Всматриваюсь в экран. Раньше я выглядел сдержанным и замкнутым – руки сложены на груди, глаза осматривают толпу в поисках Джесс. Через двадцать минут после шота я душа компании, обнимаю девочек, беззастенчиво поглаживаю их, прижимаюсь ко всем подряд, включая Тиган, – особенно к Тиган.
Сидя рядом с матерью в полицейском участке, я чувствую, как щеки пылают жаром, потому что на видео не я. Я не флиртую с другими, когда у меня есть девушка, даже в пьяном состоянии.
– Что за подстава? – шепчу я.
Ли показывает последний отрывок.
– Здесь ты идешь за Тиган в ее спальню.
Я перевожу взгляд на маму, лицо у нее дергается, но ничего не выражает.
На экране мы с Тиган ищем на втором этаже Джессику, а потом подходим к двери спальни. Тиган с улыбкой маячит позади меня. Потом мы исчезаем в комнате. Смотреть на это мне тошно. Я машу рукой.
– Можно хоть теперь остановить? Я уже признался, что напился до беспамятства.
– Пожалуйста, пускай она покажет все, что считает нужным, – говорит мистер Клайн.
– В том-то и дело, Джейк, ты не напивался, – объявляет Ли, победоносно блестя глазами. – Камеры наблюдения в доме охватывают почти каждый уголок. Мы можем видеть все, что происходило, пока в два сорок две запись не оборвалась. Я пересмотрела ее много раз, и ты всегда есть на видео, пока не входишь вместе с Тиган в ее спальню. – Она сверяется с записями. – За два с половиной часа ты выпил три пива и одну рюмку текилы. По мнению нашего эксперта, при твоем росте и весе этого мало, чтобы отключиться и на следующее утро страдать от похмелья с рвотой. Я обратила внимание на интересный факт: твое состояние лишь усугублялось после того, как ты прекратил пить, а запись показывает, что наркотиков, которые предлагались на вечеринке, ты не употреблял. – Ли наблюдает за моей реакцией и продолжает: – И тогда у меня возникла идея насчет того, что случилось с тобой на самом деле, Джейк. Теперь же, благодаря сообразительности твоей девушки, мы взяли под стражу Маркуса. После того как я выдвинула ему свою теорию и провела дальнейшие разыскания, все подтвердилось. Дело в том, что Тиган Шеффилд подмешала тебе наркотик.
У мамы начинают дрожать руки.
– Хотите сказать, моего сына накачали седативным препаратом?
– Это все меняет, – подтверждает мистер Клайн.
Ли кивает.
– Маркус продал Тиган, как он это называет, «любовный напиток», и она подлила его в текилу. Но потом кто-то отравил и саму Тиган, что не было задумано заранее.
У меня внутри все падает.
– Зачем она это сделала?
Андервуд кривится:
– Чтобы выиграть пари. По словам Маркуса, Тиган призналась Шоне, что ты можешь отказать ей в поцелуе, поэтому она купила наркотическое вещество, чтобы подмешать тебе в напиток.
– Господи твоя воля, – лепечет мама, крестясь.
Адвокат ободряюще улыбается мне, а детектив продолжает:
– На прошлой неделе офицер Ли посетила сейф для вещдоков, забрала все рюмки с надписью «Выпей меня» и отдала их на экспертизу. Две из них – а не одна – содержали следы запрещенных веществ. Отпечатки пальцев и следы слюны на них говорят о том, что из них пили ты и Тиган. Ты ничего не помнишь, Джейк, потому что Тиган добавила в твою текилу гидроксибутановую кислоту и жидкий экстази. Все, что случилось с тобой потом, соответствует эффекту от подобного коктейля. Кислота вызывает потерю памяти и покорность, а стимуляторы в экстази повышают либидо, гарантируя способность… к определенным действиям.
Ли прочищает горло:
– Однако мы пока не знаем, кто накачал наркотиком саму Тиган и она ли установила камеру и вывела изображение на телевизор. Нет свидетельств, что Тиган планировала записывать себя или давала такое поручение кому-то из друзей. Мы считаем, что тот, кто ее отравил, счел забавным посмотреть, как она потеряет власть над собой. В целом это представляется предательством Тиган, которое обернулось трагедией.
Мама бледнеет.
– Предательство?
– Извините, – говорит Ли. – Я знаю, что это трудно осознать.
Андервуд вынимает из папки с бумагами записную книжку и показывает нам открытую страницу.
– В пятницу после бдения в честь Шоны миссис Мур нашла дневник дочери. Мы считаем, что вот в этой строчке: «Знай он (речь о Джейке) правду… переубивал бы нас всех» – имеется в виду отравленная текила. А в этой: «Нужно выдать его» – говорится о ее бойфренде-дилере, который продал им вещества.
– Но кто отравил саму Тиган? – спрашиваю я.
– Мы еще расследуем это обстоятельство, как и смерть Шоны.
Ли смотрит на меня с печалью и любопытством, а я не могу поверить услышанному.
Андервуд громко вздыхает и кивает на Ли.
– Наш полицейский вундеркинд еще не разгадала всех тайн, в том числе личность того, кто засунул Тиган в ящик. Но это был не Маркус. Он ушел с вечеринки в два десять и засветился на камере наблюдения в казино в два тридцать. Там он играл в блэкджек почти до пяти утра и потом поехал домой. Кроме того, пропавшая камера так и не найдена. Маркус солгал Джессике, что она у него. В закусочную он принес совсем другую. Тот, кто напал на Тиган, все еще на свободе.
Я начинаю ерзать на стуле.
– Откуда вы знаете, что это не я?
– Мы не знаем, – цедит Андервуд, складывая большие руки на колени. – Моя рабочая версия остается прежней: ты сговорился со своей подружкой, чтобы отмстить за видео.
Я смеюсь. Мама качает темноволосой головой, трепеща от переживаний.
– Мой сын не обижает девушек.
Мистер Клайн бодро кивает:
– Если дело дойдет до суда, обвинению вряд ли удастся его выиграть. – Он тычет пальцем в стол: – Мой эксперт будет настаивать, что Джейк не может быть признан ответственным за свои действия, поскольку его накачали наркотиками, а я докажу, что Тиган Шеффилд – хищница. Она преследовала и донимала моего клиента в соцсетях, подмешала ему в напиток изменяющие сознание вещества, подавившие его волю и вызвавшие амнезию, и потом совратила его. А поскольку ее преступные махинации могли обернуться против нее, Тиган спланировала опасное нападение на Джейка, которое могло привести к его смерти. Даже если моему клиенту пришлось вырываться из той комнаты с помощью силы, это была самооборона. – Мистер Клайн дрожит от азарта. – Расскажите Джейку про кровь.
Андервуд сникает.
– Кровь на твоей футболке принадлежит не Тиган. Она твоя, Джейк. Видимо, ты вытирал футболкой порезанную ногу. Кроме того, мы сняли отпечатки с ящика у бассейна. Твоих там нет.
– Расскажите ему про Шону, – требует мистер Клайн.
– ДНК кожи, обнаруженной у нее под ногтями, не совпадает с твоей, Джейк.
– Господи. – Мама раскачивается на стуле, тряся головой. – То есть у вас нет улик против моего сына?
Андервуд ощетинивается:
– У нас есть факт, что два школьника, Джейк и Джессика, солгали полиции и скрыли от нас телефон Тиган, миссис Хили.
Мама встает.
– Нет, у вас есть факт, что двое детей испугались и растерялись. Вы устроили моему сыну настоящий ад, вы в курсе?
Великанша вспыхивает.
– Я не хотела.
Ли наливает каждому из нас воды и откашливается.
– Уверяю вас: если у нас будет достаточно доказательств для обвинения, окружной прокурор отдаст Тиган под суд за то, что она сделала с Джейком.
У меня крутит в животе.
– Но ведь после того, как она отравила меня, кто-то отравил ее. Почему же я не несу ответственности, а она несет?
Ли кивает:
– Логичный вопрос. Однако Тиган была в трезвом уме, когда покупала у Маркуса наркотики, задумывала соблазнить тебя и, возможно, устанавливала камеру. Вряд ли она намеревалась пойти дальше поцелуя, но это не оправдывает ее преступных действий.
Затем Ли придвигает ко мне брошюру под названием «Сексуальное насилие с помощью наркотиков». Я оторопело смотрю на обложку, и ко мне вдруг приходит осознание произошедшего.
Меня накачали наркотиками и изнасиловали.
Внезапно у меня перехватывает дыхание. На руках вздуваются вены, я сжимаю и разжимаю кулаки.
– Нет! – Я скидываю брошюру со стола. – Нет-нет-нет. – Комната кружится. В груди давит. Я падаю со стула.
Все вскакивают. Флюоресцентные лампы мерно гудят.
– Джейк, все хорошо. Опусти голову и дыши глубоко и медленно, – говорит Ли.
Я опираюсь спиной о стену и вытягиваю руки, прося всех держаться подальше. Не собираюсь позволять этим людям нянчиться со мной, да и падать в обморок тоже не собираюсь. Я считаю до ста и пытаюсь вернуть самообладание. В комнате так тихо, что я слышу тиканье часов.
Голос Ли прерывает тишину:
– Ты не виноват в том, что случилось.
Слезы застилают мне глаза, и я указываю на ноутбук.
– Но… я… она не заставляла меня. Я же смотрел видео.
Мама, безмолвно рыдая, тянется за салфетками.
Ли наклоняется ближе.
– Джейк, пожалуйста, послушай меня внимательно. Она подавила твою способность сопротивляться с помощью химических веществ. Это такое же агрессивное действие, как и физическое нападение. Твоя мама сказала мне, что со времени вечеринки ты весь на нервах. Ты не сможешь справиться с потрясением, если не признаешь правду.
Правду. Я зажмуриваюсь и прислушиваюсь к громкому стуку сердца. Потом на меня снисходит новое понимание: я не предавал Джессику. Ужасный поступок, который мучил меня, – я его не совершал. Это со мной совершили нечто ужасное. По всему телу пробегает сильная дрожь.
Мама помогает мне сесть на стул и нежно обнимает за плечи.
Голова кружится. Я не изменял Джессике, но, чтобы принять это, мне нужно признать отвратительную правду: меня опоили, мною манипулировали ради чужого извращенного удовольствия. Я должен посмотреть в лицо фактам: меня сделали беспомощным и использовали, целиком против моей воли, а одноклассники наблюдали за этим – значит, я жертва преступных деяний.
В душе темнеет, и гнев начинает подниматься изнутри, как дым. Мне удается произнести негромким голосом:
– Выходит, я никак не мог это остановить?