— Совсем неидеальные. Я так часто их разочаровывала. Но я по-прежнему с ними вижусь. Что случилось с Джанис?
— Ты не помнишь? Как, по-твоему, она живет?
Она наклонила голову, не в силах выдерживать напор Марка. Сейчас он меньше всего хотел ей потворствовать.
— Я всегда думала, что это связано с тем, что она потеряла мужа, — произнесла Бет. — Это… разрушило ее.
Он уставился на нее:
— Довольно точное описание.
Бет нахмурилась, перестав увлажнять кожу косатки. Когда Бет заговорила, ее зубы стучали от холода.
— Я помню, как она придиралась к тебе. И ко мне. Я помню, как тяжело ты работал в кафе, учась в школе, чтобы ее порадовать. Но она едва ли обращала на это внимание.
Его сердце так громко колотилось, что звук можно было услышать через гидрокостюм. Марк скрестил руки на груди:
— Что ты помнишь о ее внешнем виде и характере?
Бет нахмурилась сильнее:
— Хм, она была высокой, стройной… Вообще-то очень худой и опустошенной.
Марк пристально смотрел на нее. Она только что уличила Джанис. И она еще не видела ее нынешнего состояния.
— Извини, — прошептала Бет, будто наконец поняла, что топчет его хрупкие чувства.
— Не извиняйся. Ты довольно проницательна. После того как мы… расстались, она стала еще невыносимее. Упрямее. Злее. Чем больше я старался ей угодить, тем меньше она радовалась. Ее кидало между припадками злости и состояниями опустошенности.
Бет с трудом сглотнула и внимательно взглянула на Марка.
— После смерти моего отца она выпала из реальности. Стало еще хуже, когда она перестала помнить, что нужно поесть или закрыть дом, покормить кота, которого пришлось отдать соседям, живущим через дорогу.
От сильного стыда у Бет сдавило горло.
— Мне понадобилось еще два года, прежде чем я узнал, что она подсела на таблетки, — сказал он, в ярости окуная полотенце в воду. — Она начала принимать их после смерти моего отца.
Земля покачнулась под ногами Бет, и это не имело никакого отношения к передвинувшейся косатке, которая оглушительно выдохнула через дыхало.
— Твоя мама злоупотребляла наркотиками?
— Злоупотребляет. И в настоящее время.
«О боже!»
Неприкрытое отвращение, появившееся на лице Ігарка, могло быть обращено и к Бет. Описание внешности Джанис десять лет назад могло подходить и для рассказа о том, какой два года назад была Бет. Голос Бет дрожал, когда она заставила себя вернуться к поливанию водой косатки.
— Значит, ты с ней не видишься?
— У меня нет желания ее видеть. — Он нагнулся, чтобы намочить полотенце, и почти прислонился к косатке. — Работать на траулеры я пошел не только из-за денег. Уехав из дома, я получил возможность вздохнуть спокойно. Я мог строить планы, думать об образовании. Я наблюдал за парнями, которые подсаживались на таблетки. Я видел, что с ними творилось во время сезона судоходства. Когда я вернулся и посмотрел на мать, уже имея представление, что это такое, я ужаснулся. — Его взгляд стал затравленным. — Ничего не поделаешь, она моя мама.
Бет кивнула, от страха у нее сковало язык.
— Все деньги, которые мы получали по страховке за отца, все деньги, которые я присылал домой, работая на Севере… Почти все деньги она спустила на таблетки. Что ездил я на заработки, что не ездил, ее финансовое положение оставалось прежним.
Бет хотелось ему посочувствовать, утешить его, но ей было нелегко. Казалось, Марк описывает не свою мать, а ее. Внезапно она осознала, зачем десять лет назад Джанис завела с ней тот неприятный разговор.
— Что ты делал?
Его грустные глаза стали ее мрачнее.
— Я три года пытался исправить ситуацию. Давад ей деньги — она покупала таблетки. Я записал ее в группу лечения от наркозависимости — она перестала туда ходить. Я прятал от нее таблетки, а она переворачивала вверх дном весь дом, стараясь их отыскать. Я угрожал ей, что уйду… — он покачал головой, — а она выбрасывала мои вещи на улицу. В один из дней я просто не стал заносить их обратно в дом.
— Ты уехал.
— Мне ничего другого не оставалось. Она была одержима самоуничтожением, а я не намеревался на это смотреть. — Он вздрогнул. — Я подумал, что, потеряв меня, она одумается… — Джанис не одумалась.
— Ты совсем ее не навещаешь? — прошептала Бет.
— Уже четыре года. Единственное, чем я ей помог, выкупил ее закладную на дом. Теперь она не может продать его без моего согласия, поэтому я знаю точно, что ей есть где жить. И теперь, вместо наличных, я посылаю ей еду, поэтому она не голодает. В остальном… — Он пожал плечами.
Бет сопереживала Марку, который любит свою мать, несмотря на сложности. Она сочувствовала Джанис, которая потеряла любовь всей своей жизни, когда у Брюса Дунканнона остановилось сердце, и которая так и не смогла вырастить сына одна. Бет сочувствовала себе, ведь она могла окончательно опуститься, если в одно воскресное утро не вспомнила бы о мальчике по имени Марк, который был единственным на всем свете, верящим в нее.
ѕ Ты пробовал подействовать на нее еще раз? — спросила она, зная, что на месте Джанис захотела бы получить чью-либо поддержку. В глубине души. Хотя внешне Бет протестовала против такой поддержки, вопреки всему.
Марк поднял глаза и нахмурился, затем его присный взгляд потемнел.
— Слишком многое пришлось бы изменить. Я решил, что встречусь со своей матерью только в том случае, если она окажется в больнице, в психиатрической лечебнице или в могиле.
Бет вспомнила, каково ей было жить в начале брака с Демьеном. До того, как она пристрастилась к бутылке. Она могла только догадываться, что пережил Марк, будучи ребенком, живя с такой матерью. Затем, став мужчиной, ему пришлось наблюдать за самоуничтожением любимого им человека.
Но Бет сама была в такой же дикой ситуации. Она знала, что такое пагубное пристрастие к чему-либо. Она до конца не излечилась, постоянно работала над собой. У Марка уже было достаточно причин, чтобы ненавидеть Бет. Не хватало ему узнать об ее алкоголизме.
— Выкладывай, Бет. Я вижу, тебе есть что сказать.
Удивившись, она резко подняла глаза. Она не могла признаться ему, но нашла выход из ситуации:
— А ты? Ты когда-нибудь обращался за помощью?
Он снова нахмурился:
— Мне не нужна помощь.
— Ты ее сын. Существует… — Она вовремя себя остановила, чтобы не проболтаться. — Я уверена, тебе тоже могут предложить помощь.
Бет знала о существовании специальной службы для родных и близких тех людей, которые страдают от различного рода зависимостей. В эту службу обращались ее родители.
В его хмуром взгляде промелькнула озадаченность.
ѕ В чем они мне помогут?
Бет пожала плечами:
— Понять ее.
Выражение лица Марка стало грозовым.
— Ты считаешь, что мне не хватает понимания? Я жил с ней в такой ситуации с девятилетнего возраста.
Бет хотелось попросить его пересмотреть свое мнение и обратиться в службу, ибо он был единственным родным человеком Джанис. Но Бет не могла не думать и о страданиях, которые выпали на долю Марка, когда он был маленьким мальчиком.
— Если не понимания, тогда… объективности. После возвращения с Севера ты пробыл с ней недолго и не мог составить полную картину происходящего.
— Объективность заставила меня понять, каким ничтожеством стала моя мать.
Бет вздрогнула, услышав его резкое заявление. Ее тоже долгие годы называли ничтожеством. Пять лет назад резкие слова Демьена ударили ей в самое сердце, а затем погрузили в состояние безразличия.
Во взгляде Марка читалось разочарование.
— Я действительно считал, что ты меня поймешь, Бет. Учась в школе, я не понимал. Теперь я знаю, ты из-за нее перестала со мной общаться.
— Просто я… Она твоя мать, Марк, других родственников у тебя нет. Я понимаю, тебе тяжело, но я не хочу, чтобы ты отталкивал ее…
— Отталкивал?! — взревел он. — У меня сердце кровью обливалось, когда я принимал такое решение, Бет. Мне было тяжелее, чем в тот день, когда ты… — Он остановился и поджал губы, свирепо вглядываясь в нее сквозь темноту. — Она наркоманка. Ты понятия не имеешь, что такое жить с человеком, зависимым от наркотиков. Сколько разрушений приносит этот человек, как он распространяет вокруг себя свое ядовитое воздействие.
Слезы жгли глаза Бет. Марк словно описывал ее ситуацию, просто не догадывался об этом.
— Я не желаю когда-либо снова оказываться в прежнем положении, — проникновенно произнес Марк.
Бет так много знала о пагубных пристрастиях, что могла понять, каково жить с наркоманом. В ответ на алкоголизм Демьена она поддалась ему и тоже пристрастилась к бутылке. Едва ли ее поведение назовешь борьбой. Возможно, Марк поступил жестоко, уйдя от Джанис, но ему удалось сохранить благоразумие. Он выжил.
Страдание пронзило сердце Бет.
Она подняла влажные глаза на Марка и кивнула:
— Я понимаю. Я хорошо тебя понимаю. — Долгое время она молчала, потом рискнула сказать, не отводя от него взгляда: — Мне жаль, что я не оказалась рядом с тобой.
Марк долго не отвечал, потом наконец заговорил:
— Мне тоже жаль, что тебя не было рядом. Мне пригодилась бы помощь друга.
— Когда ты ушел от нее?
— В рождественский сочельник, четыре года назад.
Большинство рождественских сочельников Бет старалась держаться на ногах и действовать осознанно, в то время как ее чересчур заботливые родители бросали обеспокоенные взгляды на нее и пьяного Демьена, изо всех сил старающегося казаться внимательным. А в это время Марк уносил чемоданы из дома своей матери. Боже, какой контраст!
ѕ Кто у тебя… В то время ты был один?
ѕ Ты спрашиваешь, был ли я холост?
— Я спрашиваю, был ли ты одинок?
Он кивнул:
— Был.
Ни отца. Ни родственников в Австралии. Ни друзей. Ни подружки. Только мать-наркоманка.
Бет закрыла глаза, услышав страдание в его голосе, которое слышала прежде. Будучи мальчиком, Марк защищал мать так, что об этом ходили легенды. Он долгое время продолжал ее любить.