— Я отправился на траулеры еще на два судоходных сезона. Мне не рекомендовали работать так долго, но в городе меня ничто не удерживало. Это решение изменило мою жизнь. Мы ответственны и за свое счастье, и за свои действия. Никто в этом нам не помощник.
Верно сказано. Бет — живое тому доказательство. Если бы она не решилась выбраться из пропасти…
Она почувствовала ужасную усталость и произнесла:
— Я должна работать быстрее. Если я замедлю движения, то точно остановлюсь совсем.
— Ты можешь остановиться в любой момент.
Жаль, что не все так просто.
— Я буду здесь столько времени, сколько и ты.
— По-прежнему со мной соревнуешься? — спросил он.
Ни при каких обстоятельствах Бет не оставит Марка в очередной раз, когда он в ней нуждается. Но ни при каких обстоятельствах она ему в этом не признается. Она заставила себя работать в два раза быстрее.
ѕ Угадал.
Глава 6
Долгое время Бет старалась контролировать дрожь, но в конце концов у нее зуб на зуб не попадал. Неудивительно, учитывая то, что она потеряла флисовый свитер Марка в то время, пока они подтягивали косатку к воде. Это означало, что на ней были лишь тонкая блузка и трусики.
Марк в конечном счете смирился с тем, что она не вернется к автомобилю и не оставит его одного с умирающей косаткой, хотя ему это и не нравилось. От усталости он даже перестал хмуриться. Но, услышав, как громко Бет клацает зубами, Марк забыл о вежливости:
— Бет, ты замерзаешь.
Бет едва ли соображала, что происходит вокруг. Она и Марк настолько устали, что им оставалось лишь прислониться к телу косатки.
— Ты должна выйти из воды, — сказал он. — Тебе нужно согреться.
От холода у Бет заболело в груди, она заговорила дрожащим голосом:
— В воде теплее, чем на суше. Я не оставлю тебя, Марк. Тебе придется работать за двоих, а ты уже измотан.
— Мне будет лучше, если ты окажешься в безопасном и сухом месте.
— Я не уйду. — Она не видела его свирепого взгляда в темноте, но ощущала его.
— Отлично, — проворчал он. — Подожди секунду.
Положив мокрое полотенце на косатку, он медленно пошел к берегу. Бет, оставшейся наедине с китом, казалось, что до возвращения Марка прошла вечность.
— Возьми вот это, — резко произнес он, протягивая ей последний батончик мюсли.
Слишком уставшая, чтобы поесть, Бет засунула батончик за резинку своих трусиков. Слишком уставший, чтобы протестовать, Марк лишь наблюдал за ее манипуляциями.
— Теперь вот это, — сказал он и протянул ей что-то еще.
Бет отпрянула и едва не упала, в последний момент схватившись за холодное тело косатки.
— Это виски. Ты немного согреешься. — Он поднес серебряную фляжку к ее лицу, и металл сверкнул в лунном свете.
У Бет скрутило живот. В жилах закипела кровь. Все ее тело задрожало от предвкушения.
— Убери это от меня. — Она не хотела так грубо отталкивать фляжку, не знала даже, где взяла силы, чтобы это сделать.
Фляжка выпала из рук Марка. Нахмурившись, он стал поднимать ее из воды.
— Возьми, Бет. Тебе нужно что-нибудь выпить.
— Я пью воду.
— Вода поможет тебе выжить, но не спасет от переохлаждения. Если ты не хочешь выбираться из воды, значит, должна выпить.
— Я не пью.
Ее до смешного глупый протест рассмешил Марка.
— Ну, тебе придется сделать исключение, принцесса. Самое главное — выжить.
Стряхнув воду с фляжки, он снова протянул ее Бет.
С тяжело вздымающейся грудью она посмотрела на него в упор. Ей нужно было лишь протянуть руку и…
— Я не могу, Марк…
— Ты не умрешь. — Открыв фляжку, он сделал большой глоток, вытер рукой липкие губы.
Никогда еще Бет так сильно не хотелось стать вампиром. Она желала присосаться к губам Марка и пить, пить…
Слезы стыда жгли ей глаза.
— Пожалуйста, Марк. Я не могу.
«Я не могу продемонстрировать тебе, какова я на самом деле…»
Он прищурился, но был непреклонен:
— Либо пей. Бет, либо иди в машину. Выбирай.
— Ты хочешь, чтобы я тебя умоляла, Марк?
Он нахмурился:
— Я хочу, чтобы ты согрелась, Бет. Я хочу, чтобы ты выпила.
Она выпрямила спину:
— А я не буду пить.
— Черт побери! Почему ты такая упрямая?
В душе Элизабет боролись две Бет — прежняя и новая. Прежняя Бет хотела сообщить Марку об алкоголизме и обвинить его в том, до какой жизни он ее довел. Новая Бет знала, что подобная тактика лишь ужасно обидит Марка и сильнее его разочарует.
Она рассмеялась, тихо и страдальчески, затем решительно посмотрела в его лицо. Он не шутил, говоря, что ей придется сделать выбор: либо выпить, либо отправляться в автомобиль.
С учащенно бьющимся сердцем Бет задалась вопросом, почему ей было легче рассказывать о своих проблемах незнакомым людям, чем лучшему другу.
Было трудно сказать, когда ее тело перестало дрожать от холода и затряслось от ужаса, но она протянула Марку дрожащую руку и с вызовом посмотрела на него, а затем произнесла слова, которые произносила дважды в неделю в течение двух лет:
— Привет. Меня зовут Элизабет, и я алкоголик.
У Марка сдавило живот, а затем засосало под ложечкой так, словно он прыгнул с сорокового этажа здания. Положив тряпку на косатку, он отвернулся от Бет и зашагал в темноту ночи, не обращая внимания на выражение ее лица.
Он не мог поверить в то, что она — его Бет — оказалась такой же опустившейся особой, как и его мать. В то, что подобное произошло с двумя людьми, которых он любил.
Все, кого он любит, превращаются в ходячих мертвецов…
Он крепче сжал пальцами фляжку с виски. Бет всегда была для Марка идеалом разумности, красоты и отваги, а оказалось…
Может, ей удастся все ему объяснить? Может, он сумеет ее понять?
Повернувшись, Марк подошел к Бет, которая подняла на него грустные глаза. Он наклонился, чтобы намочить тряпку, затем несколько раз вздохнул, чтобы набраться сил и заговорить.
— Как давно?
Возможно, сейчас следовало задавать более обдуманные и менее провокационные вопросы, но Марку требовалось знать, сколько времени Бет борется с пагубной привычкой. Она посмотрела на луну, потом перевела взор в сторону и предпочла не встречаться с ним взглядом. Бет была ужасно напугана, но скрывала свои чувства. Марку стало совестно, ибо он понимал, что обидел ее.
Когда-то и она его обидела.
Бет посмотрела на него широко раскрытыми, испуганными глазами:
— Восемь лет. Два года трезвого образа жизни. Я выздоравливаю.
— Ты начала пить еще в школе? — спросил он.
Она тряхнула мокрыми прядями волос:
— Примерно через год после того, как вышла замуж.
Марк вздрогнул. Она начала пить в двадцать один год?
— Зачем?
Она округлила глаза, в которых стояли слезы:
— Было… тяжело.
— Жизнь не всегда бывает легкой, — произнес Марк.
«Но не все тянутся к бутылке или наркотикам».
— Я знаю. Я ничем не отличаюсь от остальных. Но я сделала свой выбор и теперь расхлебываю последствия.
По меньшей мере Бет соглашается с тем, что сама во всем виновата. Марк поджал губы. Бет продолжала пялиться на фляжку, которую он держал в руке, опущенной вдоль тела. Она подняла руку и прижала к груди с таким видом, будто это могло ей помочь. Старые и неприятные воспоминания заставили Марка повернуться и швырнуть фляжку как можно дальше в океан.
— Какого черта ты делаешь?! — крикнула Бет и покачнулась в сторону летящей по воздуху фляжки.
«Боже, неужели она так сильно хочет выпить?»
— Я избавляюсь от искушения.
— Это была фляжка твоего отца!
Марк опешил от изумления. Надо же, Бет есть до этого дело! Его одурманенной матери такое никогда не пришло бы в голову.
— Это всего лишь вещица, Бет, а не человек.
— Ты мог бы просто положить фляжку в сумку!
— С ней бы там ничего не случилось?
Бет выпрямила спину, хотя, вероятно, ей это причинило боль. Ее голос был наполнен откровенной обидой:
— С ней ничего не случилось за весь день.
Что он мог на это сказать?
Бет продолжала с трудом дышать и дрожать, ибо холод пробрал ее до костей.
— Теперь замерзнешь ты, — обвинила она Марка.
— Обойдусь. На мне одежды больше, чем на тебе. — Он скрестил на груди руки и расставил ноги. — Но мы разговариваем не обо мне. Мы говорим о тебе.
— О, я, должно быть, пропустила момент, когда твой допрос превратился в беседу.
Он сжал губы. Однако слова Бет возымели эффект. Он заставил себя отступить назад и не так явно демонстрировать ей свое отношение.
— Я хотел бы об этом узнать, Бет, понять. — И пусть ему нужно прикладывать немало усилий, чтобы сохранять спокойствие.
— Чтобы ты смог решить, насколько я отвратительна? Или как сильно я похожа на твою мать?
Он напрягся:
— Неужели ты думала, что, сделав такое громкое заявление, ты вернешься к прежним разговорам о погоде?
Она настороженно смотрела на Марка — на того, кому прежде безоговорочно доверяла.
— Мне понадобилось шесть месяцев с того момента, как я ушла от Демьена, до того дня, когда я стала членом клуба анонимных алкоголиков и объявила, что обязуюсь не выпивать в течение месяца… — Бет полила косатку водой со стороны Марка, ибо он стоял без движения. — Потом я взяла обязательство не выпивать два месяца. Затем пять. Потом десять… — Она прерывисто вздохнула. — Два года ушло на то, чтобы навести порядок в моей жизни. В то время я ужасно себя винила. И мне совершенно не нужно твое осуждение, Марк!
Он покраснел, что уже было по-своему чудом, учитывая температуру окружающего воздуха. Затем откашлялся:
— Пожалуйста, Бет. Я тебя не осуждаю.
Она утонула в его внимательном молчаливом взгляде, но наконец вздохнула:
— Что бы ты хотел узнать?
Казалось, прошла вечность, прежде чем он заговорил:
— Все.
Что ж, справедливое желание. Ведь Бет сама открыла дверцу в неприятное прошлое, сделав свое заявление.
— Я причинила боль членам моей семьи, когда так рано вышла замуж за Демьена… — Она начала почти шепотом, но Марк ее слышал. — Я обидела тебя. Получилось, что я и себя обидела. Но в то время он казался мне всем, чего я хотела. Этакий святой Грааль, найдя который заслужишь доверие. Когда я была с ним, люди относились ко мне по-иному, и мне… это нравилось. Так долго мне приходилось быть отверженной…