Если благодаря этим сведениям обнаружат Тиган, вы получите вознаграждение пятьдесят тысяч долларов.
– Уверена, – говорю я и нажимаю «отбой».
Дело сделано, и полиция, вероятно, уже в пути. Я медленно, с надеждой выдыхаю.
Окна в машине запотели, и, стерев конденсат со стекла, я смотрю на темные окна комнаты Джейка в соседнем доме, представляю его в постели, испуганного и одинокого, и горечь из-за его измены дает трещину, совсем маленькую. Возникает желание поговорить с ним, сказать, что я верю в его невиновность. По крайней мере, в его неспособность к убийству.
Глубоко дыша, я выхожу из машины, прокрадываюсь к задней двери дома Джейка, которую его семья никогда не запирает. Очень тихо, на цыпочках поднимаюсь по лестнице и подхожу к его комнате.
Когда я открываю дверь, в нос ударяет его запах, и сердце наполняется воспоминаниями.
– Джейк, – шепчу я и протягиваю руки к большому телу, лежащему на кровати. – Джейк!
Лицо лижет мокрый язык. Отис! Я включаю лампу и отмахиваюсь от знаков внимания приставучего лабрадора.
– Отис, ш-ш-ш!
Когда пес успокаивается, я оглядываюсь и вижу, что любимые шлепанцы Джейка и бумажник, который он держит на столе, исчезли.
Сейчас вечер пятницы, и мной овладевает приступ ревности. Где же он?
Я включаю «Снэпчат» и, обнаружив Джейка на карте, замираю. Он в Чериш-Хайтс – там, где живет Тиган. Я звоню ему – срабатывает автоответчик. Что Джейк еще задумал?
Глава 37
Вернувшись в машину, я обновляю карту в «Снэпчате» и вижу, что Джейк уже не в Чериш-Хайтс, а далеко в лесу. Я снова звоню ему, и на этот раз он отвечает, часто дыша:
– Джессика?
– Где ты? Что ты делаешь?
Слышен звук быстрых и шумных шагов, в трубке свистит ветер.
– Я подрался с Брендоном, – говорит он. – Его мама вызвала полицию, и я смотался.
– Ты бежишь от полиции? Джейк, слушай, это…
– Меня посадят, Джесс! – Шаги замедляются, и он останавливается, чтобы перевести дыхание. – Думаешь, я дурак, да?
– Я такого не говорила.
Эмоции душат его.
– Но это правда. Я бегу по лесу в гребаных шлепанцах и не знаю, куда деваться. Проблем все больше, а я совсем-совсем не хочу в тюрьму. – Он начинает плакать. – Если я действительно убил Тиган, я сдамся, клянусь, но понимаешь… я не верю, что сделал это. Я просто хочу, чтобы кто-нибудь рассказал мне долбаную правду о той вечеринке. – Голос у него надламывается.
Я завожу машину.
– Не двигайся с места. Я еду за тобой.
Джейк шумно втягивает воздух.
– Сиди дома, Джесс. Я не хочу, чтобы ты тоже попала в беду.
– Я уже в пути. – Выезжаю из нашего квартала и разгоняюсь, переключив Джейка на громкую связь. – Ты около реки, так что встречаемся у старых качелей, хорошо?
– Джесс…
– Жди меня там. – И я отключаюсь.
Через пятнадцать минут я сворачиваю с шоссе и ставлю машину под огромным дубом, надеясь, что густая крона спрячет ее от глаз полицейских, если они будут проезжать мимо. Нетвердо ступая по камням подошвами ботинок, я нахожу потайную тропинку, которая ведет к качелям, где мы тусовались в средней школе.
Тропа змеится между секвойями в направлении реки. Воздух здесь густой, тяжелый и теплый, что необычно для побережья. Над головой бегут облака, из-за них сияет месяц, создавая серебристые потоки света. Пока я спускаюсь к Джейку и качелям, мое разбитое сердце стучит чуть быстрее, чуть сильнее.
Обнаружив, что Маркус затаился, не умер и не отправился на каникулы, я сразу посмотрела на ситуацию иначе. Может, Джейк в самом деле ни в чем не виновен – кроме, конечно, измены.
Поначалу легко было подозревать его. У Джейка оказался телефон Тиган, и он пообещал отомстить ей и ее друзьям за злую шутку. Но Джейк даже кексы не может испечь, не испортив их. В конкурсе «Лучший кандидат на роль козла отпущения» или «Самый доверчивый старшеклассник» он победил бы с большим отрывом. Похоже, кто-то просто пытается оклеветать его, и возможно, это Маркус.
Предположение, что я напрасно подозревала Джейка, заставляет меня целиком пересмотреть наши с ним отношения. К тому времени, когда я добираюсь до качелей, слезы угрожают хлынуть из глаз водопадом, потому что ведь и я была не полностью честна с ним.
– Джессика! – окликает он.
Сначала я его не вижу, но вот он, стоит у края воды, сгорбившись, как бродяга. Грязь, паутина и липкая кора секвой пристали к его одежде. Щеки пылают, а глаза прожигают меня из-под полуприкрытых век. Он перестает трястись, только когда смотрит на меня.
Чем ближе я подхожу, тем больше тревожусь. Костяшки пальцев у него ободраны, и на них запеклась кровь, лицо снова распухло, но я не боюсь Джейка – я волнуюсь за него. Если он невиновен, то дерется, прогуливает школу и бегает от копов от испуга, а не от желания уйти от ответственности. Если он невиновен, ему пришлось терпеть ложные обвинения и публичное унижение без чьей-либо поддержки, даже моей. Если он невиновен, это объясняет, почему он в таком ужасе и отчаянии, почему ведет себя так неразумно. Как же я раньше не сообразила?
Джейк смотрит мне в лицо, и глаза у него разгораются. В этот миг сгущаются тучи и гремит гром. Теплый дождик капает ему на плечи, течет по лицу, фуфайка темнеет. Он идет по берегу мне навстречу, пока мы не приближаемся друг к другу. Я касаюсь кончиками пальцев его жуткого, избитого лица, и горло перехватывает.
– Как ты?
Он облизывает губы.
– Теперь хорошо.
– Родители убьют меня, если узнают, что я была здесь.
Он подходит ближе, и я чувствую жар, исходящий от его влажной кожи.
– Думаю, они убьют меня, а не тебя.
Он морщит лоб, когда улыбается, но взгляд остается сосредоточенным, пронзает меня насквозь, и мысли у меня разбегаются.